и сердце у меня сжалось в дурном предчувствии. Опять эти знакомые черты, и красные, страшные белки глаз, и джинсовый костюм, и кепка, и дурацкие красные волосы, торчащие из-под козырька, и те самые странные следы на шее, которые с утра заметно потемнели и налились синевой… С воплем я вскочила с места, загрохотал стул, жалобно звякнула металлическая салфетница…
На меня смотрели все. Я стояла, прижав руки к груди, не понимая, что происходит. Девяткин повернул голову и равнодушно посмотрел сквозь меня, словно я была пустым местом.
— Девушка, с вами все в порядке? — поспешила ко мне официантка.
— Да… То есть нет. Извините, я лучше пойду.
Из зала я выскочила так, словно за мной гналась стая вампиров, и всей кожей ощущала пристальный взгляд Девяткина. Это было такое… такое осязаемое чувство, даже болезненное, как будто мне в спину воткнули иглу. Я промчалась мимо девушек на ресепшен, которые дружно повернули головы и недоуменно посмотрели на меня. Выскочила к лестнице и побежала наверх, перепрыгивая через ступеньки, путаясь в собственных ногах… Сердце колотилось с такой силой, что я смутно подумала, будто оно сейчас выскочит, разрывая ребра и кожу, и покатится с лестницы вниз. Господи, что вообще происходит? Почему он преследует меня? Кто он такой — этот тип?
Вот и мой номер. Я подергала ручку — заперто! Принялась шарить по карманам в поисках ключа, но руки тряслись как у заправского пьянчуги. Я уже ничего не соображала, а за спиной мне мерещились тяжелые равномерные шаги…
В панике я забарабанила в дверь, она приоткрылась, в щели мелькнуло перепуганное лицо Егора, и я ввалилась в комнату, угодив прямо в объятья парню.
— Стася, ты что? — спросил он, одной рукой обнимая меня, а второй поспешно защелкивая замки. — За тобой кто-то гнался?
Я помотала головой, не в силах выговорить ни слова. Егор с тревогой посмотрел мне в лицо и быстро ушел в комнату, откуда донесся звук открываемой дверцы холодильника и звон стекла.
— На, держи, — он принес мне стакан с водой. — Выпей, на тебе лица нет. Что случилось?
Я жадно выпила воду, стуча зубами о край стакана. Наверное, на меня было жутко смотреть в этот момент. Постепенно дыхание восстановилось, вернулась способность соображать. Егор тревожно спрашивал меня о чем-то, но я лишь отмахнулась — не было у меня сил сейчас пересказывать весь этот бред сумасшедшего. Да и что я могла сказать? Меня весь день преследует человек, которому я вчера помогла после аварии, и которого без сознания увезли на машине «скорой помощи», откуда он непонятным образом испарился? Чушь какая-то!
Вернув Егору стакан, я присела на краешек постели, невидящим взглядом уткнувшись в стену. До меня вдруг дошло, на что похожи те самые следы на шее Девяткина — словно ожерелье, состоящее из круглых отпечатков.
Его пытались задушить. Вот откуда красные глаза, вот откуда следы. Кто-то его душил, но не довел дело до конца. К сожалению. Я прислушалась к себе — неужели мне не жаль бедного парня? Откуда такое человеконенавистничество?
А может, он и вовсе не человек? Странный тип, которого даже машина толком сбить не может, которого задушить нельзя, который ходит за мной, как приклеенный, и постоянно попадается мне на пути…
Вампир? Нечисть какая-нибудь?
Боже мой, что за бред! Я заставила себя встряхнуться и мыслить здраво: никаких вампиров, разумеется, не существует, в них может верить лишь такой любитель всяческих ужастиков, как мой драгоценный ребенок. Но мне-то, слава Богу, уже не восемь лет!
Может, это просто какой-нибудь маньяк? Мало ли, всякое бывает, втрескался в меня по уши, и теперь не может отвязаться, едет за мной в другой конец страны, лишь бы держаться поближе к предмету своих вожделений! Это, конечно, тоже не великое счастье, но, по крайней мере, более реалистичная версия.
И тут меня словно уколола маленькая болезненная иголка.
А ведь Егор тоже таскается за мной, словно хвост за собакой… Сначала я увидела его в Москве, потом на бензоколонке… Теперь, когда я приехала в гостиницу и втайне надеялась, что дальше мы разойдемся каждый своей дорожкой, он вновь оказался рядом, банально пролез в окно. Почему, собственно, я ему так доверяю?
— Ну, ты что-нибудь надумала? — спросил меня Егор.
— Ничего, — буркнула я, вылезая из своих тягостных подозрений.
— Теперь ты, наконец, расскажешь мне, откуда ты примчалась такая, и кто за тобой гнался? — И тут вдруг его лицо некрасиво вытянулось, а в глазах вспыхнул мгновенный страх. — Это они? Они, да? Они все-таки выследили меня?
— Тихо, не кричи. Земля вокруг твоей персоны пока не вертится. Не все, что происходит, связано с тобой, у меня существуют и свои собственные проблемы, помимо тебя, — не удержалась я от мелкого булавочного укола.
Пожалуй, к Егору стоит присмотреться повнимательнее. Он меня в два счета разжалобил и окрутил; еще немного — и я начну ему носки стирать и кормить тефтельками, обмахивать газеткой от мух и защищать от всех злых людей, которые норовят несмышленыша обидеть. А несмышленыш, между прочим, уже давно совершеннолетний, и ведет себя довольно странно.
Опасности от него я не ждала. За целый день, проведенный в одной машине, у него была тысяча возможностей причинить мне вред: к примеру, тюкнуть по башке и выкинуть в близлежащую канаву. Но я пока цела и невредима, значит убивать он меня пока не собирается. А что тогда?
— Так ты уже пообедала? — допытывался Егор с голодным блеском в черных, как маслины, глазах.
— Не успела.
— Почему? Тебя выгнали из ресторана? Стася, что происходит?
Рассказать ему, что ли?
— Вот смотри. Представь себе ситуацию, в Москве ты случайно видишь человека, которого сбила машина. Он без сознания, его увозят на скорой. На следующий день ты встречаешь этого типа за двести километров от Москвы, в придорожной кафешке; у него на шее такие впечатляющие следы пальцев, как будто его душили, а глаза совершенно безумного красного цвета. Тип уверяет, что видит тебя впервые в жизни, и никакая машина его не сбивала. Третий раз он попадается тебе на глаза
