Папа любил рассказывать всем и каждому, как замечательно размножаются павлины благодаря прекрасному уходу, который он им обеспечивает, однако в последние несколько месяцев мы начали чувствовать, что они размножаются даже слишком замечательно. Мы приобрели их только в прошлом году, при подготовке к очередной свадебной церемонии, а теперь их уже вчетверо больше, и соседи начинают потихоньку звереть. Папа был не в силах избавиться хотя бы от части выводка, поэтому попытки заработать на них, продав несколько птиц на интернет-аукционе, странным образом провалились. Правда, он клятвенно обещал маме после Дня Йорктауна кастрировать или стерилизовать всех птиц.
И хоть даже я отказываюсь от вегетарианства на День благодарения, мы старались не слушать периодические рассуждения миссис Фенниман на тему о том, кого павлины напоминают на вкус — индейку или фазана?
Кроме четверки в саду, я больше никого не встретила. Мне повезло — судя по легкому похрапыванию за дверью комнаты Роба, брат еще дома.
Я постучала, храп не прекратился. Я позвала — никакой реакции. Пришлось войти и хорошенько потрясти братца. Он повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.
— Просыпайся, Роб, надо поговорить! — Я снова его потрясла.
— О-ох! — простонал Роб. — Дай еще хоть чуточку поспать!
— Мне надо рассказать тебе, что случилось вчера вечером.
— Слушай, я не нарочно. Извини.
— Ты не нарочно? — изумилась я и услышала в ответ все тот же храп. — Роб!
— Я потом пойду и признаюсь, — пробормотал брат.
— Признаешься? — воскликнула я. — Роб, что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Признаюсь, попрошу прощения, что угодно.
— Роб, немедленно проснись и все объясни!
— Зачем? Она что, уже тут? — Роб подскочил в постели.
— Кто «она»?
— Миссис Уотерстон.
— Миссис Уотерстон? — изумилась я. — Нет, ее здесь нет, а зачем она тебе?
— Может, она еще не знает? — с надеждой предположил Роб. — Может, я еще успею пойти, найти его и привести обратно?
— Роб, объясни, ради Бога, о чем ты?
— Спайк. Я его потерял. — И все?
— Тебе мало? Миссис Уотерстон меня пристукнет.
— У нее другим голова занята. Вчера вечером кто-то убил Роджера Бенсона.
— Ничего себе! Роб окончательно проснулся. — А кто?
— Пока неизвестно. Шериф поручил это дело своему новому помощнику Монтгомери, и тот рыщет по округе в поисках любого, у кого имелись причины недолюбливать покойного.
— Надо же! — покачал головой Роб. — Наверное, это прозвучит эгоистично, но я даже рад, что отделался от этого типа.
— К несчастью, та же мысль пришла в голову Монти. Скажи, пожалуйста, у тебя есть алиби на время с половины десятого до половины одиннадцатого вчерашнего вечера?
— Черт бы побрал этого пса!
— Ты гонялся за Спайком! — догадалась я.
— Точнее, искал его. Трудно назвать это погоней, поскольку я понятия не имел, где он может быть. Четыре часа скакал по окрестностям в поисках мерзкой твари!
— Лучше и быть не может, — вздохнула я, садясь на край кровати.
— Мэг, что, совсем плохо? Меня всерьез подозревают, да?
— Пока не знаю. Наверное, зависит от улик, которые они найдут. Может быть, нам повезло, и убийца оставил на кинжале свои отпечатки пальцев.
— На кинжале? Бенсона убили кинжалом?
— Да. Моим кинжалом с рукояткой в форме сокола.
— Тем, что я крутил вчера в руках?
Я озадаченно заморгала, но, чуть поразмышляв, успокоила Роба:
— Не переживай. Его еще и другие держали, включая, разумеется, меня. Если тебя это утешит, мне кажется, Монти подозревает меня больше, чем тебя.
— Тебя? Почему?
— Потому что кинжал мой. И Бенсона нашли в моем павильоне.
Я решила умолчать о том, что даже Майкл считает Роба в отличие от меня неспособным на убийство. И что я с этим согласилась.
— Вставай, пойдем потолкуем с полицией. Будет лучше, если ты явишься сам, не стоит ждать, пока они тебя найдут.
— Да, наверное. Как ты думаешь, что мне надеть — колониальный костюм или что-нибудь попроще… О черт!
— Что случилось?
— Мой костюм. На нем осталась кровь Бенсона — после того, как Фолк разбил ему нос.
— Фолк и не думал разбивать ему нос…
— Хорошо, после того, как Бенсон разбил нос о кулак Фолка.
Несмотря на тревогу, я не смогла сдержать улыбки.
— Ну ладно, после того, как Фолк случайно разбил Бенсону нос, — согласилась я. — Но ты же не один такой, верно? Кровь брызнула на всех, кто стоял неподалеку.
В основном на моих друзей, которых Монти и так уже подозревает. Дьявольщина!..
— Знаешь, что скажет твой Монтгомери? — мрачно промолвил Роб. — А я знаю: убийца Бенсона рассчитывал, что кровь из его носа замаскирует кровь от удара кинжалом. Он даже может добавить, что преступник решился на смертельный удар именно после драки или вообще драку затеял нарочно.
— Глупости! — отрезала я. — Он не настолько туп.
К несчастью, я ошибалась.
— Да, — сказал Монти, когда Роб предъявил ему заляпанную кровью одежду. — Это бросает серьезное подозрение на всех участников драки.
— Никакой драки не было, — попыталась объяснить я. — Просто… перебранка!
— Перебранка, в ходе которой один из участников получил удар по лицу, вызвавший потерю крови.
— Да нет же, у него только из носа кровь пошла.
— Это и есть потеря крови.
— Нет, потеря — это полное обескровливание, — не соглашалась я. — Как при укусе вампира. А у Бенсона крови оставалось достаточно, чтобы бродить кругом еще шесть-семь часов.
— Точно, — поддержал меня Роб. — Отец заплатил мне целый четвертак за «обескровливание», когда мне было восемь.
— Он имеет в виду, что выучил это слово, — пояснила я, пока Монти не вообразил себе чего-нибудь криминального. — Отец старался расширить наш словарный запас. Послушайте, Бенсон просто-напросто разбил нос, и у него пошла кровь. Вот и все. Если вам интересно мое мнение, это бросает не больше подозрений на присутствовавших, чем на весь остальной мир. Кроме того, к вечеру об этом знал уже весь город, поэтому любой мог совершить убийство в надежде, что подозрение падет на кого-нибудь из забрызганных кровью, если полиция не захочет копнуть поглубже.
— Мы копнем так глубоко, как сочтем нужным, — оскорбился Монти.
— Скажите, Бенсона прямо здесь убили или тело притащили сюда позже?
Помощник шерифа, не моргая, глядел на меня, изогнув губы в улыбке, которую он, видимо, считал вежливой, но загадочной. Будь моя воля, я бы вообще запретила таким типам улыбаться.
— Конечно, если вы это уже выяснили, — деликатно добавила я.
— Мы выяснили все, что нам нужно. А вот вам какое дело?
— Как же! — воскликнула я. — Если Бенсона убили в другом месте, убийца засунул тело в мой павильон по одной простой причине. Обратите внимание, почти каждый продавец имеет в своем павильоне что-то типа склада или подсобки, где он хранит товар, который не хочет пока выставлять на прилавок. Но только в моем павильоне этот отсек такой большой, что в нем можно спрятать труп. А если Бенсона прямо тут и убили, то, выходит, либо он, либо преступник явились сюда с какой-то целью; надо лишь выяснить, что это была за цель, и вы запросто вычислите убийцу.
— Мы и сами уже догадались, мисс Ленгслоу. — Монти смотрел на меня все с тем же странным выражением лица — то ли издевательским, то ли просто насмешливым. — А вам, повторяю, какое дело?
— Это мой павильон. Я тут работаю, вот какое.
Монти все сверлил меня взглядом. Возможно, он прочел где-то, что так можно расколоть заупрямившихся подозреваемых. Что ж, в гляделки лучше играть вдвоем. Я скрестила руки на груди и точно так же, не моргая, уставилась на него. Минуты шли, мы смотрели друг на друга, и я вдруг вспомнила документальный сериал, где ведущий, Марлин Перкинс, объяснял, что это обычное поведение для высших приматов, когда они хотят выяснить, кто вожак в стае — установить иерархию или как там у них это называется.
Гориллой-лидером оказалась я. Помощник шерифа внезапно посмотрел на часы, демонстрируя тем самым поведение обезьяны, которая неудачно притворилась, что ей надо куда-то спешить.
— Простите, — сказал Монти с потускневшей улыбкой. — У меня много дел.
— У меня тоже, — отозвалась я. — И я не могу заняться ими до тех пор, пока вы не освободите мой павильон. Скажите хотя бы примерно — когда?
— Мы дадим вам знать, — чванливо заявил сыщик.
— Разумеется, — пробормотала я и отвернулась, чтобы идти.
— Мисс Ленгслоу!
Я оглянулась.
— Спасибо, что привели ко мне брата. Но очень прошу вас не вмешиваться в расследование.
Я молча проглотила насмешку.
— Ваш отец думает, что мы — кучка пустоголовых неумех, которые беспомощны без ваших исключительных детективных способностей.
