– Ты чего? Ты куда?
– Он меня в третий кабинет отправил снимок делать, – зашептала она. – Это ведь ресторанный Ганс, да?
– Похоже на то. Слушай, это, конечно, безумное предположение, но может они братья близнецы? Один врач, второй бандит?
– Да нет, по-моему, это один и тот же персонаж и у меня еще нехорошее подозрение, что он нас узнал.
– Брось, он видел нас один раз в Борисовке, второй раз в ресторане и то в ресторане он в нашу сторону вообще не смотрел. Иди, делай снимок. Кстати, а где твоя сумка?
– Там, в кабинете осталась.
– А чего ты ее с собой не взяла?
– Забыла. Ладно, пошла клыки фотографировать.
С фотографированием подруга управилась быстро и, на подгибающихся от страха ногах, полезла обратно в кабинет. Подойдя к двери, я огляделась по сторонам, никого не увидала и с чистой совестью стала подслушивать. Раздался противный свист бормашины, одновременно с этим завыла Тайка – леденящее кровь сочетание звуков… «Заодно вылечит свой дырявый зуб, – мысленно утешала я саму себя, – а то ведь жаловалась, что болит». Минут через сорок подруга выпала из кабинета с ошалелым видом.
– Дружочек, ты в порядке? – взволнованно залепетала я. – Он тебе мозг не просверлил?
– Нет, он просверлил мне зуб, – еле ворочая языком, произнесла она, – поставил временную пломбу, через четыре дня на прием.
– И… и все?
– А что еще? – Тайка сердито зыркнула на меня, перебрасывая ремешок сумочки через плечо. – Тебе этого мало? По-твоему, я еще не достаточно настрадалась?! Злыдня!
– Да я не об этом… Ладно, идем на воздух.
На воздухе Тая зачем-то полезла в сумку и остановилась посередь дороги.
– В чем дело?
– У меня тут все вверх дном перевернуто.
– У тебя там всегда все перевернуто вверх дном. Идем дальше.
– Да нет же! Говорю тебе, в моей сумке кто-то рылся! Я клала удостоверение на самое дно, а теперь оно лежит поверх кошелька!
– Какое еще удостоверение?
– Наше фальшивое удостоверение частного детектива.
– А зачем ты его с собой вообще брала? – на душе сразу сделалось тоскливо и тревожно.
– Ну так, на всякий случай, – пожала плечами Тая. – Думала, может, придется с кем-нибудь из сотрудников побеседовать…
– Боже! Значит, Ганс и впрямь нас узнал, догадался, что мы за ним следим! Отправил тебя на снимок, а сам порылся в твоей сумке и увидал удостоверение частного детектива!
– И что теперь? – перепугалась подруга. – Думаешь, он что-нибудь с нами сделает? Конкретно со мной?
– Не знаю, быть может, уже что-то сделал…
– Что ты имеешь в виду?! – запаниковала Тая. – Что ты в виду имеешь, Сена?!
– Погоди, успокойся, – я полезла в сумку за блокнотом, – надо срочно показать твой запломбированный зуб другому врачу.
– Хочешь сказать, яд в пломбе?! – подруга выглядела так, будто сию секунду рухнет в обморок.
– Не знаю! Дай мобильник!
На этот раз Тая не сопротивлялась, не заводила песню жадности и скорби про один вонючий доллар на счету, а быстренько протянула телефон. Я набрала номер Дмитрия и когда он ответил, в максимально сжатой и доступной форме сообщила, насколько нам немедленно и срочно надо посетить его отчима дантиста и, что возможно, речь идет о вопросе жизни и смерти. Дмитрий проникся важностью вопроса, назвал адрес и сказал, что пока мы едем, позвонит отчиму и предупредит о нашем визите. И мы понеслись на станцию метро «Рязанский проспект». Всю дорогу Тая ехала с вытаращенными от ужаса глазами и приоткрытым ртом, должно быть думала, что стоит только ей рот закрыть, как жизнь немедленно закончится. Пассажиры заинтересованно поглядывали на нее, но подруга ни на что и ни на кого внимания не обращала, ее волновала исключительно скорость передвижения к Рязанскому проспекту. Поликлиника, в которой принимал отчим Дмитрия – Анатолий Евгеньевич Тобольцев, оказалась обыкновенной государственной стоматологией и этот факт почему-то сильно обрадовал нас обеих. Анатолий Евгеньевич, невысокий плотненький дядечка преклонных годов, сначала никак не мог понять, чего, собственно, от него хотят взбудораженные девицы, вместе ввалившиеся в кабинет, причем одна все время мычала что-то непонятное с открытым ртом. Я перевела дух, немного успокоилась и постаралась объяснить еще раз.
– Ей только что запломбировали зуб, поставили временную пломбу. Осмотрите ее, пожалуйста, внимательно, все ли с этой пломбой в порядке? Это очень важно!
– Ну, хорошо, присаживайтесь.
Похоже, он решил, что лучше выполнить эту странную просьбу, чем связываться со всякими там психическими личностями. Тайка проворно уселась в кресло и раззявила рот, насколько это было возможно.
– Ну, что там? Что? – нетерпеливо топталась я рядом, так же норовя заглянуть Тайке в рот.
– Обычная временная пломба, ничего особенного.
– Вы хорошенечко смотрите, хорошенечко!
И доктор терпеливо продолжил изучать свежезапломбированный зуб.
– Ну, вот разве что крошечное отверстие я вижу, совсем крошечное, сразу и не заметишь.
– Какое отверстие? Где?
– Непосредственно в пломбе, – и он полез, было, Тайке в рот какой-то железякой.
– Стойте, только не трогайте! – Я лихорадочно соображала, как же правильнее поступить. Тая сидела неподвижно, с раскрытым ртом, бледно-зеленая от ужаса и смотрела остановившимся взглядом в мировое пространство. – Скажите, а возможно как-то очень-очень аккуратно, осторожно вскрыть пломбу?
– Зачем?
– Понимаете, там, в зубе, под пломбой, может оказаться яд!
– Все правильно, он там и должен быть. Когда ставится временная пломба, в полости зуба оставляют мышьяк, чтобы убить нерв.
– Но в нашем случае, там может оказаться цианистый калий!
– Господи, да с чего вы это взяли?
Какой дотошный отчим у Дмитрия! Все ему знать надо!
– Понимаете, мы частные детективы и расследуем сейчас такое преступление, из-за которого там, – я указала пальцем Тайке в рот, – может оказаться цианистый калий! Так можете вы или не можете вскрыть пломбу так, чтобы девушка осталась в живых? Видите ли, я заинтересована в том, чтобы она не померла, этот человек мне очень дорог… – И дальше я совсем уж какой-то испуганный бред понесла.
– Хорошо, я все понял, – вздохнул Анатолий Евгеньевич, – надо, так надо, сейчас вскроем. Вон туда, на стульчик присядьте.
– А если вы начнете вскрывать пломбу, а яд как польется? – пододвинув стульчик поближе, я присела рядышком, чтобы ничего не пропустить.
Услышав это, Тая басовито загудела и закатила глаза, намереваясь отъехать в обморок. Доктор дал ей нюхнуть нашатыря и принялся набивать Тайкину пасть ватными тампонами.
– Не польется, не беспокойтесь.
– Вы уверены?
– Да.
– А можно и мне нашатырику нюхнуть?
– Сколько угодно, – он протянул мне ватку и взялся за дело.
Безобразно долго тянулось время, Тая сидела, зажмурившись и, кажется, не дышала, а я время от времени подносила к носу нашатырную ватку.
– Мда, что-то тут и впрямь есть интересное, – озадаченно произнес Анатолий Евгеньевич.
– Погодите! – я соскочила со стульчика, схватила сумку и вытащила фотоаппарат. – Я должна все запечатлеть!
А запечатлевать было что. Из Тайкиного зуба врач извлек крошечный контейнер-капсулу, заботливо поместил его в пузырек и закрыл крышечкой.
– Вы полагаете, что это и впрямь цианистый калий? – он посмотрел пузырек на свет.
– Мы в этом не сомневаемся, – дрожащими руками я укладывала фотоаппарат обратно в сумку. – Можно я это возьму? Мы должны отвезти улику на экспертизу.
– Да, конечно, – он протянул мне пузырек. – Надо же, поразительно, никогда с таким не сталкивался.
– Теперь я буду жить? – умудрилась произнести Тая, не смотря на полный рот ваты.
– Теперь будете, – улыбнулся милый доктор. – Сейчас только зуб вам запломбирую и станете как новенькая. Поставлю сразу постоянную пломбу, потому что во временной тут не было никакой необходимости.
Спустя час мы покинули стоматологию, сердечно поблагодарив Анатолия Евгеньевича. Доктор Айболит остался переваривать новые впечатления, а мы пошли к метро. На воздухе Таисия малость ожила, порозовела, даже взгляд сделался осмысленным.
– Вот, значит, как все происходило, – я прикурила сигарету и протянула пачку с зажигалкой Тае. – Через крошечное отверстие в пломбе слюна попадала в полость зуба и постепенно растворяла капсулу. Когда она лопалась, яд через это же отверстие попадал в рот и все – заказывайте похороны.
– Вот тебе и доктор Пыткин, – Тая судорожно затянулась.
– Надо Горбачеву срочно позвонить, дай-ка телефон.
Но, к сожалению, в агентстве сказали, что Михаил Сергеевич на выезде, а мобильник Горбачева не ответил, сообщив о недоступности абонента.
– Едем домой, – я протянула мобильник Тае.
– Как это домой? Почему? Я не хочу домой!
– А куда ты хочешь?
– К Горбачеву! В милицию! В прокуратуру! Куда угодно, лишь бы Маршавина срочно повязали! Я боюсь! Мне страшно!
