– Вы преувеличиваете значение нашей работы, мы всего лишь пытаемся облегчить участь несчастных.
Мы расшаркивались друг перед другом еще пару минут, потом наконец разбежались. Вера Яновна, улыбнувшись мне на прощание, пошла к себе, я же спустился в раздевалку и налетел на Коку с Николеттой. Увидев меня, маменька захлебнулась от негодования:
– Вава! Это возмутительно!
– Что я сделал?
– Звоню, звоню, а ты не отвечаешь.
– Да? Но мой телефон молчал.
– Ничего не знаю. Как ты мог бросить нас одних в гостинице, больных…
– Хорошо, что мы тебя нашли! – воскликнула Кока. – Пошли на ресепшн!
Я не успел оказать сопротивления. Милые дамы ухватили меня когтистыми цепкими лапками и выволокли к стойке прямо в халате, не дав одеться.
Зина, увидев меня в неглиже, воскликнула:
– Ой, Ваня!
Николетта с Кокой переглянулись. На лице маменьки появилось выражение, ничего хорошего не предвещающее.
– «Ваня!» – с неподражаемой интонацией протянула она. – Вот это мило. Душенька, вы уже познакомились с моим сопровождающим Иваном Павловичем или путаете его с другим каким-то Ваней?
Зина покраснела, но ничего не ответила. Николетта набрала было полную грудь воздуха, но тут у нее перехватила инициативу Кока:
– Любезнейшая, – протянула она, тыча в нос Зине пальчиком, на котором сверкал камень размером с голубиное яйцо, – где тут доктор?
– Сюда, пожалуйста, – профессионально любезно ответила девушка, – налево.
– Благодарю, милейшая, – кивнула Кока, и они с Николеттой двинулись в указанном направлении.
На пороге кабинета маменька обернулась и ехидно сказала:
– ВАНЯ! Не смей никуда уходить, жди нас здесь!
Я свалился на диван.
– Ты меня обманул! – воскликнула Зина.
– Что вы имеете в виду? – машинально спросил я.
– Говорил, что не женат!
– Это правда, в моем паспорте нет штампа!
– Может, оно и так! – взвилась Зина. – Тогда кем тебе приходится эта старая крашеная кошка?
Я хотел было возмутиться, но тут в лазню ворвалась очередная порция жаждущих немедленного исцеления, и Зина приступила к исполнению своих профессиональных обязанностей.
Не успел один поток гомонящих людей схлынуть, как тут же возник другой, затем третий. Я молча радовался тому, что мы с «невестой» ни на секунду не остались наедине. Конечно, можно поставить Зину на место, пожаловаться главному врачу, Вере Яновне, но мне всегда сложно конфликтовать, а уж с женщинами в особенности. Зина начнет рыдать, а вид дамских слез вызывает у меня язву желудка. Намного проще безболезненно купировать ситуацию. Если Зиночка опять начнет предъявлять мне непонятные претензии, просто скажу, что Николетта моя мать…
Дверь в кабинет врача распахнулась, заклятые подруги вылетели в коридор. Кока шла впереди. Она добралась до ресепшн и, навесив на личико змеиную улыбку, протянула:
– Доктор прописал мне много процедур. Вот оксигенотерапия, акупунктурный, подводный массаж и ингаляция… Боже, я ужасно больна! Я и не подозревала об этом!
Я с сомнением поглядел на Коку. Интересно, сколько ей лет? Последние четыре десятилетия она уверяет, будто ей тридцать, но здравый смысл мешает мне поверить в это. Так что возраст престарелой красавицы – тайна за семью печатями, она не откроет ее даже после смерти. Я помню похороны Вики Самсоновой, одной из подружек маменьки. Викаля, даже лежа в больнице под капельницей, твердила доктору:
– Мне тридцать пять.
Эскулап был в шоке. Он не собирался ухаживать за престарелой кокеткой. Сведения о возрасте пациентки нужны были ему для того, чтобы точно рассчитать дозу лекарства. Я же испытал настоящий шок в момент прощания с Викой. В отличие от многих, я хорошо знал, в каком году она появилась на свет. Дело в том, что некоторое время назад Вика стала наследницей довольно крупного состояния. В Америке умерла ее сестра, завещав своей единственной родственнице все свои деньги. Сами понимаете, что для оформления бумаг понадобился паспорт с настоящей датой рождения. Вот Вика и попросила меня:
– Ванюша, очень прошу, сделай ксерокопию.
Я было удивился такой просьбе, но она быстро добавила:
– Ты мальчик не болтливый, благородный, а моя прислуга слишком любопытна…
Я выполнил ее поручение и никогда никому не сказал, что она появилась на свет в 1907 году. За что был любим Викой и к каждому празднику получал от нее презенты.
Поэтому в толпе скорбящих у ее могилы я оказался, наверное, единственным, кто знал: Викуля чуть-чуть не дожила до ста лет. Представьте теперь мой шок, когда в холмик, заваленный роскошными цветами, воткнули табличку: «Виктория Самсонова. 1970—2000 гг.» На мой взгляд, это было уж слишком, так как получалось, что Викаля младше своей внучки. Вот и Кока с Николеттой из той же когорты. Узнать их истинный возраст невозможно даже под пытками.
Но вот странность: изображая из себя молодых прелестниц, и маменька, и Кока обожают рассказывать о страшных болезнях, которыми буквально нашпигованы их юные организмы.
– Я так больна, что доктор чуть не заплакал, глядя на меня, – щебетала Кока. – Он мне прописал столько процедур! Одних ванн пять разновидностей!
– Старость – не радость, – ляпнула Зинаида, – но вы не волнуйтесь! Тут такие папики приезжают, даже старше вас, и ничего себе. Как увидишь, думаешь – все, два дня до смерти осталось. Потом глядишь, а они на следующий год снова заявляются. Сухое дерево долго живет.
Кока заморгала, а маменька с довольным видом заявила:
– Я тоже страшно больна!
Кока выхватила у подружки листок с назначениями.
– Дай сюда! О-о-о! Вовсе нет! У тебя лишь четыре ванны!
– Да? – возмутилась Николетта. – Ну-ка.
Две белокурые, идеально постриженные головки склонились над листком.
– Все ясно, – подвела итог Кока, – тебе не прописали субаквальную.
– Почему это! – возмутилась маменька.
– Значит, ты не так больна, как я, – с самым счастливым видом заявила Кока.
– Вовсе нет, мне намного хуже, чем тебе, – взвизгнула маменька и ринулась назад в кабинет.
Я стоял под дверью и очень хорошо слышал, как доктор пытался урезонить Николетту:
– Субаквальная ванна не слишком приятная процедура. Конечно, вытерпеть ее можно, но зачем лишний раз себя…
– Я хочу!!!
– Она вам не показана. Вреда, конечно, не будет, но и пользы…
– Хочу!!!
– Это абсолютно бесполезная для вас процедура.
– Вы хотите сказать – я безнадежна? – взвизгнула Николетта с такой силой, что висевшая в коридоре картина закачалась.
– Упаси бог! – воскликнул врач.
– Тогда почему мне нельзя субаквальную ванну?
– Но…
– Я хочу!!!
– Хорошо, – сдался врач. – Вот направление.
Раскрасневшаяся, но страшно довольная Николетта выпорхнула в коридор.
– Вот! – заявила она. – Пошли.
Зиночка выдала Коке и маменьке халаты с полотенцами, потом вручила им розовые книжечки и, хитро улыбаясь, сказала:
– Ванны на втором этаже.
Мы двинулись внутрь лазни. Я остался у бассейна, а подружки кинулись по лестнице вверх.
Внезапно я почувствовал усталость. Вокруг бассейна стояли лежаки. Я прилег на один, закрыл глаза, но сон не шел. Промаявшись минут пятнадцать, я встал, подошел к девушке, сидевшей в центре зала за большим столом, и спросил у нее:
– Простите, можно узнать, сколько времени проведет больной в лазне? Я привел сюда матушку и хочу отлучиться на тот период, пока она лечится.
– Фамилию назовите?
– Чью? Николетты? Конечно. Адилье.
Девушка порылась в розовых книжечках, горой лежащих на столешнице, вытащила одну и стала задумчиво бормотать.
– Ага, субаквальная, подводный… Ну, если через три часа подойдете, в самый раз получится.
Вымолвив последнюю фразу, она вдруг захихикала:
– Адилье – ваша мама?
– Да, – кивнул я, не понимая, что смешного она нашла в этом факте.
– Ой, – продолжала веселиться девушка, – вы уж ей объясните, наши-то постеснялись…
– А в чем дело? – напрягся я.
Дежурная ввела меня в курс дела. У них работает санитарка – старательная, но слегка туповатая Марина. У нее плохо с памятью, поэтому никаких ответственных поручений ей не дают. Марина моет полы и бегает за покупками врачам. Сегодня утром одна из докториц попросила ее купить для себя небольшой пакетик кефира, а вторая – приобрести колготки, потому что свои она случайно разорвала.
Марина сгоняла в лавки, вернулась, хотела отдать покупки докторицам, но тут ей приказали немедленно идти наверх, мыть ванные комнаты. Надраив сантехнику, она преспокойно ушла. Пакет кефира и пачку колготок беспамятная женщина оставила на тумбочке возле ванны.
Через некоторое время в процедурную впорхнула Николетта, предварительно проинструктированная медсестрой. Маменька проглотила кефир, натянула на себя колготки и улеглась в теплую воду.
