Он поиграл желваками, потом сказал:
– Нет, Костиков. Обмен информацией состоится.
– Тогда скажи мне, как погиб Виктор Маркелов?
– Его обнаружили в собственном автомобиле, в протоке возле покровского моста. Место там неглубокое, но народ не купается – дно плохое. Поэтому автомобиль обнаружили только сегодня.
– Причину смерти установили?
– С причиной не совсем понятно. Вернее, причина-то ясна – утопление. То есть в легких обнаружена вода, и попала она туда еще при жизни. Но, кроме того, в крови обнаружен алкоголь…
– Ты хочешь сказать, что он пил за рулем? Это вряд ли возможно.
– Почему? – быстро спросил Малышев.
– Это ты поймешь, когда я выложу тебе свою информацию.
– Хорошо, – кивнул Малышев и продолжал:
– Это еще не все. На затылке обнаружена рана, сделанная тупым предметом. Но умер он не от нее.
– Ах, вот как, – нахмурился Игорь. – Это уже кое-что проясняет…
– Тебя интересует что-то еще?
– А есть что-то еще?
– Что касается результатов вскрытия, то нет.
– Ну, а больше меня ничего не интересует.
– Тогда я хотел бы послушать тебя.
– Я могу сообщить тебе только о возможных мотивах убийства Маркелова.
– И каковы же они?
– Скорее всего, ограбление. Три дня назад Виктор должен был передать поставщикам крупную сумму денег. Эти деньги он не довез.
– Именно это ты скрыл от меня при нашей предыдущей встрече? – помолчав, спросил Малышев. – Ты ведь это тогда уже знал, верно?
– Верно, но тогда я не мог тебе этого сказать. Сам понимаешь, я завишу от своего заказчика.
– Имя заказчика спрашивать не буду, потому что, как
понимаю, этого ты и теперь не скажешь.
– Не скажу, – подтвердил Игорь. – Я и так указал тебе направление поисков.
– Но при чем тут тогда смерть невесты Маркелова? Мы ведь установили, что Лариса Игнатьева была его невестой. Если его убили из-за денег, то зачем убивать ее?
– Этого и я пока не знаю. Единственное, что я смог вынести из твоих сведений, то это то, как приблизительно было совершено преступление. По моему мнению это выглядело примерно так. Кто-то, явно знакомый Виктора и знающий о том, по какой дороге он поедет с деньгами, тормознул его машину. Незнакомого Виктор в такой ситуации вряд ли посадил бы.
Потом каким-то образом этот некто заманил Маркелова к протоке. Там он ударил его тупым предметом по голове, Маркелов, скорее всего, потерял сознание, после чего преступник влил ему в рот алкоголь. А затем просто-напросто завел автомобиль и спустил его в воду. Так я все это вижу.
– Вполне возможно, что так и было, – согласился Малышев.
– Узнать бы теперь, кто этот некто…
– Вот и у меня та же задача, – усмехнулся Костиков. – Посмотрим, кто на этот раз окажется проворнее, а?
– Если даже это буду не я, – медленно проговорил Малышев, – то меня это не очень расстроит, потому что это будешь и не ты.
– А кто же? – поднял брови Игорь.
– Баба Дуся!
Но баба Дуся пока что не проявляла никакого проворства. Она не делилась с Игорем своими мыслями, никуда не выходила из дома, не тянула Игоря никуда и вообще вела себя так, словно потеряла к делу всякий интерес. Игорю стало казаться, что Евдокия Тимофеевна и вправду стареет и заниматься расследованием больше не хочет.
И это после того, как Игорь рассказал ей о том, как он побывал у Лебедева, что тот рассказал ему о трупе Виктора, о визите к Малышеву…
Пока Игорь рассказывал все это, баба Дуся слушала очень внимательно, задавала множество вопросов, выспрашивала все подробности. Потом посидела немного с закрытыми глазами, словно переваривая информацию. Затем, строго взглянув на Игоря, проговорила:
– Вот что, Горяшка. Об энтом, ежели хочешь убивца словить, никому не говори. Даже Ирке. Верно тебе говорю – помалкивай!
– Помалкивать-то ладно, я вот не знаю, что дальше делать… – начал было Игорь, но баба Дуся, ответив только свое любимое „думать, вот чего“, снова закрыла глаза. И больше ничего Игорь от нее не добился.
А дальше поведение бабы Дуси и вовсе перестало поддаваться
логике. Она то часами сидела в своей комнате перед
телевизором, то болтала с девушками, причем на темы, не
имеющие отношения к делу, то стирала в ванной белье, напевая
что-то себе под нос. И – все. О расследовании ни слова.
Признаться, Игорь приуныл, видя такое отношение. Он уже привык во все советоваться с Бабусей, и теперь ему было тяжеловато, потому что он просто не знал, что делать.
Вернувшись от Малышева, он первым делом позвонил Лебедеву и сообщил о том, что ему удалось узнать от подполковника. Лебедев внимательно выслушал, потом сказал:
– Он уже и мне звонил, интересовался, не знаю ли я, где мне найти Женю. Я сказал, что не знаю.
– Это правильно, – согласился Костиков.
– Но думаю, что он все же вас побеспокоит. Ведь для него не секрет, что вы занимаетесь делом Виктора? Думаю, что он не удовлетворится информацией, которую вы ему сообщили, и будет пытаться вытянуть из вас как можно больше. Мне господин Малышев показался человеком настырным.
– Это вы верно заметили. Но не волнуйтесь, ничего лишнего я ему раньше времени не скажу, за долгие годы знакомства я научился разговаривать с Олегом Малышевым.
– У вас все в порядке? – спросил Лебедев.
– Да, ничего не случилось.
– Ну, и слава богу. Привет Жене с Людмилой.
После разговора с Лебедевым и состоялся разговор с бабой
Дусей, затем Игорь пообедал и прошел к себе в кабинет. Там
он ломал голову, анализируя факты, но только измучил себя,
потому что решение так и не находилось. Костиков хотел было
снова пройти посоветоваться с бабой Дусей, но та сослалась
на то, что ей некогда – она собирается печь блинчики.
Игорь чертыхнулся про себя. Идея насчет блинчиков в такую жару показалась ему просто абсурдной. Он ушел и заперся у себя в кабинете.
„Совсем, что ли, помешалась старая! – меряя шагами ковер, думал он со злостью о бабе Дусе. – Уволю к чертовой матери!“
Весь остаток дня он пробыл в кабинете один, злился на всех и на себя, ужин Ирину попросил принести прямо в кабинет, а от блинчиков принципиально отказался.
Ирина несколько раз подходила к двери, прислушивалась, предлагала помощь, но Игорь отказывался. Под вечер все три девушки, уставшие от сидения в запертом помещении, собрались в спальне Ирины и Игоря. К ним же примкнула и баба Дуся. Старушка шутила, смеялась, угощала всех своими блинчиками и выглядела просто счастливой.
Девушки выглядели утомленными, но невольно заражались настроением баба Дуси, постепенно начали смеяться ее шуткам и рассказам. Одна Ирина сидела хмурая и неразговорчивая.
– Чего ты такая смурная, Иришка? – обернулась к ней баба Дуся.
– Я не понимаю, чему вы так радуетесь! – раздраженно проговорила Ирина. – Дело не закончено, мы все продолжаем находиться в опасности, а вы ведете себя так, словно все в порядке. Игорь не находит себе места весь вечер, а вам и дела нет! Извините, но, по-моему, это вер легкомыслия и безответственности.
С этими словами Ирина вышла из комнаты.
– Ох, ну до чего ж Иришка наша всякие заумные слова любит! – покачала головой баба Дуся. – Ничего по простоте сказать не может, обязательно мудреные слова ввернет. Оно и верно, институт закончила…
Люда и Женя улыбнулись, однако и они чувствовали себя не так счастливо, как баба Дуся.
– Вы знаете, Евдокия Тимофеевна, – вздохнув, сказала Людмила. – Я завтра, наверное, вернусь домой. Мне уже надоело это заточение, да и стеснять вас не хочется. В конце концов, если дело так и не будет раскрыто, нам что, всю жизнь теперь здесь торчать?
– Я, пожалуй, тоже вернусь, – поддержала ее Женя. – Это ничегонеделание кажется мне бессмысленным.
– На Горяшку серчаете? – прищурившись, посмотрела на девушек баба Дуся и покачала головой. – Это вы зря! Парень он умный, а ежели вдруг в тупик зашел, это ненадолго. Не было еще такого дела, которое мой внук не раскрыл! – с гордостью заявила она.
Заметив скептическое выражение на лицах девушек, баба Дуся, заговорщически подмигнув им, нагнулась и шепотом произнесла:
– Да вам больше скажу! Он уж почти все знает, только покудова не говорит, в секрете держит!
– Он знает, что с Виктором?! – воскликнула разволновавшаяся Женя.
Баба Дуся молчала и загадочно улыбалась.
– Это нечестно! – рассердилась Женя. – Вы не можете держать нас в неведении! Мы имеем право знать. Я-то уж, о всяком случае, точно!
– Потерпи, милая, – кротко проговорила баба Дуся, ласково глядя на девушку. – Скоро все узнаешь, верно говорю.
Было видно что такое положение вещей не устраивает ни
