– Ага, помню… Подписывать вы очень хорошо умеете, а еще лучше – не подписывать!
– Ну, Надюша, тебе-то я непременно все подпишу! Как в старые времена…
– Спасибо, не надо! Вы мне лучше адрес своей тети дайте, я с ней все вопросы решу.
– Ну ладно. – Сучков помялся и махнул рукой. – Ладно, записывай. Резная улица, дом четыре, квартира шесть.
– Резная улица? – переспросила Надежда. – Это где же такая? Первый раз слышу!
– На Петроградской стороне, за Чкаловским, возле набережной адмирала Лазарева.
– Медвежий угол! – вздохнула Надежда. – Туда и транспорт-то никакой не ходит!
– Захочешь – доедешь! – Анатолий Тихонович понял, что с Надеждой ему ничего не светит, и глядел сурово. – И вообще, поторопитесь, я, между прочим, на работе нахожусь, мне лясы точить некогда!
– Ну и ну! – только и могла ответить Надежда и поскорее ретировалась – очень хотелось сделать Сучкову какую-нибудь гадость, к примеру, налить чернил в ящик письменного стола, либо прокомпостировать ухо дыроколом…
Вечером в назначенное время я подъехала на такси ко входу в клуб «Бриджтаун».
Швейцар с золотыми галунами выглядел по меньшей мере командующим флота. Он распахнул передо мной огромную дверь, инкрустированную бронзой, при этом на его невозмутимом аристократическом лице не двинулся ни один мускул, так что я не поняла, одобрил ли он мой наряд. Между прочим, вполне приличный костюм – черное открытое платье, а к нему черный же отлично сидящий жакет. И макияж поярче. Что называется, не хуже людей.
Иннокентий с Анютой встретились мне в лифте, собаченция нахально наступила своей лапищей на лакированную лодочку. Я щелкнула ее по носу, она в ответ показала клыки. Хозяин призвал ее к порядку, но как-то неуверенно. Он так удивился, увидев меня в приличном виде, что даже изменил своим привычкам и поинтересовался, куда это я направляюсь. Я сказала, что по делу, Анюта насмешливо фыркнула.
Войдя в холл клуба, я почувствовала себя Золушкой на королевском балу. Настроение понизилось до нуля, комплексы оживились. Огромное помещение было отделано разными сортами мрамора и сверкало бесчисленными зеркалами, в которых отражалась моя жалкая, совершенно не представительная особа. Макияж при таком освещении казался слишком ярким и дешевым, а костюм был сшит из половой тряпки.
По углам холла стояли резные двухметровые статуи нарядных персов в роскошных кафтанах и тюрбанах, поддерживающие массивные бронзовые светильники. С потолка свисала хрустальная люстра, формой отдаленно напоминающая старинный парусник. Причем в натуральную величину.
– Вы приглашены? – раздался у меня над самым ухом вкрадчивый голос.
Я вздрогнула и обернулась.
Рядом со мной стоял, слегка склонившись, мужчина во фраке, с несколько вопросительным выражением лица.
Если швейцар был похож на адмирала, то этот тип тянул никак не меньше чем на английского лорда или, на худой конец, на премьер-министра Голландии.
– Да, меня пригласила Нора… то есть Элеонора Васильевна Сухарева…
– Благодарю вас. – Премьер-министр расцвел, как будто я подарила ему старинный персидский ковер или подлинник Рембрандта для его новой резиденции. – Элеонора Васильевна уже прибыла! Она находится в Красной гостиной. Позвольте проводить вас к ней…
Я позволила.
Мы прошли несколько комнат, или залов, или гостиных – не знаю, как назывались все эти помещения, могу только сказать, что они подавляли меня своей роскошью. Одна комната была отделана в мавританском стиле – ажурная резьба стен, многочисленные низенькие диванчики, инкрустированные столики и зеркала, зеркала… Другая, напротив, напоминала о строгом изяществе готики, третья казалась будуаром французской графини…
Людей здесь было немного – за одним или двумя столами играли в карты, да несколько наблюдателей следили за игрой, потягивая разноцветные коктейли.
Наконец мой провожатый распахнул передо мной высокие двери, отделанные бронзой, и мы оказались в комнате, которая, несомненно, и была той самой Красной гостиной. В этом можно было нисколько не сомневаться, поскольку ее стены от пола до потолка были затянуты темно-красным муаровым шелком.
Таким же шелком были обиты несколько диванчиков, стоявших возле стен, и дюжина стульев.
За круглым белым столом шла игра.
Игроки были удивительно серьезны, и я даже не сразу узнала их, хотя трое из них были мне знакомы.
Это была Нора, очень элегантная и моложавая, в длинном открытом платье из переливчатого бледно-зеленого шелка, ее муж Вячеслав и Сурен Степанович.
Мужчин тоже трудно было узнать.
Во время отпуска я видела их в основном в черных изопреновых гидрокостюмах, согнувшимися под тяжестью кислородных баллонов, а сейчас они выглядели как персонажи светской хроники. Впрочем, Вячеслав был просто в темном, хорошо сшитом костюме, но вот на Сурене Степановиче был самый настоящий смокинг, облегавший его, как вторая кожа.
Однако еще больший интерес вызывала девушка, по-видимому, игравшая с ним в паре.
Она была удивительно красива – роскошные каштановые волосы, поднятые и уложенные в сложную прическу, отчего очень выигрывала длинная, изящная, буквально лебединая шея, темно-синие глаза, чудесный цвет лица. Несмотря на то что она сидела за столом, было видно, что партнерша Сурена Степановича очень высока и стройна. Бежевое платье, расшитое едва заметным золотым узором, казалось удивительно изысканным.
У меня еще больше испортилось настроение: на фоне этой красотки я почувствовала себя дворовой кошкой.
Служитель оставил меня в покое и исчез.
Нора подняла глаза, увидела меня и чуть заметно улыбнулась, показав, что игра заканчивается и мне придется немного обождать.
Вячеслав положил на стол последнюю карту и громко произнес:
– Роббер!
– Извини, дорогой, – подал голос Сурен. – Во втором гейме у меня была реконтра!
– Ах, да… – Норин муж помрачнел.
– Ты меня чуть не разорил! – Сурен улыбнулся одними губами.
Внезапно его партнерша расхохоталась.
Ее смех контрастировал с тонкой, изящной внешностью: он был резким, неприятным, похожим на воронье карканье.
– Вероника! – Сурен поднял на свою спутницу глаза. – Наверное, нам пора…
Вероника!
Я вспомнила слова бывшей свекрови.
Это имя и неприятный смех… Как сказала Сандра? «Смеется, как будто ворона каркает!»
Никаких сомнений! Это была именно она, новая пассия моего бывшего мужа…
Моего покойного бывшего мужа.
Вероника поднялась из-за стола, потянулась, как сытая кошка, и промурлыкала, глядя на Сурена:
– Суслик, подожди меня несколько минут, мне нужно проветриться и попудрить носик!
– Сколько раз я просил не называть меня так… – проворчал Сурен Степанович.
– Суслик, не будь букой! – И Вероника выскользнула в соседнюю комнату.
Собственно, я пришла сюда, чтобы приглядеться к Сурену Степановичу, возможно, даже познакомиться с ним. Но теперь, когда я увидела эту Веронику, я, с одной стороны, поняла, что шансы мои у Сурена невелики – мне далеко до этой холеной красотки, а с другой стороны, сама она заинтересовала меня больше, чем ее спутник.
Поэтому я вслед за ней выскользнула из Красной гостиной и двинулась по анфиладе комнат, прячась за портьерами и издалека поглядывая на стройную фигуру в бежевом шелке.
Миновав несколько комнат, Вероника остановилась в пустом полутемном зале, достала из сумочки маленький изящный мобильник и поднесла его к уху.
Говорила она так тихо, что мне не удалось расслышать ни слова, но при этом лицо Вероники было раздраженным и озабоченным. Ближе к концу разговора она достала из сумочки клочок бумаги и что-то на нем поспешно записала.
Закончив разговор, она не вернулась к своим друзьям, а вышла в коридор и скрылась за дверью с женским силуэтом.
Я выждала несколько секунд и вошла следом за ней.
Дамская комната поражала своей роскошью – чудесные зеркала в венецианских рамах, раковины из натурального черного мрамора, позолоченные краны в стиле ретро.
Вероники видно не было, но по звукам в одной из кабинок я вычислила ее местонахождение.
Однако самым интересным было то, что ее бисерная сумочка, украшенная кристаллами Сваровски, лежала на мраморной столешнице возле раковины.
Соблазн был слишком велик: мне захотелось ознакомиться с содержимым этого ридикюля, ведь ничто так много не говорит о женщине, как ее сумочка.
Покосившись на дверцу кабинки, я, крадучись, подобралась к столешнице и протянула руку к бисерному изделию.
Гром не грянул, земля не разверзлась у меня под ногами.
Я тихонько щелкнула позолоченной застежкой и заглянула внутрь ридикюля.
Кроме обычных, невинных и обязательных предметов, без которых не может обойтись ни одна женщина, – таких, как патрончик губной помады и пудреница от Шанель, там лежал флакончик духов от Исси Мияки, расческа, изящная серебряная зажигалка, шариковая ручка с логотипом крупного банка и какой-то клочок бумаги.
