– Да, наверное, я ее неправильно воспитывала, и тебя тоже неправильно.
Я засмеялась и обняла ее.
– Мам, это у тебя от голода настроение плохое. Давай чайку попьем, все пройдет. Вечером Дашку привезут, а где Лолита?
– Она в Дашкиной комнате на всех дуется.
– Лолитка, ты что? Бабушка же вернулась!
Лолита сменила гнев на милость, и они с матушкой помирились. А когда я рассказала про наши с Лолитой мытарства с лапой, матушка расстроилась чуть не до слез, ей было неудобно, что она бросила нас на неделю. Мне было ее ужасно жалко – бледная, с запавшими щеками, каким-то усохшим личиком. Сволочь все-таки эта Валентина Михайловна!
Аркадий Петрович Лифарев вызвал служебную машину и по привычке сразу же спустился к подъезду, чтобы дождаться ее на улице. На душе у него вот уже несколько дней было неспокойно. Все дело было в убийстве Подрезова. Пронырливый журналист приходил к нему один раз, напрашивался на интервью, Лифарев выставил его вон, он не хотел отвечать на скользкие вопросы по поводу Северных очистных сооружений. Строительство обещало быть очень интересным лично для Лифарева – большие деньги давал город, еще больше – норвежский инвестор. Все было задумано отлично: Лифарев в своем экологическом комитете давал зеленую улицу на уровне города, наверху все было тип-топ, но тут случилось убийство Подрезова. Журналисты прямо сбесились, орут по ящику про мафию, он, Лифарев, точно знает, что тут ни при чем, но ведь менты начнут копать и проверять всех. Нет, убийство Подрезова скверно пахло. Да еще вчера этот случай во дворе дома, где будут строить гаражи. Ему совершенно не нужна скандальная известность!
За этими размышлениями Лифарев незаметно спустился по лестнице (лифтом он предпочитал не пользоваться), вышел на улицу. Как ни странно, машина уже поджидала его, задняя дверца была чуть приоткрыта. Подсознание Лифарева отметило эти непривычные детали – и то, что машина пришла раньше, чем обычно, и то, что шофер не вышел из нее, чтобы открыть перед ним дверь, – но Лифарев был так занят своими мыслями, что не обратил внимание на эти сигналы.
Он сел на заднее сиденье, захлопнул дверцу.
– Сергей выходной? – механически осведомился он у водителя, не увидев перед собой привычного стриженого затылка.
Тот кивнул, не поворачивая головы. Еше десять-пятнадцать минут Аркадий Петрович, погруженный в неприятные мысли, не обращал внимания на окружающее, но потом вздрогнул и огляделся. Они ехали совсем не там, где следовало: перед ним разворачивалась лента пустынного шоссе, мимо пролетали редкие домики пригородных старожилов и навороченные коттеджи «новых русских».
– Стой! – крикнул Лифарев. – Ты куда меня завез? Какого дьявола происходит?
– Так ближе, – ответил водитель, не поворачиваясь и прибавляя скорость.
– Куда ближе? Одурел ты, что ли?
– Куда надо, туда и ближе. Лифарев покрылся холодным потом.
Его кто-то заказал. Или он перешел дорогу кому-то из могущественных криминальных авторитетов. Так или иначе – это смерть. Сопротивляться? Попробовать напасть сзади на шофера? Но они едут на такой скорости, что машина неминуемо разобьется. Потом, это наверняка опытный киллер, а у Аркадия Петровича руки от страха стали ватными…
Машина свернула с шоссе, проехала какое-то время по лесной дороге и остановилась на обрывистом берегу маленького озера с темной торфяной водой. Водитель заглушил мотор и повернулся. Лифарев узнал, кто это. Его возмущению и растерянности не было границ.
– Какого дьявола! Вот уж никак не… Договорить он не успел. Удар тяжелого гаечного ключа проломил височную кость, и Аркадий Петрович Лифарев умолк навсегда.
Убийца снял машину с тормоза, вылез из нее, захлопнул дверцы, подтолкнул угнанную накануне ночью машину к обрыву и полюбовался тем, как она с громким плеском погрузилась в темную воду глубокого лесного озера. Затем он обошел озеро, нашел другую машину, спрятанную в густом подлеске, вывел ее на дорогу и поехал в сторону города.
Сергей, постоянный водитель Лифарева, подал машину к подъезду. Обычно шеф уже дожидался его на солнышке, но сегодня его не было. Сергей откинулся на сиденье и задремал, как это умеют только шоферы, используя для отдыха каждую остановку. Внутренние часы у него работали, и, когда Лифарев не появился через десять минут, Сергей забеспокоился, он вышел из машины, закрыл ее и поднялся на лифте к квартире Лифарева. На звонок никто не ответил. Сергей позвонил еще раз и снова безрезультатно. Тогда он спустился к машине и связался со службой безопасности.
Анна Николаевна Громова попросила пройти в ее кабинет свидетельницу Ольгу Головко. Ольга вошла с независимым видом, поздоровалась с Громовой и села на стул. Алика она демонстративно не заметила.
– Ольга Сергеевна, – обратилась к ней Громова, – присутствующий здесь гражданин Румянцев утверждает, что пятнадцатого мая с тринадцати часов до тринадцати часов пятидесяти минут он находился вместе с вами в ресторане «Ла Страда». Подтверждаете ли вы его слова?
– Ни в коем случае. Пятнадцатого мая я его не видела, и в этом ресторане никогда не была. Нечего меня в свои дела впутывать! – Это уже Алику резким истеричным голосом.
– Неправда, – взвился Алик, – она лжет! Мы встретились с ней неподалеку от моей работы, я ее пригласил в то кафе или ресторан, мы там посидели, перекусили… я, правда, только кофе… поговорили об общих знакомых.
– Не слушайте его! Не было ничего подобного! Я его вообще больше месяца не видела!
– Ольга Сергеевна, – строго сказала Громова, – не кричите, вы все-таки в кабинете следователя. Держите себя в руках.
– Я не могу спокойно слушать его наглую ложь!
– Это не ложь! Все было именно так! Я докажу свои слова.
– Как вы можете их доказать? – с сомнением в голосе проговорила Громова.
– Дайте… дайте подумать. Там был такой эпизод… Ольга ела что-то с томатом, итальянское блюдо, спагетти и еще какое-то слово. И испачкала этим томатным соусом свой костюм. Юбку от костюма. На ней был такой светло-зеленый костюм…. скорее, даже салатный.
– Нет у меня никакого салатного костюма! – заорала Ольга.
– Спокойно, – в голосе Громовой появились стальные нотки, – продолжайте, Альберт Александрович.
– Так вот, может быть, если посмотреть в ее гардеробе, если найти этот костюм, то там остался след от соуса?
– Неужели вы будете слушать этот бред? Он выдумал всю эту историю на ходу, чтобы запутать следствие! Я еще раз повторяю, что мы с ним не встречались больше месяца! Он нагло пытается втянуть меня в свои грязные дела! Нечего его слушать!
– Ольга Сергеевна, – невозмутимо обратилась к ней Громова, – во-первых, я еше раз настоятельно прошу вас держать себя в руках. Нужно уважать официальное учреждение, в котором вы находитесь. Во-вторых, я хочу попросить вас оказать помощь следствию. Вы хотите опровергнуть слова гражданина Румянцева. Очень хорошо. Есть ли у вас такой светло-зеленый костюм, о котором он говорил?
– Никого не касается мой гардероб!
– Ну все-таки, прошу вас ответить на мой вопрос. Есть у вас салатный костюм?
– Фисташковый, – процедила Ольга, – я еше с ума не сошла, чтобы салатное носить. Может, еще прикажете в клеточку? – Она осеклась на полуслове.
По иронии судьбы в этот день на самой Громовой был пиджак в мелкую серо-черную клетку. Алик едва сумел сдержать улыбку. В комнате повисло тяжелое молчание.
– Хм-м, – откашлялась Громова, – тогда, чтобы окончательно прояснить алиби гражданина Румянцева, я очень прошу вас сейчас проехать с нашим сотрудником на служебной машине к вам домой и привезти сюда этот костюм.
– Вот еще! Может, вы мое нижнее белье будете рассматривать?
– Только если это понадобится в интересах следствия. А теперь я настоятельно прошу вас выполнить мою просьбу. Тем самым вы можете окончательно опровергнуть слова гражданина Румянцева и подтвердить ваши собственные слова.
– Ладно, черт с ним, – неожиданно смирилась Ольга, – съезжу. – И, повернувшись к Алику, бросила ему презрительно: – Только для того, чтобы разоблачить твою наглую ложь.
Ольга уехала с молодым оперативником, Громова погрузилась в изучение бумаг на своем столе и, казалось, не обращала на Алика никакого внимания, однако, когда он встал со стула и хотел выйти в коридор, она его остановила:
– Сидите, гражданин Румянцев! Я вам еще не разрешала покинуть мой кабинет.
Так прошло минут сорок. Наконец, дверь распахнулась, пропустив Ольгу и красного от сознания собственной значимости Диму, который нес в руках, как добытое в бою знамя, упакованный в прозрачный пакет зеленый дамский костюм.
– Вот, Анна Николаевна, этот костюм подходит под описание, данное гражданином Румянцевым.
– Фисташковый, значит… – Громова выразительно взглянула на Ольгу, потом перевела взгляд на Алика: – Этот костюм?
