Ведь сам по себе маленький ребенок еще не очень-то ориентируется в этом мире и не всегда точно понимает, что хорошо, а что плохо. Ему необходимо, чтобы это сказали взрослые, сильные, умные и отважные. Те, кем он гордится, кого он обожает, на кого стремится быть похожим. А когда взрослые предлагают ребенку самому совершенно самостоятельно или при минимальном вмешательстве взрослых сделать выбор, как ему поступить в том или ином случае, малыш начинает нервничать. Ему это не по силам, он не знает, как нужно. И в глубине души ребенок сам чувствует, что не готов к такому, но в то же время он страшно боится разочаровать взрослых своим неправильным ответом. Если ребенка заставлять делать такой выбор постоянно, то у него развивается самый настоящий психоз.
Что-то в этом духе произошло с детьми Юли, которым она позволяла делать все, что они хотят. И всегда и во всем не только спрашивала их мнение, но также и ориентировалась на него. Мариша была уверена, что если бы не ее вмешательство, то дети так бы и гоняли бедного попугайчика, пока тот бы не сдох прямо на лету. А потом над трупом птички Юлька бы прочитала детям лекцию о том, к каким плачевным последствиям приводят такие забавы. Спору нет, детям бы этот урок, наверное, запомнился надолго. Не так часто у вас на глазах умирает живое существо, это был бы еще один шрам на душах детей, шрам, который они сохранили бы на всю жизнь. Хорошо это или плохо, судить трудно. Но жертвовать жизнью Кокочки в угоду педагогическим инновациям своей сестрицы Мариша не собиралась.
Поэтому она вернула дрожащего попугая обратно в клетку, где он немедленно бросился к зеркальцу, жалуясь ему на злую судьбу, а сама Мариша повернулась к гостям. Изобразив максимально гостеприимную улыбку, она спросила:
– И надолго вы к нам?
Оказалось, что на две недели. Сердце у Мариши упало. Но она сохранила на лице приветливое выражение, искренне надеясь, что оно не похоже на гримасу ужаса. Но нет, сестрица ничего не заметила. Она щебетала о своем слабеньком здоровье, об общем упадке сил и о мерах, которые она собирается предпринять, чтобы этот упадок нейтрализовать.
На сей раз Юлька планировала провести курс каких-то озоновых ванн и плюс к ним хотела что-то в себя влить, что-то жидкое, кислородное, разделенное и, на взгляд Мариши, чрезвычайно подозрительное. Но мешать Юльке было делом небезопасным, поэтому она ограничилась тем, что спросила:
– А с кем же будут малыши, пока ты принимаешь свои процедуры? С Колей?
– Нет, Коля будет со мной.
– И как же тогда?
– Я думала, что ты за ними посмотришь.
– Я?
– У твоих же ребят все равно каникулы начинаются. Вот вы и проведете отдых незабываемо.
Услышав, что им предстоит, Алексей снова схватился за голову и убежал к себе.
А Светочка простонала:
– И чего я, дура, не поехала на каникулы в лагерь! Ведь предлагали же мне, идиотине!
И тоже ушла к себе. Марише послышалось, что со стороны комнат сына и дочери раздались звуки, словно кто-то приставлял к дверям стулья и вообще подтягивал к ним мебель, чтобы забаррикадироваться.
Как же Мариша сейчас понимала своих детей! Но она не могла позволить своим эмоциям выйти наружу. И потому, собрав все отпущенное ей природой гостеприимство, произнесла:
– Вы можете поселиться в самой большой комнате – в гостиной.
– Вчетвером?
Юля была возмущена.
– Как ты себе это представляешь? Детям обязательно нужна своя комната. Предлагаю: ты и Света переедете к Лешке. Мы с Колей займем твою спальню, а в комнате Светы будут жить малыши. В гостиной мы все будем собираться вместе, одной большой и дружной семьей.
Большой и дружной семьей, которая начинается с того, что лишает Маришу и ее детей привычного образа жизни.
– Ловко ты все придумала. Значит, ты со своими малявками в одной большой комнате не можешь ужиться, а я с двумя взрослыми детьми в одной маленькой комнатке очень даже запросто помещусь?
– Но у меня ведь еще муж, – многозначительно произнесла Юля.
– И что?
– А твоего мужа тут пока что нет.
Но Мариша все равно считала, что это несправедливо. Есть при ней в данный момент муж или нет, это отношения к распределению комнат не имеет. Она была согласна, чтобы Света с Лешкой временно перебрались к ней в комнату, но на больший компромисс идти не желала. В итоге в гостиной поселились Юля с Колей, малышей отправили к Свете, а сама угрюмая и мрачная Света собрала свои вещи и перебралась к матери.
– Учти, если они мне что-нибудь испортят, я тебе этого не прощу.
– Почему мне-то?
– Потому что это твои родственники.
– И твои тоже.
– Мне они не нужны. Я их терпеть не могу!
Мариша не знала, как ей реагировать. Признаться честно, она и сама «терпеть не могла» эту Юльку, вечно цепляющуюся к сущей ерунде и не замечающую серьезных проблем, пусть даже они и назревали под самым ее носом. И еще Юля как никто другой умела создавать суету. И в бытовом плане сестрица была сущим кошмаром.
Вот и сейчас, даже не успев еще толком расположиться, Юля начала требовать тысячу вещей, которые Мариша просто не знала, где ей достать. Юле требовался термометр для измерения температуры воды в ванной. Ей требовался успокоительный мятный чай, но обязательно, чтобы в нем присутствовала еще и валериана. Потом ей показалось, что у младшего заложен нос, и сначала пыталась стрясти с Мариши пинцет, а когда Мариша ей дала требуемое, устроила форменную истерику, потому что пинцет был не с закругленными кончиками, а самый обычный металлический.
На предложение обмотать пинцет ваткой Юля лишь фыркнула.
– Как ты себе это представляешь? А если ватка останется в носу?
– Но ведь не навечно же она там застрянет. Рано или поздно все равно вместе с соплями наружу выйдет.
– А если она пойдет глубже? Застрянет там в дыхательных путях? Как ее извлечь тогда? Придется делать операцию!
Взвинтив саму себя, Юлька завела и детей, и мужа. Дети рыдали, потому что мальчик боялся, что ему теперь разрежут нос, а его сестрица рыдала за компанию и из жалости. Кольке пришлось отправиться за пинцетом в магазин. И на покупку требуемого у него ушло столько времени, что можно было обойти весь район. Что, как подозревала Мариша, ее родственник и сделал. Юлька звонила мужу каждые десять минут и попутно успевала громить весь устоявшийся быт в чужом доме.
К тому, что гостья моментально захламила тысячей ненужных предметов ее кухню, Мариша постаралась отнестись хладнокровно. Объяснять Юле, что класть освободившиеся магазинные полиэтиленовые пакеты в хлебницу не стоит, было зряшным делом. Юле было невозможно доказать также и то, что пустые баночки из-под детского питания лучше сразу сложить в раковину, чем оставлять их в разных углах кухни, чтобы они там потихоньку покрывались плесенью. И что мясо, которое она использовала для приготовления следующей порции детской еды, надо возвращать в холодильник. А овощи, взятые с той же целью, класть не на верхние полки, где стоят крупногабаритные предметы, а сунуть вниз в ящики, на которых с целью указания их предназначения даже нарисованы помидоры и кабачки вместе с капустой и огурцами.
Бесполезно. Юля делала все так, как привыкла делать у себя дома. И ее совсем не смущало, что она тут совсем на чужой кухне.
Со всеми этими хлопотами к следователю Мариша в этот вечер не поехала. И звонить ему даже не стала. Вдруг он бы пригласил ее приехать к нему? А честно сказать, сил у Мариши на эту поездку просто не было. Добрые родственнички вымотали ее, как ни одно из расследований, которые Марише приходилось вести в своей жизни.
На следующее утро Света разбудила маму такими словами:
– Ты как хочешь, а я ухожу.
Дочь была полностью одета, причесана и даже ранец был у нее на плечах. Мариша взглянула на будильник. Семь утра.
– Куда ты собралась в такую рань?
– В школу.
– Но вам же сегодня к десяти.
– Ничего. Лучше я там спокойно посижу, чем тут останусь.
– Но почему?
– Юлька сказала, что ей утром надо съездить сдать анализы, а потому раз мне к десяти, то они с Колей успеют смотаться в клинику, а я пока посижу с ее детьми.
– Ну так посиди, чего тебе стоит?
– Да? А когда такое было, чтобы Юлька вовремя приезжала? И вообще, у меня сегодня контрольная, проверочная, зачет и еще диктант. Так что мне нужна свежая голова.
И, встряхнув ранец, Света добавила:
– И, кстати, Лешка уже ушел. Так что ты не беспокойся.
– Как ушел? – ахнула Мариша. – А завтрак?
– Мы с ним уже оба позавтракали.
Дочь еще только направлялась к дверям, а Мариша уже вылезла из кровати. Светка была не единственная, кому не хотелось сидеть с детьми Юли. Мариша тоже от этой работы предпочла бы уклониться. Во-первых, потому что Юля вполне может съездить со своими анализами в клинику и одна, за детьми присмотрит ее муж. А во-вторых, потому что Мариша понимала: потакать прихотям хитрой кузины – значит поставить крест на своих собственных делах. А они у Мариши были сегодня весьма многочисленны и ответственны.
