У продавщицы отвисла челюсть, а брови полезли на лоб. Она потрясла головой, пытаясь осознать мои слова, но затем вспомнила главную заповедь торговли – важно продать, а остальное пусть беспокоит покупателя. Она захлопнула рот, повернулась и подошла к полке:
– Вот, посмотрите, у нас есть два медведя, они стоят как раз тысячу двести сорок рублей!
Я проследила за ее взглядом и увидела на полке очень симпатичного плюшевого медведя. Точнее, плюшевую медведицу, девочку в коротком красном платьице.
– Вы говорите – два? Но здесь только один медведь!
– Ой, правда! – продавщица уставилась на полку. – Ах, ну да, их действительно было два, мальчик и девочка, но второго медведя, мальчика, купили…
– Давно? – строго спросила я. – Точную дату не помните?
– Не помню, – растерялась продавщица. – А вам зачем?
Я проигнорировала ее вопрос и тут же задала свой:
– А кто его купил – вы случайно не помните?
Продавщица снова наморщила лоб, припоминая.
Почувствовав, что мое поведение может показаться странным, я начала маловразумительные объяснения:
– Понимаете, мне поручили купить подарок одной нашей сослуживице… то есть ее ребенку… ну, вот я и опасаюсь – вдруг кто-то ей уже купил такого медведя?
– Ну, даже если купили, это будет пара – мальчик и девочка…
– Но все же – вы не помните, это был случайно не такой высокий мужчина с седыми висками?
Я назвала такие приметы, чтобы на контрасте освежить память продавщицы, и это сработало.
– Нет, – ее лицо просветлело. – Это была женщина! Точно, молодая женщина, но такая… неприметная, что ли… невзрачная…
Это описание вполне подходило к пропавшей горничной.
– Ну, так что, будете покупать медведя? – продавщица вспомнила свою основную задачу.
И тут я, неожиданно для себя самой, решила купить этого медведя. А что, в конце концов – представлю чек заказчице, и она оплатит покупку заодно с остальными накладными расходами!
Я выложила деньги, продавщица уложила медвежонка в красивый фирменный пакет, перед этим сообщив, что он еще и говорящий. То есть не то чтобы говорящий, но если нажать ему на животик, он издает уютное ворчание.
Точно, ворчит, я попробовала.
Выйдя из магазина, я призадумалась. В магазине ничего я толком не узнала, только деньги потратила на медведицу. И куда мне теперь с ней деваться?
Ну, допустим, выяснила я, что это пропавшая горничная покупала медведя, так это и раньше можно было предположить.
От полного бессилия я решила позвонить дяде Васе, может, он что посоветует. Да и повидаться бы с ним неплохо.
И как вам это понравится? Снова квартирный телефон молчал, а мобильник был отключен. Значит, дядя Вася проводит какое-то собственное расследование и находится на задании. Нет, все же надо было научить Бонни брать трубку!
Я подумала еще немного и решилась ехать за город, на станцию Ромашково. А что – пятая зона, все сходится. Ну, прокачусь в электричке, если ничего не узнаю, хоть воздухом подышу, детство вспомню…
Вот так и получилось, что я ехала в электричке с Балтийского вокзала, прижимая к себе плюшевого медвежонка в ярком коротком платьице.
По зимнему времени вагон был полупустой. В дальнем его конце ехала шумная компания молодежи с лыжами, да еще там и тут сидело несколько человек раннего пенсионного возраста с хозяйственными тележками на колесиках.
Через два ряда от меня сидел краснощекий мужик с большим рюкзаком. Как только электричка тронулась, он достал из рюкзака термос и пакет с бутербродами и приступил к еде. Прикончив бутерброды, достал несколько крутых яиц и принялся их старательно чистить. Так он ел всю дорогу с маленькими перерывами, которые делал только для того, чтобы выпить чашку чаю.
Несмотря на малолюдность, то и дело появлялись вагонные торговцы – здоровенный дядька в милицейском полушубке предлагал носки, передники и кухонные прихватки, тетка в китайском пуховике зычным голосом рекламировала средство для борьбы с муравьями, улитками и грызунами. Потом появился печальный разносчик мороженого. Из-за холода его товар совершенно не пользовался спросом, он прошел по вагону, без особой надежды заглядывая в глаза пассажирам, и грустно перебрался в следующий вагон. Зато на смену ему ворвался жизнерадостный коренастый мужичок с аккордеоном, развернул мехи своего инструмента и фальшиво заиграл чардаш Монти.
Молодежь с лыжами возмущенно зашумела, вступила в переговоры с музыкантом, в результате которых стороны пришли к соглашению – ребята скинулись, заплатили музыканту отступного, и он гордо удалился, закинув аккордеон за плечо.
Я только обрадовалась наступившей тишине, как в вагон влетела женщина средних лет с крошечной собачонкой. Собачонка непрерывно тявкала мерзким визгливым голосом. Как назло, она уселась прямо напротив меня, и собака впала в самую настоящую истерику – видимо, почувствовала запах Бонни.
Многие собаководы считают, что с маленькими собачками гораздо меньше хлопот, чем с большими. Конечно, в чем-то они правы, во всяком случае, удержать такую шавку на прогулке гораздо легче, чем моего слонопотама. Но зато у маленьких собак часто бывает вздорный, истеричный характер, и я не смогла бы с утра до вечера слушать такой визгливый оглушительный лай. Все же у Бонни, при всех его недостатках, характер гораздо лучше.
Кроме этого, хозяйка собаки попыталась вступить со мной в непринужденный разговор – начала расспрашивать, куда я еду и кому везу такого красивого медведя…
Так что я ужасно обрадовалась, когда голос в репродукторе объявил, что мы подъезжаем к станции Ромашково.
Я бросилась к дверям под оглушительный лай нервной собачонки и вышла на пустую заснеженную платформу.
То есть платформа была не совсем пустой. В дальнем ее конце стояла женщина лет шестидесяти в длинном стеганом пальто и мохеровом берете удивительного ультрафиолетового цвета, за руку которой держался мальчик лет пяти.
Но это было еще не все.
Свободной рукой ребенок прижимал к себе плюшевого медвежонка, точно такого же, как мой. Только его медвежонок был в клетчатых штанишках. Медвежонок – мальчик, как и говорила продавщица в магазине игрушек.
Я невольно замедлила шаги.
Конечно, не могло быть никакой ошибки: пропавшая горничная ездила именно сюда, и именно этому мальчику она подарила плюшевого медвежонка. То есть все наши расчеты оправдались, я нашла то, что искала, напала на след беглянки – но чувствовала себя ужасно.
До сих пор я могла смутно надеяться, что встречу здесь саму пропавшую женщину и смогу закончить свое расследование, но теперь, увидев этих двоих, я поняла, что она действительно пропала, и они знают о ее исчезновении не больше, чем я. Но для них-то, особенно для этого мальчугана с медведем, это гораздо важнее!
Что я скажу этому ребенку? Как я посмотрю ему в глаза? Мне придется врать – а что может быть хуже, чем врать ребенку?
Я увидела его глаза.
Он смотрел на уходящий поезд, и его голубые круглые глаза наполнялись слезами. Мама опять не приехала…
И вдруг он увидел моего медведя, и его личико осветилось восторгом и надеждой. Он двинулся ко мне, широко распахнув глаза и неуверенно оглядываясь на пожилую женщину. Я стояла, не решаясь идти навстречу, и ждала, когда они подойдут.
Между нами оставалось всего несколько шагов, когда женщина озабоченно спросила:
– Вы от Даши?
Теперь я хотя бы знаю, как на самом деле зовут пропавшую девушку! Правда, это нисколько не приблизило меня к разгадке ее тайны…
– Да, от Даши, – подтвердила я поспешно. – Она сама не смогла приехать…
– А что случилось? Она здорова? – женщина беспокойно покосилась на ребенка. Впрочем, он не прислушивался к нашему разговору – как зачарованный, он смотрел на моего медведя.
– Здорова, – ответила я, пряча глаза. – Вы не беспокойтесь, ее просто не отпустили с работы…
– Что за такая работа, что один выходной нельзя взять! – проговорила женщина недовольно, – Как так можно? Она же понимает, что ребенок скучает!
– Она тоже только и думает о нем, – проговорила я уверенно.
Ну, на этот-то раз я наверняка говорила правду. Если Даша жива – она, конечно, думает о своем ребенке, во всяком случае, я бы на ее месте думала только о нем…
Я почувствовала грусть и странную зависть. Я завидовала этой женщине, которую никогда не видела, потому что у нее есть этот маленький славный человечек…
– Миша… – проговорил мальчик и потянулся к моему медведю, уронив своего на снег.
– Кешенька, как ты себя ведешь! – одернула его женщина. – Это же не твое… подними своего мишку!
Ага, теперь я знаю, как зовут Дашиного ребенка! Так, глядишь, понемногу узнаю о ней все…
– Это для него, – торопливо проговорила я. – Даша купила ему под пару к первому медвежонку. Возьми, Кешенька… Только Миша – это тот, что у тебя, мальчик. А это – медвежонок-девочка, ее зовут Маша…
