А у кого, кроме нее, мог быть мотив для убийства Анфисы?
Ответ пришел мгновенно.
В первый момент она даже удивилась, до чего этот ответ очевиден и логичен.
Фотография, на которой Арсений запечатлен вместе с Анфисой! Сестра наняла детектива, чтобы следить за мужем. Значит, она его ревновала. А ревность – самый распространенный мотив для убийства.
В душе у нее шевельнулось какое-то подобие совести, но она тут же загнала его в глубину, заставила умолкнуть. В конце концов, сестра сама заварила эту кашу, сама захотела узнать правду. Пускай сама и расплачивается.
Лиза достала из сумочки фотографию, стерла с нее платком свои отпечатки и бросила в угол, как будто убийца нечаянно выронил ее.
И тут она вспомнила об еще одной замечательной улике, которую можно подсунуть следствию.
Как уже было сказано, Лиза часто тайком надевала украшения сестры. Вот и сейчас у нее в ушах были Ленины сережки. Ей особенно приятно было носить их, потому что она знала, что эти сережки подарил сестре Арсений.
И вот теперь этому подарку предстояло сыграть роковую роль…
Лиза вынула сережки из ушей. Одну она протерла и бросила на пол, так чтобы ее нашли только при тщательном обыске. Вторую же завернула в платок и спрятала в сумку.
После этого покинула офис, постаравшись никому не попасться на глаза, и поехала в квартиру сестры.
Дома, на ее удачу, никого не оказалось.
Ключи от квартиры у нее были, она вошла внутрь и положила вторую сережку в шкатулку с драгоценностями.
Доделав начатое, она на минуту остановилась посреди квартиры.
Она еще чувствовала что-то вроде угрызений совести, но гораздо сильнее было другое чувство.
Лиза вдруг поняла, что событие, так напугавшее ее вначале, может перевернуть всю ее жизнь, изменить ее к лучшему.
Если сестру посадят – все ее имущество достанется Арсению, а значит, и ей, Лизе. Уж она сумеет удержать любовника в своих руках! А самое главное – им больше не нужно будет скрывать свою связь, прятаться по углам, они смогут жить вместе.
Конечно, сестра попадет в тюрьму – но она женщина волевая, решительная, она и там не пропадет. И в конце концов, так ей и надо, может быть, это испытание наконец уберет выражение самодовольства с ее холеного лица…
Выслушав исповедь Елизаветы, дядя Вася целую минуту удивленно молчал и наконец произнес с непередаваемым выражением:
– Ну ты и стерва! Сестра о тебе заботилась, все условия создавала – а ты ее так подставила!
– А что мне оставалось? – огрызнулась Елизавета, но тут же с самым жалобным видом проговорила: – Я очень испугалась… не знала, что делать… я девушка без связей и без средств, кто мне поможет? Поймите, мне приходится рассчитывать только на себя!
– Если бы ты так подло не поступила, сестра бы тебе обязательно помогла! Наняла бы адвокатов, сделала бы все, чтобы тебя оправдать! Она к тебе хорошо относилась!
– Не знаю. – Лиза опустила глаза. – Если бы она узнала, что я с Арсением… что мы… от ее хорошего отношения ничего бы не осталось. И потом… потом, я просто очень испугалась… и что теперь будет? – Она с мольбой посмотрела на Василия Макаровича.
– Что будет? – переспросил тот. – В милицию будем звонить! Пускай теперь они с тобой разбираются!
– Прошу вас, – взмолилась Елизавета, – не сдавайте меня! Я ее правда не убивала, но ведь мне теперь никто не поверит! Они даже искать не будут другого подозреваемого!
Дядя Вася проигнорировал ее слова и повернулся ко мне.
– А что вы так на меня смотрите? – спросила я его.
– Вася, – проговорил он, нахмурившись, – ты… это… позвони капитану Творогову, скажи – так, мол, и так, в деле открылись новые важные обстоятельства…
– Ни за что! – отрезала я. – Он со мной последний раз так по-хамски разговаривал… нет, нет и нет! Хотите звонить – звоните сами, а я с ним больше не разговариваю.
– Вот как… – Он еще больше помрачнел.
– Прошу вас! – снова взмолилась Елизавета. – Не губите меня! Я ведь вам доверилась, сама все рассказала! Ведь вы, как частный детектив, должны защищать мои интересы!
– Ага, сама рассказала! – проворчал дядя Вася. – Когда тебя уже к стенке приперли!
Он еще немного помолчал и наконец решительно проговорил:
– Вот что. Я им сейчас позвоню и узнаю, появилась ли Елена Максимовна. Если ее нашли – как хочешь, а я должен спасать свою заказчицу. И вообще, нельзя, чтобы невинный человек пострадал. Ну, а если ее еще не нашли – тогда, так и быть, подожду пока, не буду тебя закладывать, попробую сначала сам разобраться, что же произошло, кто же убил эту несчастную Анфису. Но только тогда, Лизавета, ты мне должна честно и подробно все рассказать про вечер убийства – когда пришла, что делала, кого видела…
– Я все расскажу! – поклялась та. – Только не сдавайте меня!
Тогда дядя Вася достал свой мобильный телефон. Первым делом он набрал номер Ашота Бахчиняна – у того характер хороший, с ним легче иметь дело.
Но у Бахчиняна телефон не отвечал, он был вне зоны действия сети, может, в метро ехал.
Другого выхода не оставалось – Василий Макарович набрал телефон Творогова.
Творогов ответил сразу. Причем ответил в обычной своей хамоватой манере:
– Ну, что еще?
– Здравствуй, Алексей Никитич! – льстивым голосом обратился к нему дядя Вася. – Как жизнь молодая? Чем занимаешься? Почему голос такой нерадостный?
– Не с чего радоваться… – проворчал Творогов. – А это кто? Степан Петрович?
– Ты что, Алексей, правда меня не узнал? – удивился дядя Вася. – Это же я, Куликов…
– Что?! – Творогов поперхнулся от возмущения. – Куликов?! Я не ослышался?
– Ну да, – проговорил дядя Вася, не отреагировав на угрожающую интонацию. – Хотел тебя кое о чем спросить…
– Да как у тебя совести хватило! – заорал Творогов. – Да после твоих художеств с подозреваемой ты должен от меня подальше держаться! Моя бы воля – я бы тебя… я бы вас, гражданин Куликов, немедленно привлек как соучастника! Посадил бы в СИЗО, как вы того заслуживаете! В одну камеру с уголовниками!
– Ишь, разошелся! – вполголоса проговорил дядя Вася, прикрыв трубку рукой. – На «вы» называет и по фамилии – значит, и правда, очень на нас с тобой зол!
Он повысил голос и заговорил в трубку унылым тоном кающегося грешника:
– Ну, Алексей, что уж ты так сердишься? Мы же с тобой делаем одно общее дело!
– Ничего у нас с вами нет общего, гражданин Куликов! – перебил его Творогов. – И вообще, запомните, для кого Алексей, а для вас – гражданин капитан!
– Слушай, гражданин капитан, – не выдержал дядя Вася. – Ты на меня не очень-то голос повышай. Я все-таки тебя на двадцать лет старше. Я преступников ловил, когда ты подгузники пачкал. Ты мне лучше скажи, нашлась Соколовская или нет?
На этот раз Творогов вообще лишился дара речи от возмущения. Справившись с голосом, он прорычал:
– Еще издеваешься, да? Мы ее по твоей милости упустили, теперь она небось уже где-нибудь в теплых краях!
– Значит, не нашлась, – констатировал дядя Вася.
– Вот что я тебе скажу, Василий Макарович, – проговорил напоследок Творогов. – Даю тебе сутки. Если завтра к этому же времени не предоставишь нам информацию о местонахождении Соколовской – буду требовать санкцию на твой арест за ее укрывательство! – И на этой грозной ноте он завершил разговор.
То есть хотел завершить. Но дядя Вася, которого окончательно достало хамство Творогова, заорал:
– Ты мне еще грозить будешь, щенок? Думаешь, если меня из милиции на пенсию поперли, так за меня и заступиться некому? Санкции он станет требовать! Работать надо лучше! Зациклился на одной Соколовской, то, что под носом лежит, – не видишь! Не будет из тебя приличного сыскаря, так и просидишь в капитанах!
– А что, у тебя еще какие версии имеются? – нормальным голосом полюбопытствовал Творогов.
– Пошел к черту!
– Значит, не нашлась твоя сестра! – сказал дядя Вася, повернувшись к Елизавете. – Ну что ж, я от своего слова не отказываюсь. Пока не буду тебя сдавать. Но только при том условии, что ты честно и подробно ответишь на все мои вопросы.
– Спрашивайте! – Елизавета развела руками.
– Во сколько точно ты в тот офис пришла?
– Когда пришла – не знаю, а выходила ровно в половине восьмого, – отрапортовала та, – да в офисе находилась минут пять, не больше, может, семь…
– Значит, открыла ты дверь, вошла…
– Ага, а она лежит. Я так растерялась и говорю – ты чего? А она молчит… Я тогда подошла – мама дорогая! Все кругом в крови, и ножницы из нее торчат!
– Ты ее трогала?
– Упаси боже! Я покойников боюсь! Я от страха там на месте чуть не окочурилась, а тут еще по коридору кто-то прошел… А как стихло все, я… ну… положила серьгу и фотку, да и ушла осторожненько.
– А откуда ты знаешь, что было половина восьмого? – не отставал дядя Вася.
– А там часы на стене висели, такие стеклянные квадратные, я глазами на них и наткнулась…
