Кобра еще пару минут раскачивалась над столом, гипнотизируя огарок, затем прошипела:
– Вон отсюда! И немедленно прислать врача, пока этот, – брезгливо кивнула она на Хали, – окончательно не уделал мне мебель. Достаточно с него и пола. И уборщика позови, терпеть не могу работать в грязи. Достаточно, что общаюсь с грязью!
Офицер пулей (хотя пуля из воска – это то же самое, что и из… Неподходящий материал, в общем) вылетел из кабинета. Вскоре началась суета, столь любимая в дешевых комедиях, – одновременно прибыли врач и уборщик, веселья добавляли топтавшиеся тут же охранники, все друг другу мешали, потея от ужаса под неподвижным взглядом хозяина кабинета. Хали с удовольствием насладился бы неожиданным представлением, но манипуляции врача, особо не церемонившегося с пациентом, заставляли Хали сосредоточиться лишь на одном – постараться не взвыть от боли. И не укусить врача. А так хотелось!
Через 10 минут в кабинет вернулась тишина. Хозяин, выпроводив всех лишних вон, причем в числе лишних оказались и охранники, по-прежнему сидел за столом и, сложив руки домиком, с холодным любопытством разглядывал стоявшего перед ним Хали. Зверски болела растревоженная местным эскулапом спина, но все же Хали чувствовал себя гораздо лучше, во всяком случае, комфортнее. Прямо как в рекламе памперсов – «всегда сухая попка, и ваш малыш доволен!». Сухая спинка тоже, оказывается, может доставлять удовольствие. К тому же наручники по приказу хозяина кабинета сняли, так что оставалось только усесться поудобнее, и будет совсем хорошо.
Что Хали, предварительно осмотревшись и выбрав стул помягче, и сделал. Только стул он развернул и сел, опершись руками на спинку. Сейчас это была наиболее комфортная для него позиция. Устроившись, он со скучающим видом начал рассматривать дипломы и сертификаты, развешанные на стенах.
– По-моему, господин Салим, сесть вам никто не предлагал, – не меняя позы, холодно произнес хозяин кабинета.
– Вот пусть господин Салим и ждет предложения, – не отрываясь от своего не так чтобы увлекательного занятия, равнодушно ответил Хали, – а господин Рамзи, это я, если вы не поняли, ждать устал. Благодаря вашим костоломам стоять мне трудно, потому и сел. И кстати, – посмотрел он прямо в тусклые змеиные глаза, – учтите, любезный, что, когда я выйду отсюда, я подам в суд на ваших людей.
– За что же, интересно?
– За нарушение моих конституционных прав, за грубость, за избиение, в конце концов.
– Браво-браво-браво, – похлопал в ладоши хозяин кабинета. – Держимся молодцом, господин Салим. Небось опять на папочку рассчитываем?
– Не понимаю, о чем вы. И о ком. И потом, – Хали зевнул, – я вам представился, могу повторить – Саид Рамзи, аниматор. А вот с кем имею сомнительную честь беседовать, так до сих пор и не понимаю.
– Да, действительно, неувязочка. Меня зовут Ахмади. Полковник Ахмади.
– Не могу сказать, что мне очень приятно, господин Ахмади, слишком уж обстоятельства нашего знакомства удручающи, – церемонно наклонил голову Хали.
– Грамотный, – одобрительно кивнул полковник, – воспитанный. Ну еще бы – Оксфорд, блестящее образование, пять языков! И чего же вам не хватало, господин Салим, что вас понесло в террористы?
– Куда? – совершенно искренне изумился Хали.
– Да ладно вам дурачком прикидываться, в самом-то деле! – откинулся на спинку кресла Ахмади. – Глупо и неинтересно. Но, если желаете, я освежу вашу память, напомню некоторые вехи вашего пути, так сказать. – Он взглянул на Хали, ожидая реакции, но тот молчал. Стоило послушать этого полковника, чтобы иметь представление о происходящем. Тогда Ахмади продолжил: – Жил-был, причем вкусно жил и сладко был, на свете Хали Салим. Наследник многомиллионного состояния, умница, подающий большие надежды в бизнесе, отрада отца, Мустафы Салима. Правда, любил наш Хали женщин, даже слишком любил, но разве это недостаток для настоящего мужчины! Но, вероятно, надоела господину Салиму-младшему его безоблачная и удобная жизнь, захотелось ему приключений, чтобы адреналинчик в крови забурлил. И связался умница Хали с террористами, а поскольку был действительно умницей, быстро занял место лидера в одной из группировок. Понравилась Хали Салиму его новая жизнь, увлекла. Но вот одного не учел он – трудно совмещать эту жизнь и погоню за юбками. И прокололся наш Хали, разоблачила его очередная пассия, начала шантажировать, требовать жениться на ней. Пришлось ее убрать. Глупая и наивная бедняжка Сабина Лемонт, и на что она только рассчитывала! Зачем же было так жестоко с ней, а, господин Салим? И так бездарно? Поручил бы кому-нибудь из своей группировки, сам бы не светился, и все сошло бы с рук. Или что, ублюдок, опять адреналинчик погонять захотелось? – От того, что говорилось все это ровным тоном, без каких-либо эмоций, абсурдность обвинений не доходила до Хали полностью, он слушал этот бред с удивлением, но и только. – И арест для вас, похоже, тогда только развлечением был, ловко вы вывернулись. И от этой легкости эйфория, видимо, еще не прошла. Рассчитывал, что и здесь все пройдет так же гладко, верно? Развлекся взрывами, позабавился? Десятки убитых, сотни покалеченных – весело? Как адреналин, бурлит?
Вероятно, наиболее естественной и ожидаемой реакцией на все эти обвинения было возмущенное вскакивание (нет, какой-то термин диарейный, пусть будет просто «возмущение»), ломание мебели и крики: «Вы что тут, с ума все посходили???» Но Хали от монотонного гудения полковника почему-то начало клонить в сон. Он давно перестал вникать в смысл произносимых фраз, поскольку не было в них смысла, а была лишь чистая, без единой примеси чушь. Ложь. Бред. Да много еще синонимов подобрать можно было. Но не хотелось. А вот спать захотелось зверски, сказывалась бессонная ночь.
Хали большим и указательным пальцами потер переносицу и, невежливо прервав обличительную речь полковника, хрипло проговорил:
– Послушайте, господин Ахмади, может, хватит, а? Я слишком устал, чтобы слушать дилетантские россказни начинающего писателя. Не скрою, фантазия у вас богатая, хотя и есть некоторые признаки, свидетельствующие о психическом заболевании. Но однозначно – на литературном поприще делать вам нечего, умрете с голоду. До пенсии вам немного осталось, так что не экспериментируйте и дорабатывайте здесь, в этом теплом и славном местечке. А меня отпустите в камеру, отоспаться хочу.
– Потрясающая наглость! – рассмеялся полковник. М-да, смех змеи – что-то из области запредельного. – С тобой приятно иметь дело, Салим! Весело!
– Господин Салим, если уж вам так нравится это имя. И на «вы», не забывайтесь.
– Обойдешься. – Шипящий смех прервался. – Хватит с тобой церемониться, хорошего отношения ты не ценишь. Ишь, расхрабрился! Ты что, на самом деле решил, что тебе удастся выйти отсюда?
– Почему же нет? При самом плохом для меня раскладе вам придется выдать меня властям Франции, так что сие заведение я в любом случае покину. – Хали встал и направился к двери. – А сейчас зовите своих сторожевых, пусть отведут меня в камеру. И в следующий раз без моего адвоката я вообще говорить с вами не буду.
– Сядь, – все так же не повышая голоса, лениво процедил полковник. – Впрочем, как хочешь, можешь и постоять. Мне все равно. Настоятельно рекомендую тебе засунуть свой аристократический гонор куда подальше. И в ближайшее время никому не показывать, поверь, так будет лучше. С террористами у нас разговор короткий, а в этом городе, где твои забавы унесли столько жизней, боюсь, будет еще короче. Папа-Салим может и не успеть развязать кошелек.
– О Аллах, – Хали устало опустился обратно на стул, – опять вы об этом. Вам самому не надоело, а? Ну допустим, вам удастся доказать, что Хали Салим не покончил с собой во французской тюрьме, что я – это он. Допустим. Но ведь это – максимум, что вы мне можете предъявить. Однако вы почему-то с тупым упорством продолжаете долдонить про мою причастность к ночным взрывам. А эту тему я даже обсуждать не хочу, настолько она абсурдна.
– Отчего же, – оживился полковник, – давайте пообсуждаем!
– Ну давайте, – тяжело вздохнул Хали. – Тогда уж заодно обсудим и мою причастность к глобальному потеплению климата на планете, к загадочным кругам на пшеничных полях Англии, да мало ли в чем я могу быть замешан? Смелее, Ахмади, смелее, фантазируйте вволю, оттачивайте мастерство! Я же вижу, что такая малость, такой пустячок, как факты и доказательства, для вас никакого значения не имеют, поэтому не стесняйтесь, любезный, раз уж я вынужден быть вашим подопытным слушателем, я постараюсь не упасть со стула, когда засну.
– Да ладно тебе, Салим, – холодно усмехнулся полковник, швыряя на стол газету, – не держи нас за дураков. Вот тебе факты, вот доказательства, читай.
– Позвольте полюбопытствовать, – Хали взял газету и, прочитав материал о себе, положил ее обратно, рассмеявшись. – Ахмади, вы еще глупее, чем я думал! И это все, что у вас есть? Кстати, спасибо за статью, теперь отец осведомлен о происходящем произволе и, думаю, адвокаты уже спешат сюда. Боюсь, Ахмади, до пенсии вы не дотянете, вылетите раньше с треском.
