– Зачем ворошить пыльные воспоминания? – скривилась я. – Нужно узнать, не снимала ли Орлова номер в гостинице, коих в Москве полно. Навряд ли она покинула столицу.
Семен вынул из кармана симбиоз телефона с компьютером.
– Это не составит труда. Но вспомни, Вера хочет спрятаться, она обижена, унижена, не желает видеть мужа. Маловероятно, что беглянка поселится в «Мариотте» или «Балчуге», даже дура поймет, что именно там ее станут искать.
– На окраине города много крохотных пансионов, – заспорила я.
– Нет, – снова не согласился Семен. – Орлова не скрывается от закона, ей нет нужды жить в мотеле-клоповнике, она приучена к комфорту.
Наладонник издал короткий писк, Собачкин ткнул пальцем в экран.
– Ну! Что и требовалось доказать! Я попросил проверить кредитку Веры.
Я уставилась на Семена, а тот загундосил:
– Я был уверен, что ты меня непременно наймешь, и решил не терять зря времени. Вера не пользовалась кредитками! Со вчерашнего дня она не совершила ни одной покупки.
– Как ты это выяснил? – вырвалось у меня.
Семен кашлянул.
– Просто. Раз, два, и опля. Наличку в банкомате она тоже не брала, значит, квартиру не снимала.
– Могла пойти к подруге, – предположила я.
– Во! – кивнул Семен. – Верно мыслишь. Но только те, с кем Орлова поддерживает отношения сейчас, ей не годятся. Она не идиотка, сообразила небось, что свекровь с мужем всех обзвонят. И неприятно приехать к подруге и заявить: «Костя завел любовницу». Мой богатый жизненный опыт подсказывает, что баба, желающая скрыться от родных, помчится к кому-то из прошлой жизни. Однокласснику. Девочке, с которой дружила во дворе. Соседке по студенческому общежитию. Кое-какие отношения сходят на нет после замужества, Орловы не знают, с кем общалась Вера, когда была Иосифовой. А ее мать может помнить их имена.
– Алла в психушке, – напомнила я.
– Нельзя упускать ни один шанс, – надулся Собачкин, – и еще. Дочь устроила ее в дорогую лечебницу, значит, заботится о ней. Может, Вера там? Примчалась поплакать на груди мамаши и осталась в уютной палате. За деньги для тебя нарушат все правила, пустят переночевать в клинике. И самое последнее. Очень трудно найти человека, если не составлен его психологический портрет. Надо влезть в голову к беглецу, начать мыслить, как он, и тогда возникнет ясность. Созвонимся после девяти и обменяемся информацией.
Собачкин вытащил из портмоне кредитку и помахал ею в воздухе.
– Девушка, рассчитайте нас.
– Спрячь, – велела я, – сама заплачу.
– Фигушки, – ответил парень, – гусары денег не берут, я привык угощать женщин, а не жрать за их счет.
– Я наняла тебя, следовательно, несу все расходы, – снова разозлилась я.
– У тебя глаз красный, – заботливо сказал Семен, – купи капли! Что касаемо денег за торт, то мы сели пить чай, не будучи нанимателем и работником. Слушай, ты не заболела? Сидишь злая, сопишь, как простуженная лягушка!
– Ты мастер художественного сравнения! – вспыхнула я. – До сих пор никто не считал меня похожей на жабу.
– Правда? – удивился Семен. – Они красивые, глазастые.
– Зеленые и в бородавках, – закончила я. – Так мы работаем?
– Йес, – кивнул Собачкин, – я готов.
Я решила сразу уточнить финансовый вопрос.
– Сколько стоят твои услуги?
– Две тысячи долларов, – мирно заявил Семен.
– В день? – ахнула я.
– Ты чего? – изумился в свою очередь Собачкин. – Олигарха видно по вопросу! Где я клиентов с таким прайсом найду? За розыск половину ты платишь сразу, и она не возвращается в случае неудачи. Со второй частью расстаешься, когда получаешь адрес или пакет необходимых документов. Тебе скидка.
– Спасибо, я в ней не нуждаюсь, – гордо заявила я.
– Ты сама участвуешь в расследовании, – объяснил Семен, – поэтому заплатишь полторы штуки. Предоплата все равно тысяча. Почему ты носишь синий свитер?
– Он серый, – удивилась я.
– Отдает в синеву, – не согласился Собачкин. – Блондинке больше пойдет зеленый! Ярко-изумрудный!
– Ну тогда я точно буду смахивать на милых твоему сердцу пучеглазых квакушек! – фыркнула я и ушла.
По дороге к машине меня настигла эсэмэска: «Адрес психклиники: Сентябрьская улица, дом восемь. Удачи в нелегком труде частного детектива. Соб.»
Неожиданно ко мне вернулось хорошее настроение, похоже, Семен вовсе не противный. Игорь охарактеризовал Собачкина как опытного специалиста. Почему же я так злюсь на парня?
Психиатрическая лечебница внешне напоминала детский сад. Двухэтажное здание из светлого кирпича стояло в глубине просторного участка. Наверное, летом тут хорошо, но сейчас, ветреным февральским вечером, я тряслась от холода, направляясь ко входу.
В холле приветливо горел камин, причем не электрический, а самый настоящий, с дровами.
– Ну надо же, живой огонь! – вырвалось у меня.
– Очень успокаивает, – сказала женщина лет пятидесяти, сидевшая за большим письменным столом. – Стараемся создать уют. Вы к кому?
– Хочу проведать Аллу Мамалыгину, – ответила я, – если, конечно, это возможно.
– Аллочка у нас не первый год, – вздохнула дежурная, – но до сих пор ее мало кто навещал.
– Неужели дочь Вера не заглядывает к матери? – удивилась я.
– Как же, приходит, – кивнула администратор, – она очень заботливая. Аллочка у нас модница, дочка ей одежду красивую покупает, косметику, духи. Балует нещадно, что мать попросит, то ей и приносит. На Новый год нам артистов прислала! Вы присядьте, я вызову Анну Павловну, она скажет, можно ли с Аллочкой повстречаться, какое у нее расположение духа. Знаете, от настроения у наших подопечных многое зависит!
Я не поняла, каким образом говорливая тетушка связалась с доктором, вроде не нажимала ни на какие кнопки, не звонила по телефону, но из коридора послышалось шуршание, и в холл вышла молодая женщина в элегантном модном платье из джерси. Она улыбнулась мне, словно хорошей знакомой, и спросила:
– Вы к кому?
– Хотелось бы повидаться с Аллой Мамалыгиной, – снова воскликнула я, – если, конечно, вы позволите. Мы дальние родственники, я давно живу за границей, во Франции. И, признаюсь, не знала, какая с Аллой приключилась беда. А тут приехала, навестила Веру, услышала, где находится ее мать, и подумала: может, Алла мне обрадуется? Вспомним с ней прошлое! Хотя я не уверена, что она меня узнает, мы не виделись... э... более двадцати лет.
Анна Павловна чуть наклонила голову.
– Понятно. Давайте попробуем. Аллочка сегодня в тонусе, правда, сразу предупрежу, личность женщины сильно изменилась. И я не смогу оставить вас наедине, у нас существует строгое правило: все свидания происходят исключительно в присутствии врача или медсестры.
Я кивнула:
– Конечно.
– Тогда снимайте курточку, наденьте тапочки, – засуетилась дежурная, – они одноразовые, при вас из пакетика достану. Бахилами мы не пользуемся, они какие-то не домашние.
– У вас паспорт с собой? – подхватила Анна Павловна. – Мы регистрируем посетителей.
– Водительские права подойдут? – спросила я.
– Очень хорошо, – одобрила администратор, взяла документ и сказала: – У вас очень милое имя, Дашенька.
Обласканная сверх меры, я пошла вместе с Анной Павловной по коридору. Врач неожиданно остановилась.
– Забыла вас предупредить. Если вы захотите угостить Аллочку, вам принесут чай.
Я смутилась.
– Простите, я не додумалась прихватить торт!
– И очень хорошо! – воскликнула врач. – У нас запрещено кормить больных. В нашем буфете большой выбор лакомств: вафли, печенье, зефир, мармелад, все не бесплатное, но и не дорогое. За умеренную цену вы порадуете Аллочку.
У меня при словах «запрещено кормить» возникла ассоциация с зоопарком, но, естественно, я не стала говорить о своих мыслях, только произнесла:
– У вас все очень продумано, совсем не похоже на больницу.
– Мы позиционируем свое учреждение не как клинику, – уточнила Анна Павловна, – здесь дом, где живут те, кто нуждается в покое и заботе.
– Нет уколов? – улыбнулась я. – И таблеток?
– Куда без них, – вздохнула врач, открывая дверь. – Но мы постарались создать здесь домашнюю обстановку. Аллочка сейчас в гостиной, идите смело.
Я очутилась в просторной комнате, на одной стене которой висел большой телевизор, показывали фильм «Девчата», старую советскую кинокомедию. Напротив экрана в креслах сидело несколько человек разного возраста. В левом углу за маленьким столиком две дамы мирно складывали детский пазл.
– Аллочка! – весело воскликнула Анна Павловна. – К вам пришли.
Одна из женщин, занятых мозаикой, подняла голову.
– Кто?
– Ваша старая знакомая Даша, – бодро продолжила врач, – не узнаете?
Аллочка чуть прищурилась, я фальшиво заулыбалась.
– Здравствуйте!
– Нет, – пробормотала мать Веры, – нет.
– Может, выпьем чаю? – предложила я.
