Мы вошли в гостиную, а Степанида с Машей за нами не пошли, укрылись на кухне.
– Ну так что, юные девы, зачем я вам понадобился и кому грозит опасность?
– Алексей Алексеевич, простите за прямоту, – откашлявшись, начала я, – но что вас связывает с господином Холщевниковым?
Он удивленно поднял брови:
– Простите за грубость, но какое ваше дело?
– Видите ли, мы... одним словом, мы узнали, что он матерый преступник, который... которого...
– Его шантажируют! – вставила Мотька.
– А вам что до этого? Вам его жалко?
– Ничуть! Но он не такой человек, чтобы запросто заплатить деньги шантажисту... Он обязательно попытается его убить!
– Значит, вам жалко шантажиста? – недобро усмехнулся Алексей Алексеевич.
– Ну, человек все-таки... И потом, кроме шантажиста, может пострадать еще один человек...
И я выложила ему все, что мы с Мотькой сегодня надумали. В глазах нашего собеседника появился интерес.
– А что, в логике вам не откажешь... Но что вы хотите от меня?
– Мы должны найти этого Бориса! И, кроме вас, нам никто помочь не сможет!
– Почему вы решили, что я смогу вам помочь?
– Потому что мы видели вас с ним в ресторане «У Анриетты».
– Вы что же, и за мной следили? Да, кажется, именно так... Я вас видел в ресторане «Форель-бродяга»! Да-да, именно! Я еще подумал: похоже, это Машины подружки...
Мы с Матильдой переглянулись.
– Мы пришли туда, чтобы...
– Но как вы про это место узнали?
– Разве это важно? – сказала я, мне не хотелось выдавать Машу.
– Хорошо, это мы потом выясним. Значит, если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я предостерег Бориса?
– Да!
– Но это наивно. Вы полагаете, он сам не знает, что Холщевников – опасный тип? Ерунда! Он прекрасно отдает себе в этом отчет!
– Ну пожалуйста, Алексей Алексеевич! – подняла на него полные слез синие глаза Матильда.
Он взглянул на нее и поперхнулся. Она была так трогательна, так хороша в этой своей заботе о шантажисте, что он просто не смог сказать «нет».
– Может быть, вы и правы, – задумчиво проговорил он, не отрывая глаз от Матильды. Потом, словно стряхнув с себя оцепенение, спросил: – Но как я объясню ему свою заботу?
– Не надо ничего объяснять! Просто скажите ему...
– Он меня не поймет! Он решит, что я сам зарюсь на эти деньги.
– Но как же быть? А если пострадают невинные люди? Подумайте, если Холщевников подложит бомбу под машину адвоката, а тот сядет в нее с детьми или с женой, а рядом будут идти прохожие...
– Ну все, вы меня доконали! – воскликнул Алексей Алексеевич. – Я сейчас позвоню ему!
И он быстро набрал номер.
– Алло! Борис! Это Алексей, мне необходимо с тобой встретиться... Что? Важный разговор? Хорошо, я потом позвоню.
Он положил трубку.
– У него какой-то важный разговор!
Мотька вдруг побледнела.
– Скорее! Едем туда! У него Холщевников, я знаю!
Тут уж побледнел Алексей Алексеевич.
– Ну ладно, будь по-вашему!
– Надо вызвать такси! – крикнула я. – Он далеко живет?
– Такси не надо, у меня машина, я взял напрокат!
– Вы куда? – выскочили в прихожую Маша и Степанида.
– Мы скоро вернемся, у нас важное дело! – быстро сказала я.
– Мы с вами!
– Нет, – решительно ответил Алексей Алексеевич. – Вы будете сидеть у телефона и ждать наших распоряжений! И без разговоров!
Не успели девчонки ответить, как мы уже бежали вниз по лестнице.
Маленькая зеленая машина стояла у подъезда.
– Где он живет? – спросила я. – Это далеко?
– К счастью, нет, на Рю де ла Помп.
– Повезло, – обрадовалась я. – Совсем близко!
Рю де ла Помп была довольно неказистой улицей, дома в основном старые, довольно обшарпанные. И ни одного деревца.
Алексей Алексеевич уже начал тормозить, как вдруг Мотька крикнула:
– Смотрите, вот он!
Действительно, из подъезда вышел Холщевников и, как-то нервно озираясь, быстро пошел прочь.
– За ним! – взвизгнула Мотька.
Машина развернулась и медленно поехала вдоль тротуара. Холщевников шел, казалось, ничего не замечая. Дойдя до углового кафе, он сел за столик, и к нему тут же подбежал молоденький официант, гарсон, как их тут называют.
– Нервничает! – заметил Алексей Алексеевич. – Мне это не нравится. Ах, черт, позвонить же надо!
Он достал трубку и набрал номер...
– Борис не отвечает! Вот что, девчонки, я мигом поднимусь к Борису, а вы сидите тут и не высовывайте носа!
– А если он уйдет?
– Не уйдет, он что-то заказывает!
Действительно, Холщевников что-то говорил гарсону, а тот кивал и записывал. Алексей Алексеевич между тем бросился к подъезду, где жил Борис.
– Аська, неужели он сейчас жрать будет? – ошеломленно спросила Мотька, увидев, что Холщевникову принесли прибор, салфетку и большую банку пива.
– Похоже на то... Я, Мотька, где-то читала про одного человека, который после убийства всегда набрасывался на еду.
– Ты думаешь, он убил его? – в ужасе прошептала она.
– Не знаю...
– Аська, он тут еще долго просидит!
– И что?
– Асечка, миленькая, давай сбегаем туда, а?
– Куда?
– Ну, в тот подъезд... А вдруг он его только ранил, вдруг нужна наша помощь? И потом, этот дядя Машкин, кажется, по-французски не говорит, он даже полицию вызвать не сможет без тебя, если что, а этого мы не упустим, вон гляди, какую прорву еды ему принесли!
– Но мы же не можем бросить машину! Я пойду одна!
– Зачем, он ключи в зажигании оставил, запрем ее, и дело с концом!
– Мотька, я боюсь!
– Думаешь, я не боюсь? Так боюсь, что поджилки трясутся...
– Так, может, не пойдем, а?
– Аська, а вдруг Алексею Алексеевичу помощь нужна, вдруг там с ним что-то, а мы будем сидеть и дожидаться незнамо чего? И потом, вместе не так страшно...
– Хорошо, – решилась я и вытащила ключи из зажигания.
Мы кинулись в подъезд. К счастью, он был не заперт.
– Какой этаж? – прошептала я.
– Понятия не имею.
Было тихо. Мы прислушались. Ни криков, ни шума драки, ничего. Дом был пятиэтажный, без лифта. Мы поднялись на второй этаж. Двери обеих квартир были плотно закрыты. Я поглядела на таблички. Фамилии были французские. Переглянувшись, мы поднялись на третий этаж. И сразу увидели, что одна дверь приоткрыта. Таблички на двери не было. Мы прислушались. Ничего. Потом Мотька не выдержала и открыла дверь. У меня сердце ушло в пятки. Она сделала шаг и вошла в квартиру. Я двинулась за ней. И тут в прихожую выскочил Алексей Алексеевич, белый как полотно. И сразу прижал палец к губам. Потом схватил нас за руки и вытащил на площадку.
Когда мы втроем сбежали на первый этаж, я спросила едва слышно:
– Что там?
– Труп!
– Матерь божья! – тихонько воскликнула Мотька и перекрестилась.
– Как вы могли бросить машину?
– Мы ее заперли, вот ключи, а Холщевников жрет!
– Надо вызвать полицию! Ася, ты говоришь по-французски?
– Да!
– Беги к автомату и позвони в полицию! Скажи, что в квартире одиннадцать произошло убийство. Просто скажи адрес и повесь трубку.
– Но почему?
– А как ты им объяснишь все? Тебе нужно, чтобы твое имя трепали в газетах и тебя таскали в полицию?
– Нет, конечно.
Я бросилась к автомату и сообщила, изменив голос, о происшедшем убийстве. Потом бросила трубку. И вернулась к машине.
– Вызвала!
– Не сказала им ничего лишнего?
– Ни слова. Но, Алексей Алексеевич, что... что он с ним... что он с ним сделал?
– Задушил. Слава богу, вы этого не видели...
– Господи помилуй, задушил человека и сидит жрет... – простонала Мотька. – Наверное, на нервной почве... Что за человек?
– Он не человек. Нелюдь. Жаль, что вам так рано пришлось столкнуться с такой мерзостью.
Мы промолчали. Не хотелось говорить, что нам это не впервой.
– Алексей Алексеевич, а он не уйдет от наказания? – спросила немного погодя Матильда.
– Нет, девочки, не уйдет! Он, по моим расчетам, должен попытаться немедленно обезвредить адвоката, пока тот не узнал о смерти Бориса. Иначе будет поздно.
– Что ж он до ночи-то не подождал? – спросила Мотька.
– Это только кажется, что ночь – удобное время для убийства, – усмехнулся Алексей Алексеевич. – Ночью куда больше шансов, что тебя увидят, запомнят, а днем вышел на улицу – и затерялся в толпе. Кто на тебя обратит внимание?
– Но откуда он знает, где искать адвоката?
– Ну, мало ли... Внимание, девочки!
Холщевников расплатился с гарсоном и встал из-за стола. Он казался крайне возбужденным. Кажется, я впервые видела человека, только что совершившего убийство. У меня мороз побежал по коже.
Холщевников вышел на улицу, оглянулся на дом, где жил Борис, и прибавил шагу. Дав ему отойти на приличное расстояние, мы тронулись вслед за ним. Он прошел до перекрестка, свернул вправо и взял такси.
– Слава богу, – вздохнул Алексей Алексеевич, – хуже нет на машине ехать за пешеходом.
Он старался держаться на приличном расстоянии от такси, чтобы не бросаться в глаза. Потом мы попали в пробку и деваться нам уже было некуда, но, к счастью, между нами стоял еще красный «Плимут», так что разглядеть нас Холщевников никак не мог. Мы простояли в пробке добрых полчаса.
