– Ах!… – выдохнула Алиция, лучше всех сориентированная в больных вопросах Скандинавии. – Международная контрабанда наркотиками!
Г-н Мульгор энергично кивнул головой.
– Да. Они делали свинские вещи на весь свет. Мужчина имеет помощь. Какая-то особа напряглась для этого. Но мужчина весьма важный есть. Информацию имеем на тему великого милования.
Это неожиданное сообщение нас совсем захватило врасплох.
– Великого что?
– Великого милования. Сантимента. Любить весьма, чрезвычайно.
– Ну, это уж не Анита! – выкрикнула потрясенная с ног до головы Алиция. – Это Эва!…
Г-н Мульгор посмотрел на нее, взял в руки лежащие на столике карточки с Эвой и конями, перечитал еще раз письмо Эдека и душераздирающе вздохнул.
– Нет. Джузеппе Грассани не мужчина. Мои товарищи видели его. Другой, не тот самый. Имеем мы слишком мало…
Забрал снимки, аккуратно сложил их вместе с пленками и письмом и добавил:
– Есть это повод для подозрения. Не наверняка. Доказательств не хватает. Мои товарищи обладают сообщениями, они знают, особа убийцы кто есть. Я также знаю…
– Что вы сказали? – невежливо перебила Зося. – Вы знаете, кто убийца?
– Я знаю, да, – подтвердил г-н Мульгор. – Все мои товарищи знают. Хотя особа убийцы малозначащая есть.
– О господи! – вырвалось у Павла.
– Боже, смилуйся над нами! – застонала Зося. – Злодей, пытавшийся убить восемь человек…
– Девять, – поправил Павел.
– …девять человек, не имеет значения?! Так что же тогда имеет значение?! О чем тут вообще разговор, кого ищут?! Должен убить девяносто девять?!
– Нету девяносто девять, – печально сказал г-н Мульгор. – Только пятьдесят восемь. Ужасно пострадавших. Особу знаем, доказательств нет…
– Как это пятьдесят восемь?…
Г-н Мульгор пошел на более подробные объяснения. Главной целью полиции было накрыть таинственную особу с черным типом, но для этого требовались доказательства их сообщничества. Преступника вычислили теоретически. Причем известно было, что девять жертв в Аллеред и десятая на автостраде для него просто пара пустяков. За ним тянулся хвост по крайней мере пятидесяти восьми преступных акций.
– Невозможно дело закончить, – пожаловался г-н Мульгор и указал пальцем на Алицию: – Пани что-то знает или что-то имеет! Память! Где она?
На этот вопрос было несколько вариантов ответа, но сомнительно, чтобы они удовлетворили г-на Мульгора. От всего этого мы так обалдели, что нам в голову не пришло спросить, кто убийца.
– Рехнуться можно! – гневно сказала Зося. – Бред какой-то. Мало что они там знают! Если у них нет доказательств, знают то же, что и мы. Анита и Эва. Мы никогда не отцепимся от одной из них?!
– Это есть наша цель и желание, – торжественно заявил г-н Мульгор.
– А через того типа? – поинтересовалась я. – Он не может нас на что-нибудь вывести?
– Неизвестно, встречался ли он с Эдеком в Варшаве? – потеряла терпение Зося. – Павел никого не узнал!
– Как мог узнать, если его тут нет? – возмутился Павел. – А может, есть какие-нибудь снимки? У него такая характерная нижняя губа!
Г-н Мульгор грустно покачал головой и вздохнул.
– Не обладаем хорошей фотографией. Имеем крайнюю бедность. Таинственная особа украла.
– Ну, а если ты его узнаешь, что будет? – тревожно рассудила Алиция. – Это же не доказательство, что он связан с Эвой или Анитой.
– Что за великое милование? – мрачно поинтересовалась Зося. – Кого к кому?
– Особа имеет великое милование до мужчины, – пояснил г-н Мульгор.
– Значит, все-таки Эва, – решила Алиция. – Жалко, что Эве понадобилось меня убивать…
Г-н Мульгор ушел, унося с собой пленки и письмо и оставив нас совершенно сбитыми с толку.
Во второй половине дня приехала Анита. Мы вспомнили, что о Греции г-н Мульгор сообщил нам строго конфиденциально. Поэтому рассказали Аните лишь о том, что нашлось письмо, и у нас осталось на выбор только она и Эва.
– Когда же, наконец, вы выберете кого-нибудь из нас? – с любопытством спросила Анита.
– Не знаем. Даже если это ты, спи спокойно, – ни у кого нет никаких доказательств.
– А какие доказательства вам нужны? Может, я смогу помочь?
– Ну, например, твое знакомство с тем типом, которого Эдек встретил в Варшаве. У тебя есть какие-нибудь снимки, где ты в его объятиях? Или любовные письма?
– К сожалению, нет. Но можно сделать фотомонтаж. У вас есть его карточка?
– Ни у кого нет…
– А вы этого типа знаете?
– Даже если знаем, то нам ничего об этом не известно.
– Жаль. Но если у вас снова возникнут вопросы, очень прошу, звоните в какое-нибудь другое время.
В понедельник Павла снова вызвали в полицию. Там он провел несколько часов, просматривая кипу портретов. Единственный снимок, на котором совершенно точно находился искомый индивидуум, представлял его сзади, в плаще и шляпе. Между шляпой и плащом виднелось ухо, увеличенное до слоновьих размеров. Его-то Павел и должен был опознать.
– Совсем спятили, – поделился возмущенный Павел. – Что я, специалист по ушам? Громадное, во всю стену, ни на что не похожее. Откуда я знаю, чье оно?
Во вторник поздним вечером появился загадочный г-н Мульгор и стал дожидаться Алицию, которая совещалась с Хербертом. Она приехала очень недовольная:
– Оказывается, не только у меня склероз, у Херберта тоже, хотя он гораздо моложе. Так было интересно, что в этой пачке, а оказалось, хербертовская жена увезла ее в автомобиле. Условились, что привезет завтра или послезавтра, если снова не забудет. Новости есть?
– Есть, – сказал г-н Мульгор. – Чужая особа стригла живую изгородь.
Он вытащил уже знакомую нам фотографию, сделанную в день нападения на Агнешку. Отдельные части снимка увеличены почти так же, как ухо, которое показывали Павлу.
– Какая-то мания с этим увеличением, – критически заметила Зося.
Мы внимательно осмотрели куски человека в рабочем комбинезоне. Кустистые брови, слегка затемненные очки и короткая борода. Лоб скрывал козырек шапки. Комбинезон производил впечатление местами чем-то набитого. Сабо были на исключительно толстой подошве. На одном фрагменте видна была только пятка, правда, не целиком, но в достаточной степени, чтобы понять, что на ней не мужской носок, а черные дамские колготки. На другом находилась часть горла, согласно нашей оценке, слишком изящная для мужчины. Все остальное было не настолько ясно, чтобы решить, какому полу принадлежит.
– Во всяком случае, одно известно наверняка, – удовлетворенно сказала Алиция. – Изгородь подстрижена, и счета мне не пришлют.
Я не переставала интенсивно размышлять. Убийца облюбовал Алицию и упорно пытается прикончить именно ее. Следовательно, она для него небезопасна. Но какую, черт побери, свинью Алиция может ему подложить? Когда г-н Мульгор ушел, я собрала всех и велела им думать.
– Письмо здесь ни при чем, – заявила Зося. – Оно нашлось, прочитано, и что с того? Ничего.
– Он же не знал, что Эдек там написал, мог бояться худшего, – заметила Алиция.
– Оставьте в покое письмо. Мы уже говорили, что после смерти Алиции оно найдется скорее, чем при жизни. Алиция, ты обязана знать черного типа!
– Мне потребовать, чтобы он представился?
– Дура. Я имею в виду прошлое. Ты его наверняка видела с Анитой или Эвой, только не можешь этого вспомнить. А убийца боится, что вспомнишь. Может, все-таки пороешься в памяти?
– Аниту видела я с ее первым мужем. Впрочем, ты тоже. Светлый блондин скандинавского типа. Мог перекраситься, но нос себе вряд ли изменил.
– Ты лучше вспомни что-нибудь пораньше…
– Секундочку, – задумчиво произнес Павел. – Может, он думал…
– Может, все-таки правильней говорить «она», – предложила Зося. – Скажем прямо, на повестке дня у нас две бабы.
– Хорошо, – согласился Павел. – Может, она не знала, что Эдек ничего не успел сказать? Или думала, что он Алиции что-то привез, и это навеет какую-то мысль?
– Явно меня переоценили. Ничего мне не навевает.
– Потому что Эдек ничего не привез…
– Привез. Водку…
– Водка тебе ничего не навевает?…
– Даже очень, но совсем на другие темы.
– Может, посмотрим еще раз снимки? – предложила я. – Какие-нибудь старые записи, календари или что-то подобное… Старые письма, старые ботинки…
– Старые сумки, старые перчатки, старые шляпы…
– Перестаньте дурачиться, я серьезно!
– Из всего этого могу предложить только старые календари и шляпы, – меланхолично сказала Алиция. – Случайно знаю, где они лежат. Сомневаюсь, что это даст что-нибудь, но можем попробовать.
– Ты еще сохранила шляпы? – оживилась Зося.
– И они к тому же вполне доступны. Лежат в коробке, в погребе. Вынуждена была снять ее с антресолей, когда вытаскивала чемодан.
– Потрясающе! Покажи!
