Аврора осторожно вернула Иру к тому, что произошло сегодня вечером, и попыталась начать издалека.
— Хорошо, что у Ларисы есть собственное дело. Это заставит ее собраться, немного отвлечет... Но Игорь? Что же теперь, когда Кира Крутого больше нет, будет делать Игорь?
— Отвлечет? — холодно отозвалась Ира. — Я бы сказала наоборот — смерть Кирилла немного отвлечет Ларису от этого дурацкого клуба... Хотя ей скоро придется забыть о роли светской дамы...
«Вот черт, я ей про Фому, а она мне про Ерему! — раздраженно подумала Аврора. — Но почему Ира избегает разговоров о будущем Игоря?»
— Ну, с Ларисой все будет в порядке, она будет дальше вести свой бизнес, зарабатывать деньги...
— Зарабатывать деньги! Не смешите меня! — фыркнула Ира.
Бизнес должен приносить доход, так уж принято. А так называемый «Ларисин бизнес» в действительности никакой не бизнес, а всего лишь показатель ее положения в обществе, причем требующий вложений, и немалых.
— Ларисе уже завтра потребуются живые деньги — аренда и все остальное, а кто же ей теперь даст? Ресторану нужны деньги каждый день. Мариша тоже требует вложений, и немалых. А теперь еще и эта неизвестно откуда взявшаяся дочь. Не исключено, что Ларисе придется продать дом и поделиться с этой девицей, — с надеждой заметила Ира.
«Неудачница я, ничего у меня не получится», — горестно подумала Аврора, когда Ира, словно не слыша ее вопросов, принялась рассказывать о нравах дам, которых Лариса мечтала видеть у себя в клубе.
— Вы представляете, эти новые Ларисины подруги ездят в «Невский Палас», и им нужно обязательно с парадного входа подъехать. А так как там всегда полно машин, то они специальному человеку платят, чтобы он место держал...
— Ирочка, вы, наверное, переволновались и что-то путаете, — Аврора, вдруг потеряв нить рассказа и с трудом шевеля губами, устало проговорила: — Какая разница, с какого входа подъехать? И зачем им в «Невский Палас»? На конференции? Благотворительностью заниматься?
— К парикмахеру. Как будто их мужьям не все равно, как они выглядят! У каждого из них есть любовница. Мне Лариса рассказывала. Раньше, когда мы еще дружили... — сказала Ира, и ее красивое лицо жалко скривилось.
— Лариса вас обидела, — оживившись, проговорила Аврора. — Дорогая моя, вам очень, ну просто очень обидно...
Ира молчала. Ничего не разъедает душу так болезненно, как треснувшая старая дружба со своей долгой историей. А ведь они с Ларисой так долго были рядом...
Ира вовсе не стремилась попасть в Ларисин клуб. Что бы ни говорила Лариска-актриска (как хорошо, что Кирилл избегает публичной жизни, как хорошо, что она, Лариса, жена частного лица Кирилла Ракитина, а не писателя Кира Крутого), все было враньем.
Вранье, вранье, вранье! Да и какая публичная жизнь была у нее, у захудалой актерки! Но все-таки актерство у нее в крови, и страсть к успеху никогда не исчезнет. Тем более что блистать в качестве хозяйки ресторана — совсем другое дело, нежели выходить на сцену «в остальных ролях»!
Ира не была злой, не была завистливой! Она даже радовалась, что у Ларисы появилась новая жизнь, что Лариса так к этой новой жизни подходит, так наслаждается и так хорошо все умеет, словно всю жизнь распоряжалась, была важной, значительной, — словом, хозяйкой.
Поначалу Ира и не заметила, что Лариса стала предпочитать ей своих новых знакомых. Не то чтобы Лариса решила не пускать ее в свою новую жизнь, в этот клуб, который она пыталась создать, — просто Ира ей там не была нужна.
Не нужна... Раньше Лариса каждое утро звонила, чтобы поинтересоваться, как дела, потом стала звонить через день, и вдруг оказалось, что раз в неделю вежливо звонит чужой человек, со своими отдельными, чужими интересами.
Разве расскажешь, как она ждала Ларисиного звонка — приглашения на открытие клуба? Открытие должно было состояться в субботу.
В понедельник Ира легла спать в хорошем настроении — завтра будет новый день и завтра Лариса позвонит. Во вторник Лариса тоже не позвонила — ну ладно, еще рано, хотя могла бы и заранее сказать. В среду Ира не отходила от телефона и не расставалась с мобильным, даже в туалет с трубкой ходила. Выкурила пачку сигарет и с каждой минутой унизительного ожидания все больше превращалась в жалкое, размазанное по стенке существо. В четверг утром она сказала себе, что Лариса для нее больше не существует. А вечером позвонила сама и ненатуральным голосом спросила: «Как дела, что делаешь в субботу?» Лариса не пригласила. Ира повесила трубку и заплакала.
В субботу утром раздался звонок: Лариса все-таки пригласила ее, сказала небрежно: «Приходи, если хочешь». Ира решила: не пойдет ни за что, но тем не менее пошла.
Вечером в ресторане Лариса ни разу к ней не подсела, не заговорила. Ира никого не знала и сидела как дура... Эта выстраданная вечеринка превратилась в пять часов позора, когда она улыбалась всем без разбора и пыталась с кем-то завязать разговор, а ее подчеркнуто не принимали, замолкали, и она так и сидела за столиком с жалкой приклеенной улыбкой.
Ире казалось, что все самое интересное происходит там, у Ларисы, а она недостаточно хороша, не достойна... И внутри нее надувался воздушный шар обиды и ревности. Шар рос и распирал ее так, что ей становилось физически больно.
И домой к Кириллу Ира не хотела приходить, потому что вдруг стала замечать то, чего не видела прежде: как Игорь перед ним лебезит, унижается. Все это было несправедливо и приводило к убеждению, что жизнь ей чего-то недодала — всего недодала!
Она начала раздражаться на Игоря и уже не могла остановиться. Каждое лыко шло в строку, и даже в интимной жизни он стал ее выводить из себя, а потом... лучше не думать, что произошло потом. В этом тоже Лариса виновата. Все, все из-за Ларисы, и ее давшая трещину семейная жизнь — тоже...
— Мне нисколько не обидно, мне все равно! Я себя никому не навязываю, — холодно передернула плечами Ира, но на ее лице читалось самое что ни на есть настоящее страдание.
Аврора всегда считала себя просто хорошенькой, потому что никто никогда не говорил ей, что она красива. К красивым женщинам она всегда испытывала жалость, считая, что вместе с красотой они вытаскивают несчастливый билет. Все ее знакомые красотки были от рождения уверены, что им все уже дано, дело сделано, и развивать свои мозги, чувственность или душевные качества — только понапрасну тратить время.
«Вот и эта красавица, Ира, умом и сообразительностью не отличается от всех красавиц на свете!» — мысленно вздохнула Аврора.
Боже мой, так страдать из-за того, что Лариса больше с ней не играет!
Нужно быть выше таких мелочей, вот, например, как она, Аврора. Недавно одна ее коллега внезапно к ней охладела. Недавно, Аврора точно и не помнит, когда именно, — пять дней назад. Но у Авроры есть в жизни иные интересы, чем ломать голову: «Почему, за что». Тем более что она не спала несколько ночей и все проанализировала. Вышло, что Аврора ни в чем не виновата. Хотя, конечно, интересно, почему вдруг коллега стала к ней так холодна?..
— Теперь все изменится... — задумчиво проговорила Ира.
— Изменится... — эхом отозвалась Аврора.
Совсем недавно Авроре попалась на глаза тоненькая брошюрка «Психология для всех». Автор брошюрки оказался толковым человеком и коротенько рассказал Авроре, как она может добиться от собеседника практически всего, что ей в данный момент требуется.
Нужно всего лишь повторить за собеседником последнюю фразу или слово, и тогда собеседник пойдет за Авророй, как маленькая покорная овечка. Ира пошла.
— Конечно, изменится! — подхватила она. — Кир Крутой — это фикция, бренд, понимаете? На самом деле Кир Крутой — это они оба!
— Оба?..
— Ну да... они были соавторами, совершенно равноценными, ну или почти равноценными. А гонорары делили несправедливо! Игорь такой мягкотелый, что это уже просто равносильно идиотизму, он совсем не умеет постоять за себя, за свои права... А теперь все изменится! И Лариса нервничает, потому что знает, что не ей достанется миллион...
* * *
— Миллион? — раздался голос Игоря. — У кого из вас, девушки, есть миллион, может быть, у тебя?
«Надо же, такой крупный мужчина, а умеет подкрадываться неслышно, как кот», — недовольно подумала Аврора.
Игорь опустился в кресло. Рядом с креслом стоял торшер с абажуром из мятой бумаги. Модные Ларисины вещи словно не принимали его, такого крупного: кресло было ему маловато, и Игорь выпирал из него, как тесто из кастрюли, а треугольный абажур оказался почти что над ним, и на голове Игоря будто появился белый колпак.
Игорь закурил, выбрался из кресла, чуть не свалив торшер, подошел к окну и застыл там в неловкой позе. Резко повернулся, не докурив, бросил сигарету в пепельницу, локтем задел стоящую на столике лампу. Лампа упала. Игорь махнул рукой и тут же опять вытащил из пачки сигарету. На Иру он смотрел, словно на разбитую лампу, — виновато и искательно, как будто зная, что ему сейчас попадет, и уже заранее извиняясь.
