Я выбежала из кабинета.
Нара уже подогнал мой «Фольксваген» ко входу. Он сидел за рулем и настраивал радио.
— Быстрей! — крикнула я, заскакивая в салон. — На улицу Клары Цеткин!
— Аська, в нашем городе из этой серии есть только улица Розы Люксембург!
— Точно! В стрип-бар «Зажигалка» на улице Розы Люксембург!
— Боже, какое чудное сочетание! Мама родная, что у тебя с физиономией?!
— Пилинг. Глубокий. Для красоты лица.
— Лучше бы кофе попили! — Нара с пробуксовкой, не жалея мои колеса, рванул с места. — Ась, я тебя за руль не пущу. Извини, но с такой рожей ты дальше первого гаишника не уедешь.
— Я и не рвусь. Гони, есть какая-то информация про Лавочкина!
* * *
В «Зажигалке» около шеста крутилась девица в одних трусиках, а немногочисленными посетителями были парни с внешностью и замашками плейбоев.
Нарайян остался в машине, заявив, что своим присутствием не хочет обезображивать столь гламурное место. В зале было довольно темно, свет выхватывал только сцену, поэтому мое красное лицо не вызвало ни у кого нездорового интереса.
Анжела возникла у моего столика в коротенькой юбочке и кружевном передничке, выдававшего официантку. Почему-то я испытала облегчение, поняв, что ее рабочее место не у шеста.
— Пойдем на кухню, — потянула она меня к служебному входу у барной стойки.
На кухне пахло жареным мясом, и почему-то никого не было.
— Сейчас мертвый сезон — день, — объяснила Анжела. Клиенты только баром и пользуются, ничего не заказывают. Вот вечером! — Она подошла к окну и закурила. — Извини, что заставила приехать. Сама вырваться не смогла, а информация важная. Ой, а что у тебя с лицом?
— Не вовремя сделал одну процедуру. Не обращай внимания, рассказывай!
— Мне утром позвонила подруга. Она сказала, что вчера вечером видела Славку… — Анжела подавилась дымом, закашлялась и вдруг заплакала. — Я не курю вообще-то, утром только попробовала и вот… второй раз.
— Рассказывай!
— Славка был за рулем шикарной машины, в шикарном костюме, с шикарными часами и в шикарных темных очках. Он заехал на платную стоянку, вышел из машины и… направился в казино «Империал».
Анжела выбросила недокуренную сигарету в открытую форточку и замолчала.
— Она ничего не напутала, эта твоя подруга?
«Империал» считалось самым шикарным местом в городе, кроме казино там был еще и очень дорогой ресторан.
— Нет! Она Славку хорошо знает. Это точно был он.
— Ничего не понимаю. — Я схватилась за щеки, но тут же отдернула руки — лицо нестерпимо болело.
— Это еще не все. — Анжела утерла слезы и из кармашка кружевного передника достала бумажку: — Вот.
— Что это?
— Сама посмотри.
Я развернула сложенную вдвое бумажку. Это оказался телеграфный перевод, адресованный Лавочкиной А.С. Сумма стояла внушительная — сорок пять тысяч рублей. Но самым удивительным было имя отправителя — Лавочкин В. Е. Адрес его не был указан.
— Сегодня утром принесли, — всхлипнув, сказал Анжела. — Это Славка прислал. Помнит, что мне за квартиру, садик и телефон платить надо. Но у него отродясь таких денег не было! Асечка, миленькая, я не знаю, откуда он взял деньги эти, но это не он ограбил банк! Он не мог, ей-богу, не мог! Славка бабник, но не бандит!
Минут пять я успокаивала Анжелу, вытирая ей слезы салфетками.
О том, что Лавочкин не пришел на показательный бой, и о том, что я нашла в мусорном баке клоунский нос, я решила не говорить. Зачем, если я сама пока никак не могу увязать два эти события?
Анжеле и так нелегко живется с таким, с позволения сказать, мужем и двумя веселыми бабками.
— Ты, знаешь, — сказала я ей, засовывая квитанцию в кармашек ее кружевного передничка, — симптомчики, конечно, не очень хорошие, но они ничего не доказывают. Только то, что жив твой Лавочкин, не повесился от депрессии и даже деньжатами где-то разжился. Может, наследство ему досталось от богатой тетушки? Мой шеф, например, так и разбогател.
— Какой к черту тетушки?! — взвыла Анжела, и все мои старания по утиранию слез пошли прахом. Опять начались всхлипы и причитания о том, что Лавочкин бабник, а не бандит.
— Все, — вдруг резко оборвала она свои собственные стенания и вытерла кухонным полотенцем лицо. — Все, мой обеденный перерыв кончился, мне нужно в зал, а я бабок покормить не успела. Если хозяину донесут, что я вовремя не начала работу, меня уволят.
— Ты бегаешь домой кормить бабушек?
— Зачем домой? Они тут, во дворике, на детской площадке сидят. Пока я работаю, они свежим воздухом дышат, мне так спокойней. Хася в инвалидной коляске, Маня при ней. Мы же тут живем рядом, идти недалеко. Я когда в дневную смену работаю, всегда их с собой беру, чтобы дома ничего не натворили. Слушай, может, отнесешь им обед?
— Конечно, отнесу!
— Мне хозяин разрешает бабок с кухни кормить. Он говорит, что таких боевых подруг нужно всегда держать в тонусе. — Анжела взяла два пластиковых контейнера, и быстро накидала в них со сковородок, стоявших на плите, жареного мяса, тушеной фасоли, картошки фри и куриных ножек. — Пожалуйста, отнеси, а то они какой-нибудь магазин ограбят. Хватит с меня одного грабителя в семье.
Я взяла контейнеры и через служебный вход вышла в маленький скверик.
— Ась, — крикнула мне вслед Анжела, — мне деньги-то по квитанции получать? А то за квартиру не плачено, за садик долг, телефон отключен…
— Получай, — кивнула я ей. — Садик — это святое.
* * *
Хася и Маня сидели в тенечке, под старыми липами.
Хася вязала пушистый носок, Маня сноровисто щелкала семечки.
На голове у Мани по-прежнему красовалась газетная пилотка, а на нижней губе висела длинная гирлянда из шелухи.
Хася выглядела вполне респектабельно: ноги ее прикрывал клетчатый плед, голову украшали тугие седые кудри, а спицы в руках летали, отблескивая на солнце.
Неподалеку, в песочнице, копошились детишки.
— Бабули, — радостно сказала я, выныривая из-за кустов, — а вот и ваш обед!
— Глянь, Манюнь, — отложила Хася вязание, — какая Чингачгучка нам сегодня пожрать принесла! А что, Анжелка решила у шеста подработать?! Время на нас не нашла?!
— Ой, Хаська, тина ты болотная, плесень слепая, это же опять Аська Басова, краса всей страны ненаглядная! Ай-я-яй!! Что же это с рожей-то у нее стало? Прям не узнать! Только по маслам и опознала!
Поняв, что сильно погорячилась, согласившись передать бабкам обед, я быстро сунула контейнеры на колени Хасе и попыталась сбежать.
— Стой! — схватила меня за руку Маня. — А поговорить?
— Так тороплюсь же… — Я попыталась вырвать руку.
— Поторопилась ужо, мордой вон об асфальт тормозила!
— А я смотрю, вы очень даже неплохо слышите! — подколола я Маню.
— А у нее слух гаснет, только когда она винца вмажет! — объяснила мне Хася.
— Ась?! — заорала Маня, дурашливо приложив руку к уху.
— Ася она, Ася! Слушай, Асечка, ты в своем телешоу чему нас учила? — хитро прищурилась Хася.
— Чему?
— Что для нас, девушек после четырнадцати и моложе ста двух, нет ничего невозможного!
— И что? — не поняла я.
— А ты думаешь, чего это мы на лавочке так тихонько сидим, да носки как старые дуры вяжем?
— И чего?
— А то! Видишь, машинка черенькая стоит?!
— Вижу.
Недалеко от подъезда жилого дома стоял черный огромный «Хаммер». К нему быстрой походкой подходил крепкий лысый мужик лет пятидесяти.
— И что?! — снова не поняла я.
— А то, что мужчина больно прикольный. Он нам давно нравится. Живет в этом доме, холостой, при деньгах, и жуть симпотный какой! А главное — не импотент. К нему женщины знаешь, какие ходят?! И все, все выходят довольные!
— Ну и?.. — Я никак не могла понять, к чему клонит Хася.
— Чему ты нас в своем шоу учила?!
— Что если девушке нравится парень, она должна, она просто обязана, обратить на себя внимание, — обреченно продекламировала я подводку из своей передачи.
— Обратить так, чтобы ему некуда было деваться, чтобы он немедленно понял, что она и только она — его судьба! Чтобы он увидел, запомнил и сдался! — повторила наизусть Хася слова, которые неизменно звучали в начале каждой моей программы. — Девушки, на абордаж!!! — вдруг во весь голос заорала она.
Одновременно с этим «Хаммер» взревел движком и рванул с места. Я вдруг увидела, что между Хасиным инвалидным креслом и задним бампером джипа стремительно натягивается веревка, до этого змейкой вившаяся по газонной траве и оттого мной не замеченная. Веревка вмиг натянулась, тихонько хрястнула и, не успела я рта раскрыть, как Хася на коляске понеслась за джипом, рыхля газонную землю, перескакивая через бордюры и заставляя жирных голубей неумело взлетать.
Пластиковые контейнеры и недовязанный носок полетели на землю.
