Потом, вспоминая произошедшее, женщина была уверена, что подписывала идиотскую бумажку словно во сне. Никогда еще она, стреляный воробей, не попадалась на такое, а тут подмахнула протянутый бланк.
Мила ушла с работы и села Калерии на шею. Ей требовалось отличное питание, отдых в санатории, витамины, услуги косметички, массаж, домработница – всего и не перечесть.
Костю Мила не пускала даже на порог. Он оставлял на лестнице сумки с продуктами и уходил. Один раз, правда, рискнул подойти к бывшей возлюбленной, когда та выглянула за дверь. Людмила, тщательно запахивая на уже большом животе халатик, мрачно сказала:
– Твои визиты меня нервируют. Это может плохо отразиться на ребенке.
Больше Костик не рисковал.
Наконец наступил счастливый день. В ночь с двенадцатого на тринадцатое сентября Мила позвонила и сообщила:
– Еду в родильный дом, номер сто девяносто шесть.
Калерия Львовна пыталась пристроить «невестку» к своему гинекологу, но Мила отказалась.
К утру Шабанова родила отличную, здоровую девочку, после чего десять дней провела в родильном доме.
Поздно вечером двадцать третьего сентября Калерия Львовна и Костя приехали в клинику. Людмила вышла со свертком в руках и откинула краешек одеяла. Сердце Калерии тревожно сжалось. Из белоснежных, прокипяченных Костей пеленок выглядывало маленькое, сморщенное, слегка желтоватое личико. Вдруг младенец смешно наморщился, чихнул, открыл голубоватые, бессмысленные глаза и улыбнулся бабке. Калерия Львовна почувствовала, как в ее сердце входит любовь, безграничная, огромная. Очевидно, Костя почувствовал то же самое, потому что сказал:
– Давай сюда.
– Сначала деньги, – спокойно предупредила Мила.
Бабушка протянула ей пластиковый пакет. Не выпуская младенца из рук, Люда заглянула внутрь и, увидав плотные пачки стодолларовых купюр, удовлетворенно заметила:
– Надеюсь, не обманули.
– Мы не на базаре, – не удержалась Калерия, – забирай бумажки, отдавай девочку.
Тут ребенок отчаянно заголосил.
– Есть хочет, – пояснила Мила и, прихватив пакет, двинулась в глубь роддома.
– Куда! – напряглась Калерия.
– Да не бойтесь, куда я с ребенком денусь, – успокоила ее Мила, – и не нужна она мне, вот только покормлю и переодену, обосралась ваша кровинушка.
Необычность происходящего притупила бдительность, и Люда беспрепятственно ушла.
Костя и Калерия маялись в приемной. Наконец появилась санитарка со свертком.
– Вот, – заявила тетка, – велела передать, девочка уснула. Лицо только не открывайте, в воздухе микробы, еще заболеет.
Боясь дохнуть, Костя прижал к себе невесомый пакет, да так и продержал до дома. В спальне они с матерью откинули край одеяльца и вздрогнули. Прямо в лицо им смотрели огромные безжизненные глаза. Щеки горели нарисованным румянцем, пухлые гуттаперчевые губы ехидно ухмылялись. В пеленках лежала кукла.
Костя повалился на кровать. Калерия кинулась к телефону, но трубку не брали. Тогда женщина понеслась к наглой обманщице на такси. Но в квартире мирно пил чай незнакомый мужик. Ни о какой Людмиле он и слыхом не слыхивал, три дня назад купил квартиру в агентстве.
Вне себя Калерия вернулась домой. Костя сидел возле пустой детской кроватки.
– Она сбежала, – только и сумела выговорить мать.
Сын никак не реагировал.
– Завтра же пойду в милицию, ее обязательно найдут, – пообещала Калерия.
Но до похода в правоохранительные органы дело не дошло. В семь утра Калерию Львовну разбудил звонок. Удивленная столь ранним визитом, хозяйка распахнула дверь. На лестничной клетке мялся знакомый дворник и парочка милиционеров.
– Только не волнуйтесь, – сказал один, снимая фуражку.
– Что? – пробормотала, холодея, женщина. – Что?
Костю нашел дворник. Тело уже застыло, кровь, вытекшая из головы, свернулась. Калерия профессиональным взглядом медика окинула труп сына и беззвучно сползла на землю, инсульт поразил ее мгновенно…
Сеня замолчал.
– Вы не пробовали искать Людмилу?
– Зачем? – устало спросил парень.
– А деньги? Она же обманула вас!
Сеня молча покачал головой:
– Когда пришел к следователю и попробовал правду ему выложить, он посмотрел на меня, как на безумного. Сказал: дело ясное – от несчастной любви парень из окна сиганул, сколько хочешь случаев таких, а мать не вынесла смерти сына…
– Про сорок тысяч долларов говорил?
Сеня безнадежно махнул рукой.
– Конечно.
– Ну и что?
– Он сначала спросил, внесены ли они в налоговую декларацию, а потом сообщил, что слова к делу не подошьешь, вот если бы расписка… Я испугался, вдруг еще заставят налог платить, и ушел.
Ловко, однако, милиционер избавился от родственника.
– Наверное, подумал, что у меня крыша от горя поехала, – продолжал Сеня. – Ласково так спросил: ничего не путаю про ребенка? Никто ее беременной не видел. Да она специально все придумала, велела маме ее с работы уволить как систематически опаздывавшую. Все твердила: «Мне младенец ни к чему и разговоры глупые не нужны, никому о беременности не рассказывайте». Вот мы и молчали, а Костя терзался сомнениями: вдруг передумает, не отдаст! Дождался!
И Сеня зашмыгал носом.
«Значит, девочка все же есть! – думала я по дороге в Ложкино. – И ей сейчас всего два года. С кем же Мила ее оставила? Почему прятала? Никто из подруг даже не подозревал о существовании Верочки. К чему такая таинственность? Сотни и сотни женщин рожают сейчас детей вне брака, этот поступок давно перестал осуждаться даже старухами, сидящими у подъездов. Боялась, что отнимут деньги? Так ведь, вероятнее всего, знала о смерти Кости и болезни Калерии Львовны. Жила совершенно не стесняясь, работала в каком-то ОООЗТП. Кстати! Следователь Николай Васильевич обещал узнать, какое предприятие скрывается за аббревиатурой, и выяснить, кому принадлежит номер телефона, по которому звонила Мила.
Часы показывали ровно двадцать ноль-ноль. Все приличные люди давным-давно дома, хлебают щи и смотрят футбол. Все, но только не сотрудники милиции, обремененные «висящими» делами. На мой телефонный звонок раздалось мерное покашливание и усталый голос:
– Кондратьев у аппарата.
Я быстренько хлопнула крышечкой; сейчас заеду к милому другу, только что бы сделать ему такое приятное? Можно просто предложить деньги, но интуиция подсказывала: этот капитан не возьмет ни копейки, абсолютно не похож на взяточника.
Перед глазами встал лучший друг, полковник Дегтярев. Вот Александр Михайлович, довольно улыбаясь, отодвигает пустую тарелку и говорит:
– Знаешь, Дарья, о чем мечтает любой сотрудник МВД?
– О большой зарплате.
– Нет, моя проницательная. Конечно, денежки хорошо, но горячий домашний обед намного лучше. Несчастные сотрудники органов вынуждены питаться кое-как, без всякого режима. Хуже всего приходится работникам районных отделений, у управленцев хоть столовая есть. А эти носят с собой бутерброды или жрут китайскую лапшу и несъедобные сосиски с кетчупом. Потом гастрит, колит, язва, рак желудка. Ой, не верь, когда говорят, что в МВД большинство погибает от бандитских пуль. Желудочные заболевания их подкашивают, уж ты мне поверь.
Я тихонько въехала во двор и посмотрела на окна – темнота. Так, Алиски нет, Маруся в Ветеринарной академии, Кеша на работе, а Зайка небось решила ночевать на телевидении.
Пройдя на кухню, я обнаружила много кастрюлек. В одной исходила ароматом мясная солянка, в другой нашлись бефстроганов, картошка и что-то непонятное, противно желтое, пахнущее гнилым лимоном.
Разложив еду по стеклянным банкам, я понеслась в милицию. Николай Васильевич на этот раз был в довольно приличном костюме и ярком, цветастом галстуке.
– Здрасьте вам, – буркнул он, поднимая красные глаза от каких-то фотографий. – Чему обязан? Еще одного покойничка перепутали или кто-то вам снова на голову свалился?
Не обращая внимания на его издевательский тон, я грохнула перед ним банки и, сдернув крышки, велела:
– Поешьте-ка лучше.
Капитан дернул носом, потом вытащил из стола ложку и моментально уничтожил содержимое.
– Жаль, хлебушка нет, – произнес он, слизывая упавшие на документы капли.
– Забыла, – искренне огорчилась я, – поторопилась…
– Вкусно-то как готовите, – похвалил милиционер. – Небось муж радуется! А моя бывшая только и умела – макароны да яйца, яйца да макароны.
– Узнали мне про телефон?
Николай Васильевич закурил.
– Выяснил. Установлен номерок в городке Нагорье Московской области, на центральной почте. Знаете, когда дома телефона нет, ходят на переговорный пункт. А уж с кем там беседовали – неизвестно.
– А буквы?
– Совсем просто: Общество ограниченной ответственности, завод тепловых приборов, Магистральная, 86.
Я пошла к выходу.
– Дарья Ивановна, – окликнул Николай Васильевич, – приходите когда надо, помогу.
