Глава 16
К дому Антонюк я подъехала через два часа, пристроила машину в тени, чуть приоткрыла окно, посмотрела на спящих собак и зашла в расположенный рядом супермаркет. В отделе товаров для животных нашлась большая миска в специальной подставке. Многие люди трепетно относятся к кошкам-собакам-хомячкам, поэтому производители наперебой стараются оснастить их питомцев. Тому, кто не обзавелся живностью, трудно представить, какой ассортимент товаров имеется для четверолапых. Корма всех сортов, лекарства, игрушки, лежаки, поводки, ошейники, зонтики, дождевики, солнечные очки, одежда, обувь — все в невероятном многообразии, от заколок со стразами для йорков до огромных комбинезонов из камуфляжа для стаффордов.
Я приобрела миску-непроливайку, две кости из жил, купила бутылку воды, вернулась к машине, вылила в посудину жидкость, установила ее на заднем сиденье, вручила Фине с Рипом «грызалки» и, сказав:
— Не скучайте тут, — вошла в подъезд, в котором не было ни кодового замка, ни лифтера.
Дверь в квартиру Антонюк оказалась приоткрытой, на лестничной клетке были настелены картонки, покрытые белой пылью, а сама дверь выглядела ободранной. Хозяева явно затеяли ремонт.
Я вошла в коридорчик и крикнула:
— Есть кто?
Из-за угла высунулся мужчина лет сорока.
— Опять! — сердито воскликнул он. — Не надоело ходить? Больше ничего не получите. Я имею полное право шуметь в будние дни до восьми вечера. Ну народ! Один раз заплатил соседям, когда в субботу долбить пришлось, а вы решили, что тут малина постоянно зреет? Нашли ягодную поляну?
Я улыбнулась.
— Я ищу Антонину или ее бабушку Руфину Юрьевну.
— Бабка умерла, — без малейшего сожаления в голосе ответил мужчина.
— Витя, кто там? — спросил женский голос.
— Ищут Руфину, — крикнул мой собеседник.
В прихожую из кухни вышла тетка, одетая в заляпанные краской джинсы и разукрашенную разноцветными пятнами футболку. Она бесцеремонно ощупала меня цепким взглядом и посмотрела на Витю.
— К тебе б… приперлась?
— Зоя, не начинай, — хмуро отозвался мужчина, — она же инвалид, на костылях!
— Как будто тебе протезы помешают, — злилась жена, — ты на любую залезешь.
— Дура, блин, — рявкнул Витя и выскочил на лестницу.
Зоя свела брови в одну линию.
— Чего надо?
— Уж точно не вашего Витю, — вздохнула я, — никогда с ним не встречалась. Рассчитывала застать дома кого-либо из семьи Антонюк. Зря вы так с мужем.
Зоя вытерла руки о тишотку.
— Надень на Витьку водолазный костюм, строгий ошейник, посади на цепь в клетке, по которой пропущен электроток, он все равно ухитрится баб трахать. Кобель!
— Сочувствую, — кивнула я.
— И без разницы ему, — горестно продолжала Зоя, — красивая она или умная! Любая сойдет!
Виктор всунул голову в прихожую.
— Пойду за пивом. А ты остынь. Совсем от ревности обезумела! Сколько раз повторял: красивая мне не нужна, умная тоже, я одну тебя люблю.
Меня насмешило заявление ловеласа. Согласитесь, классно звучит: «ни красивая не нужна, ни умная, люблю тебя». Получается, Зоя — глупая уродина? Но на жену слова мужа подействовали отрезвляюще.
Зоя неожиданно стала любезной.
— Витя супермен, вот меня и клинит. Согласись, он хорош собой!
— Необычайно, — быстро соврала я, — но я давно замужем и не покушаюсь на чужие сокровища. Где Антонюк? Куда они перебрались на время ремонта?
Зоя сложила руки на груди.
— А ты кто?
Я заулыбалась во весь рот.
— Представляю фирму «Колсин». Мы подарили Антонине инвалидную коляску, ей необходима профилактика. Девочка не отвечает на наши именитый, пришлось…
— Руфина умерла, — перебила меня Зоя, — инсульт у нее случился, положили, правда, в больницу, но она там долго не продержалась, квартира мне досталась, я племянница бабки, дочь ее младшей сестры.
Я кивнула, а Зоя неожиданно принялась излагать историю своей семьи:
— Мама мне свою фамилию дала потому, что в их семье было принято свою девичью фамилию оставлять. Когда я замуж собралась, мать прямо вынудила меня Антонюк остаться, говорила, что я обязана фамилию сохранить. Витя с будущей тещей спорить не стал, муж у меня не вредный, вот я по паспорту и Антонюк. Мама моя…
Я решила прервать лавину пустой информации и задала вопрос:
— А почему старушка не оставила жилплощадь внучке?
— Тонька инвалид, убогая, — пожала плечами Зоя, то ли забыв, что перед ней стоит человек на костылях, то ли решив не обращать внимания на такую мелочь, как обида хромой женщины. — Коляску вы ей суперскую сделали. Весь двор офигевал! По лестнице шагала, везде пролезала. Но все равно одной Тоньке было не прожить, и Руфина меня попросила: «Пригляди за девочкой, у вас с мужем комната в коммуналке, продай ее и мое жилье загони, купите двушку. Живите вместе с Тоней, она очень хорошая, упорная, непременно добьется успеха и вас отблагодарит».
— Понятно, — кивнула я, — а где сейчас Тоня?
Зоя вздернула подбородок.
— Пропала.
Я сделала шаг назад.
— Куда?
Зоя подняла уголок рта.
— Не знаю. Уехала и не вернулась.
У меня закружилась голова.
— Не дадите попить?
— Воды не жалко, — ответила хозяйка, — ковыляй в кухню, кран там.
В пятиметровом пространстве обнаружился пластиковый стол и две табуретки, прикрытые газетами.
— Садись, — равнодушно предложила Зоя и наполнила кружку водой прямо из водопровода.
Я перевела дух и замерла от удивления: на столешнице, среди груды хлама, лежала белая коробка, на которой ярко-синим шрифтом было написано «Адапвенон».
— Руфину я похоронила, — забубнила Зоя, — упокоила по правилам, хоть и дорого, но не пожалела сбережений. Бабка такая странная! Пожилые люди собирают деньги, чтобы их в последний путь достойно проводили, а наша старуха не побеспокоилась, даже одежду не приготовила, я все покупала: белье, платье, чулки, платок, тапки. Недешево вышло.
— Вы молодец, — похвалила я Зою.
— Конечно, — кивнула та, — не всякая и к родной матери так отнесется.
— Что же случилось с Тоней? — спросила я.
Хозяйка села на вторую табуретку.
— Понятия не имею. Утром уехала в школу, а домой я ее не дождалась.
— Ужасно! — воскликнула я. — Представляю, как вы переживали.
Зоя забегала глазами из стороны в сторону.
— Очень, — фальшиво ответила она, — обрыдалась вся.
— Наверно, подали заявление в милицию? — наседала я.
— Конечно, — закивала Зоя, — но только нашу девочку не нашли. Сказали, в Москве криминальная обстановка, люди часто пропадают.
— Давно ремонт делаете? — спросила я.
— Не очень, — пояснила Зоя, — мусор еще весь не вытащили, комнату освободили, страх сколько ерунды нашли, я сейчас кухню выгребаю, вон, на столе хлама куча.
— После смерти Руфины вы здесь жили? — не успокаивалась я.
— Ну не в коммуналке же нам ютиться! — заявила Зоя.
— А стены сразу обновить после кончины бабушки не решились? — протянула я.
Зоя скривилась.
— Антонина с дурным характером оказалась. Я с ней раньше особо-то не общалась, ну, там, день рождения, Пасха, когда люди с родственниками за один стол садятся. У Руфины никого, кроме нас с Витей, не было, поэтому праздничные даты в тесной компании отмечали. Я не очень люблю на жратву тратиться, но тетка настаивала на праздниках, говорила, они укрепляют семью, сама все готовила. Я не спорила, охота ей у плиты скакать — не возражаю. Тоня нас приветливо встречала, улыбалась-целовала. Я думала, у нас с ней контакт, проблем не будет.
Но после похорон бабушки Тоня кардинально изменилась. Засела дома, стала пропускать школу, оборвала связь с подругами, отказывалась встречаться с ними. День-деньской она тосковала у старенького пианино и извлекала из него такие мелодии, что у Зои с Витей принимались ныть зубы. Один раз Виктор не выдержал и велел:
— Перестань над инструментом издеваться!
— Я сочиняю реквием по бабушке, — ответила Тоня и продолжила музыкальные занятия.
За месяц, прошедший после кончины Руфины, Зоя сто раз успела пожалеть об обещании, данном тетке. Оставалось лишь надеяться на то, что Антонина утешится и начнет вести нормальный образ жизни: как говорится, время лечит.
Но в отношении девочки народная мудрость не сработала. День ото дня Тоне делалось хуже.
— Вы что, пытались лечить ее от депрессии? — спросила я. — Вон там, на столе, упаковка из-под лекарства. Его принимала одна моя подруга после того, как ее муж разорился.
Зоя покосилась на коробочку с надписью «Адапвенон».
— Ага. Витька врача привел. Реально забеспокоился. Тонька слегла лицом к стене…
— О ком я забеспокоился? — спросил муж, входя в кухню.
— Мы про Тоньку говорим, — ответила Зоя.
