— Знаешь, Варька, как ему все мужики на свадьбе завидовали? — подхватил Прошка. — Ирочка была просто сногсшибательно хороша. И весела, как птичка. Кто-то из наших мехматовских ребят сказал, что теперь готов поверить в Славкину теорию брака.
— Между прочим, Ирочка хорошая хозяйка, — добавил Генрих. — Я дважды заходил к Славке по делу довольно неожиданно и оба раза был привечен, вкусно накормлен и напоен.
— Ладно, убедили, — сдалась я. — Тем более что я сегодня своими глазами видела, как ловко он с женой управляется. Несколько слов сказал — и ее словно подменили. А ведь если бы не Славка, она бы точно мне глазки выцарапала.
— И была бы совершенно права, — заметил Марк. — Ты хоть изредка отдаешь себе отчет в том, что говоришь и делаешь, Варвара? У тебя просто мания играть с порохом, и когда-нибудь ты доиграешься…
— А что я такого сказала? — обиделась я. — Ну подумаешь, пошутила!
— То-то и оно, что твоя шутка была очень уж похожа на правду, — поддержал Марка Леша. — Ведь Нину, скорее всего, действительно убил один из нас. А может быть, и Мирона. Вряд ли кто посторонний ни с того ни с сего зашел бы в изолятор и навалился на незнакомую женщину с подушкой. Разве что Ирочкин маньяк, но это слишком маловероятно. А знакомых у Нинки с Мироном здесь, кроме нас, нет.
— Значит, по-твоему, более вероятно, что здесь постарался кто-то из своих? — ядовито поинтересовалась я. — Тогда, может быть, ты знаешь и почему он это сделал? Или ты считаешь, своим причины для убийства ни к чему? Постороннему человеку нужен мотив, а мы, стало быть, можем убить просто так, развлечения ради?
— Да, Леша, что-то ты не то говоришь, — встал на мою сторону Генрих. — Ну подумай, у кого из нас были основания избавиться от Нины? Да если на то пошло, кто из нас способен задушить спящую, беспомощную женщину?
— Слово «нас» можешь не употреблять, Генрих. О тебе речь не идет. Тебя в тот момент здесь вовсе не было, — напомнил Марк.
— Совершенно верно, — поддержал его Леша. — Возможных кандидатов в убийцы у нас только восемь. Славки с женами и мы четверо: я, Марк, Прошка и Варька. А что касается мотивов, Варвара, то у нас они могли быть, а у постороннего человека — нет. Поэтому я и считаю вероятным, что убил кто-то из своих.
— Хорошо, тогда порассуждаем дальше, — предложила я Леше. — Какие вообще бывают мотивы для убийства? Убивают из корысти, из мести, из ревности, из страха, ну и, может быть, из зависти. Возьмем корысть. Кто из нас выгадывает от Нинкиной смерти? Никто. Деньги и имущество, если они есть, перейдут родным. Завещания она не писала, потому что нечего было отписывать. Все Нинкины источники дохода — это папа с мамой, ну и в меньшей степени Мирон. Лотереей она не увлекалась, на тотализаторе или в рулетку не играла. И зарабатывать не зарабатывала, потому как второе высшее образование получала. Стало быть, корысть отпадает. Согласен?
— Согласен, — признал Леша.
— Рассматриваем месть. Кому из нас Нинка насолила? Ну хорошо, пусть мы этого не знаем, но хотя бы — кому могла насолить? Я дружила с ней три года и категорически утверждаю: Нинка не из тех девиц, которым нравится делать гадости. Может, в ней и есть… было немного женской стервозности, но только самую малость — так, шпильку в разговоре подпустить, не более того. Причинять людям серьезные неприятности она не могла. И обидеть не могла даже ненароком, потому что была очень тактичной и чуткой к чужому настроению.
— А как на тебя вчера набросилась, забыла? — встрял Прошка.
— Это потому, что Мирон был ее слабым местом. Особенно в отношениях со мной. Мы с ней много раз из-за него ссорились, еще когда дружили. А вчера она попросту не соображала ничего от беспокойства. Но я что-то не слышала, чтобы Нинка с кем-нибудь ругалась по другим причинам. Так что месть в этом случае весьма сомнительный мотив. Согласен, Леша?
— Ну, допустим.
— Страх не проходит по тем же причинам. Не в Нинкином характере было кого-то в страхе держать.
— Нет, — возразил Леша. — С этим не согласен. Представь себе, что Мирона убили, а Нинка могла знать, кто это сделал. Ты думаешь, она стала бы в этом случае миндальничать? Вспомни, ты же сама говорила, что Нинка очнется и начнет милиционерам всю правду-матку в глаза резать и мы еще попляшем.
— Да, — задумчиво сказал Марк. — Похоже, ты прав. Скорее всего, это и есть истинный мотив. В ревность и зависть мне как-то не верится.
— Но тогда получается, что Мирона тоже убили? — недоверчиво воскликнул Генрих. — А его-то за что?
— Ну, для убийства Мирона причину найти легче, — хмуро заверил его Марк. — Тут и корысть возможна — все-таки он бизнесом занимался, — и месть, и зависть, и страх. Мягким нравом Мирон никогда не отличался.
— Но ведь речь идет не о каких-то посторонних людях! Не о неведомых конкурентах, противниках, недоброжелателях. Речь идет о нас, подумай, Марк! — заклинал Генрих.
— Генрих, перестань примазываться, — одернул его Прошка. — Сказано же тебе: ты здесь ни при чем. И потом, мы тоже люди. И у нас есть свои маленькие слабости.
— Да помолчи ты! — разозлился Марк. — Видишь же — не до шуток. Если уж речь зашла о слабостях, то твои граничат с пороками.
— А мне кажется, ты напрасно отбросил ревность, — сказала я Марку. — Под этой вывеской можно было бы свалить убийство на Ирочку. Или на Татьяну, хотя она мне и нравится. Но если уж выбирать, то пусть лучше убийцей будет она, чем кто-то из вас.
— Из «нас», ты хотела сказать, — поправил меня Прошка. — Твою кандидатуру пока еще никто не исключал.
— Ну пусть будет из нас, хотя в себе-то я уверена. Так что вы скажете насчет ревности? По-моему, отличный мотив. Допустим, Славка пресытился обществом умственно отсталой жены, осознал свою не правоту и стал поглядывать в сторону более интеллектуально развитой Нинки. Для Ирочки наверняка и поклонник-то, отбитый другой женщиной, — смертельное оскорбление, а муж — и подавно. Желая защитить семью и спасти собственное лицо, она решается на отчаянный шаг. Ну, как версия?
— Недурно, — скептически одобрил Марк. — Только требует небольшого уточнения. Прежде чем разделаться с соперницей, Ирочка зачем-то избавляет ее от мужа. Из вредности, наверное.
— Ну зачем так плохо думать о людях? — упрекнул его Прошка. — Не из вредности, а из сострадания к ни в чем не повинному человеку. Чтобы по жене не убивался.
— В конце концов, Мирон и сам мог с обрыва свалиться, — напомнила я Марку.
— На это рассчитывать не стоит. Во-первых, в случайное совпадение мне верится с трудом. Во-вторых, место, откуда упал Мирон, наводит на мысль, что ему помогли. И в-третьих, Мирон гораздо больше подходит на роль жертвы. Я считаю Лешину версию разумной. Оба убийства связаны, и Нинкина смерть — следствие. Чтобы вычислить убийцу, надо выяснить, кому была на руку смерть Мирона.
— Боюсь, получится слишком много подозреваемых.
— Варька, не говори чепухи! Для убийства нужны веские причины. Мелкие склоки и обиды в расчет не идут. Мирон должен был по-настоящему отравлять убийце жизнь.
— Ну, в таком случае все просто! Под твое определение подходит только один человек. Нинка.
Утром я отправилась к Белову Константину Олеговичу, следователю Крымской прокуратуры. Упиравшегося Прошку заставили-таки меня сопровождать. По дороге мы немного пошпыняли друг друга, чтобы не потерять формы, а потом Прошка сказал:
— Может, ты наконец объяснишь, что у тебя со следователем произошло?
— Так я уже все объяснила.
— Эти сказки будешь своим внукам на ночь рассказывать. А я хотел бы услышать правду. Какой номер ты выкинула, что шпиону Белову пришлось отказаться от взлелеянного сценария допроса?
— Что-то ты больно догадливым стал. Придется, наверное, тебя тоже убрать.
— Ладно мне зубы-то заговаривать. Колись давай.
— Ну, так и быть. В конце концов, надо же хоть перед кем-то похвастать своим могучим интеллектом. Я Нинкино убийство по дороге в пансионат вычислила. До допроса.
— Это когда на тебя напал столбняк? И ты ни словом не обмолвилась, никого не предупредила? Тоже мне, друг называется…
— Да как я могла предупредить, если мне в спину дышал этот легавый щенок?
— Небось, если бы захотела, нашла бы способ!
— Да и не уверена я была. Это уж когда Белов представился следователем Крымской прокуратуры, у меня все до конца выкристаллизовалось.
— И что же? Ты сразу огорошила его демонстрацией своих гениальных способностей?
— Ну не сразу. Сначала он провел со мной маленькую светскую беседу. Среди воспитанных людей не принято брать быка за рога.
— Кого это ты воспитанным человеком называешь? Себя или шпиона Белова?
— Шпиона Белова, наверное. Про себя — тебе — сказать такое я не рискнула бы. Ты тут же облил бы меня помоями с ног до головы.
— Сейчас по башке получишь.
— Это я уже слышала. Лучше расскажи о своей реакции, когда Белов тебе про убийцу и подушку все объяснил. Что ты сделал, чтобы укрыться от его пронзительного взора? Под стол залез или в обморок упал?
