Я почувствовала, что задыхаюсь, что меня душит этот молчащий, вымерший дом…
Совершенно ополоумев, я попыталась трясущимися руками нащупать выключатель. Все выключатели как корова языком слизнула! Выскочила в переднюю, нажала на первую подвернувшуюся под руку кнопку. Зажегся свет. Пятна на моей юбке были цвета крови, руки – по локоть красные…
Сомнений не оставалось: в доме нет никого живого, была какая-то страшная бойня, в каждой комнате, наверное, трупы… Картина эта совершенно меня парализовала. Ничего не соображая, я ринулась в комнату Павла, которая была ближе всего, и зажгла свет. Павел дышал ровно и как будто был совершенно живой…
Наверное, я дернула его за плечо, возможно, за голову, очень может быть, что мой голос мало напоминал человеческий…
– Алиция!!! – хрипела я, охваченная безумием. – Ради бога!… Павел!!! Помогите!!! Зося!!! Проснитесь, черт побери!! Алиция!…
Павел подскочил, ничего со сна не соображая, и начал что-то бормотать. Бросила его и ринулась в комнату Зоси. Та уже стояла в дверях.
– Помогите!! Алиция!!!
Зося посмотрела на меня, и ее крик в мгновение ока перерос мои жалкие потуги.
– Все красное!… – всхлипывая, вопила она. – Все красное!!! Все красное!…
– Алиция!… – Я отчаянно пыталась увлечь ее за собой. Зося вырывалась всеми силами.
И тут в соседних дверях появилась совершенно живая Алиция. Я отпустила Зосю и, чувствуя, странную слабость в коленях, медленно опустилась по стене.
Удивление на лице Алиции сменилось ужасом. Со сдавленным криком она бросилась ко мне.
– Матка Боска, что случилось?! Зося!!! Павел!!!
– Все красное!!! – дико завыла Зося.
– Павел, воды!…
Весь дом словно обезумел. Зося вдруг пришла в себя и обрела силы, чтобы направить их против меня. Я ничего не понимала: все трое, как сумасшедшие, силой пытались уложить меня на диван, а я, в свою очередь, изо всех сил пыталась от них вырваться и выяснить, наконец, что за труп лежит в комнате Алиции. Моя бешеная энергия убедила их, что я пока не собираюсь умирать.
– Что вы от меня хотите?! Отцепитесь!!! Что вам надо?!
– Жива! – облегченно выкрикивали обе. – Жива!…
Я поняла, что они рехнулись.
– Вы что, сдурели?! Почему мне не быть живой? Это не я, это Алиция! Это вообще какой-то чужой человек!…
– Жива!…
Через некоторое время мы начали чуть-чуть понимать друг друга.
– Что на вас напало? – уже тише спросила я. – Почему, сто чертей и одна ведьма, именно я должна умереть?!
– О боже! Она еще спрашивает! – возмутилась Зося.
– Посмотри на себя в зеркало, – посоветовала Алиция.
Я посмотрела и все поняла. Сама бы не узнала этого пугала, с ног до головы вымазанного чем-то красным. Лицо выглядело совершенно асимметрично, ко лбу что-то прилепилось и казалось, что череп расколот надвое. На первый взгляд мне срочно требовалась врачебная помощь.
– И вдобавок еще кричала «спасите», – недовольно продолжала Алиция. – Я вообще не понимала, каким чудом ты еще жива. Думала, что, может, умерла и ходишь по инерции…
– Зато я не понимаю, почему ты жива, – обиделась я. – Что там в твоей комнате? Кто там лежит?
– А, ты была в моей комнате?… Как я не догадалась? Никто там не лежит. Это ловушка свалилась.
– Что?
– Ловушка… Свалилась… – Теперь приступ истерического хохота начался у Павла.
– Ловушка!… Сделали ловушку для преступника!… Свалилась с полки!…
– Павел, сейчас же успокойся! – приказала Зося.
– Не могу… Чертовски хорошая ловушка!…
Мы зажгли в комнате Алиции свет, и я наконец смогла рассмотреть весь этот кошмар подробно. На постели и на полу было разлито море густой краски. По морю плавали черепки какой-то посуды, куски картона, останки упаковки от яиц и другой мусор. Именно в него я и влетела головой, а к моему лбу прилип остаток яичной тары.
– Да уж, – заметила я, – все красное. А это смывается?
– Надеюсь, – не слишком уверенно ответила Алиция. – Я еще не пробовала. Это свалилось, когда они уже легли, и мне не хотелось шуметь. Я тоже вляпалась. И ночная рубашка в этом, и халат… Никуда не положишь – все мажется. Засунула в кровать куклу, а сама ушла в последнюю комнату. Когда я увидела тебя окровавленную, с разбитой головой, у меня совсем память отшибло.
– Ты совсем спятила, – расстроилась Зося. – Это же нужно отмывать сразу. Когда высохнет, ее уже ничто не возьмет. Павел, собирай с пола! Возьми старые газеты и перестань смяться, как дурак!
– Может, сначала попробуем отчистить Иоанну?…
Костюм и блузка на мне были старые, с их утратой я, пожалуй, могла бы смириться. Но с удовольствием убрала бы все красное с туфель, с рук и особенно с лица.
Уже через четверть часа мы поняли, что ни мыло, ни стиральный порошок, ни кипяток этой упорной краски не возьмут. От бензина же она просто размазывалась. Надежда оставалась только на растворитель для клея или чего-то в этом роде, который, по слухам, смывает все.
– Он стоит в шкафчике под потолком. Павел, влезь на что-нибудь! – скомандовала Алиция.
Павел взгромоздился на высокий кухонный столик. Зося пока ставила на мне опыты с помощью молока, спирта, лимонного сока и ацетона.
– По-моему, ты раньше сдерешь с меня кожу, а уж потом сойдет краска, – с сомнением сказала я. – Попробуй-ка лучше на туфлях!
– Что-то же должно на нее действовать, – пробормотала Зося с раздражением, стаскивая с меня вторую туфлю – первую уже держала в руках Алиция. Я тут же влезла чулком в близлежащее кровавое пятно.
– Ну вот, пожалуйста, – с удовлетворением заметил Павел. – Все красное!
– Перестань упражняться в колористике, открывай! – раздраженно сказала Алиция.
– Интересно, как? Тут не за что ухватиться.
Шкафчик находился под самым потолком, на его дверцах, очень плотно закрытых, не было никакой ручки, зато в узкой щели меж ними виднелся крохотный кусочек какого-то неопознанного предмета.
– С ним всегда что-нибудь не так, – пожаловалась Алиция. – Имел привычку открываться самостоятельно, и мне пришлось прихлопнуть его посильней. Попробуй ухватить этот ошметок.
– Маловат.
– Возьми клещи, – посоветовала я. – Зося, дай ему клещи.
– Поддень ножом или вилкой, – предложила Зося.
Стоя с задранными кверху головами, мы увлеченно давали ему советы. Зося, не выпуская из рук моей туфли, подавала инструменты. Орудуя клещами и вилкой, Павел открыл шкафчик, захватив закопченный кусок бумаги.
Растворитель надежды оправдал. Краску он смывал запросто, правда, при этом адски вонял. Я тоже пропиталась насквозь этим ароматом.
– Алиция, ты не знаешь, это когда-нибудь выветрится?
– О, туфля очистилась! – радостно сказала Алиция. – Нет, это смердит месяцами. Поэтому я и держу его наверху. А ты что предпочитаешь: пахнуть или быть красной?
– Если в темноте, то, пожалуй, быть красной.
– Не расстраивайся, всегда успеешь покраситься заново… Зося, с одежды сходит?
– Да. Но на постель этого не хватит. Ну и вонь! Что там за гадость намешана? Аж в носу свербит!
Павел до сих пор торчал под потолком, разглядывая огрызок, который вытащил клещами.
– Слишком толсто сложено, – заметил он, кашлянул и чуть не свалился со столика. – Ну и запашок наверху!
– Закрывай скорей и слезай оттуда! – рассердилась Зося. – Нужно хотя бы пол отмыть, чтоб к нему не приклеиться. Еще Херберт завтра придет… Хватит отлынивать!
– Боже мой, Херберт! – перепугалась Алиция. – Черт с ними, с моей комнатой и постелью! Тут надо убирать!
Павел попробовал закрыть шкафчик, ничего не подкладывая, но через минуту дверцы уже широко распахнулись и вызывающе заскрипели.
– Воткни то, что там было, и не морочь голову, – сказала Алиция. – Если толсто, возьми половину.
Павел послушно развернул прокладку, но теперь оказалось слишком тонко. Попробовал сложить иначе.
– Не получается. Дайте другое… – Замолчал, вглядываясь в предмет, который держал в руках. – Алиция, – сказал он удивленно, – ты вообще знаешь, что это?
– Не знаю. Какая-то бумага. Возможно, кусок газеты.
– Это письмо. Слушай, это какое-то письмо. Тебе, заклеенное.
Алиция была занята наведением блеска на мою туфлю.
– Возможно. Оторви половину или сложи втрое… Делай, что хочешь, только закрой эти чертовы дверцы, чтоб они не скрипели над головой! Иоанна, тебе будет очень мешать, если возле подметки останется красное?
– Лишь бы не везде, – буркнула я и отобрала у Зоси кусок ваты. – Если позволишь, кожу с лица я уж сама себе сдеру…
– Алиция! – крикнул Павел. – Но это письмо тебе! Заклеенное!
До Алиции, наконец, дошло.
– Письмо мне? – удивилась она. – А что оно там делает? От кого?
– Не знаю. Здесь не написано.
– Ради бога, закрывай наконец и берись за дело! – раздраженно воскликнула Зося.
– А если нечем?
– О боже, влипла, – сказала Алиция. – Закрой письмом, какая разница, черт побери?… Слушай, юбка тебе уже вряд ли пригодится, разве что перекрасить ее в красную.
