На крики Ворохватова он не обращал никакого внимания.
— Извините, товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться!
Обалдев от такой наглости, Ворохватов заткнулся и кивнул.
— Ваша жена беспокоилась по поводу вашей долгой отлучки. Просила перезвонить и сообщить, где вы и что делаете. С вами все в порядке? — вежливо поинтересовался он.
— А что, не видно? — огрызнулся тот.
— Да вообще-то вроде все в порядке. Только ведете вы себя как-то странно.
— Что значит «все в порядке»? Ты что, Зубоскалин, ослеп?
От изумления начальник отделения даже вспомнил дироловскую фамилию. Отметив этот факт, Санек остался доволен и продолжил свое психологическое воздействие.
— Вовсе нет, вижу все отлично. Вас вот вижу, лабораторию, стол, табуретки…
— И со мной все нормально? — переспросил его Ворохватов.
— В каком смысле?
— В смысле цвета моего лица! И всей остальной кожи!
Дирол внимательно изучил лицо старшего лейтенанта, с удовольствием отметив, что даже сквозь краску стали видны пятна, проступившие на его щеках.
— Все в порядке. Ну, может… немного румянец от волнения. Но это скорее хорошо, чем плохо.
— Румянец?! — взвыл Ворохватов и подбежал к зеркалу.
Оттуда на него глянуло нечто страшное, еще более малиновое от гнева. Он посмотрел на ладони, но и они были того же цвета и слегка мерцали. Тогда он схватил Дирола за руку и вытащил в кабинет. Ему уже было наплевать, сколько человек увидит его лицо. Теперь Ворохватов хотел только одного — понять, кто из них двоих сошел с ума.
— Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! — грянули хором курсанты, вытянувшись во фрунт.
— Какого цвета у меня кожа? — спросил тот, пропустив приветствие мимо ушей.
— Обычного, — сообщил Веня, в то время как остальные старательно сдерживали смех.
— Какого обычного? — взревел тот. — Ты можешь русским языком сказать, какого она цвета?
— Белого. То есть не белого, конечно. Ну, телесного… или там какого еще цвета бывает кожа. Вот, как у курсанта Пешкодралова, — Веня указал на Леху.
Ворохватов внимательно рассмотрел румяненького Пешкодралова, особенно обращая внимание на его лицо и руки.
— Вот точно такого же? — задал он очередной тупой вопрос.
— Точно! — подтвердили хором все курсанты.
Старший лейтенант в изнеможении опустился на стул. Он уже не знал, кому верить, себе или окружающим, но в этот момент его взгляд упал на ведро и швабру, притулившиеся в уголке.
«Зося! — обрадовался он. — Вот кто мне все скажет!»
— З-зосенька! — ласково позвал он.
— Ага, уже заикается, — довольно прошептал Дирол на ухо Андрею Утконесову. Действительно, заикание было первым признаком того, что прикол удался.
— Зосенька, — продолжил Ворохватов, когда девушка появилась в кабинете, — скажи мне, пожалуйста, извини, конечно, за вопрос, но… В общем, к-к-какого цвета у меня к-к-кожа?
Пользуясь тем, что он отвернулся, все курсанты стали дружно подавать Зосе знаки, чтобы она ответила правильно. Каждый из них, кроме Феди, конечно, тыкал в свою физиономию.
— Как у курсантов.
— К-к-каких именно к-к-курсантов? — Ворохватов нервно глянул на Федю.
— Вон тех, например, — Зося указала на близнецов.
Ворохватов внимательно оглядел всех курсантов, которые уже справились с волнением и теперь преданно смотрели в глаза начальника отделения.
— Я болен, — решил он. — У меня жар и галлюцинации. Но почему же я тогда ничего не чувствую? Может, у меня теперь еще и нарушения осязания? Мои руки уже ничего не чувствуют? Они онемели? Ну вот, я уже брежу…
— Не волнуйтесь, Иван Арнольдович, — не выдержала Зося. — Это пройдет, это ненадолго. Выпейте таблеточку и прилягте на кушетку. Я позвоню вашей жене.
Она сунула ему в руку стакан с водой и заставила выпить пару таблеток.
— В-в-вы на сегодня с-с-свободны, — Ворохватов махнул рукой курсантам. — Только ведите себя х-х-хорошо, не шалите. Завтра приходите в об-б-бычное время.
— Что ты ему дала? — спросил Веня, увидев, как стремительно засыпает старший лейтенант.
— Валерьянку, — пожала плечами Зося. — Бедняга слишком переволновался. А шампунь-то оказался некачественный, — она показала ему ладонь, которой щупала лоб Ворохватова, покрытую малиновыми пятнами, — так что я его умою, и все пройдет. Завтра ему покажется, что он видел страшный сон.
— А что, так даже лучше, — решил Дирол. — Главное, чтобы он хорошенько этот сон запомнил.
В коридорах Школы милиции было пусто. Большинство преподавателей отдыхали на подсобных участках, собирали клубнику, выращивали помидоры, огурцы и прочие садово-огородные изыски. На работу вышли лишь те, кто либо не имел огорода, либо по принципиальным соображениям не брал отпуск. К числу первых относился, например, Фрол Петрович Садюкин, отвечающий за физкультурную подготовку студентов.
Не так давно он расстался со своей любимой женой и переехал жить в общежитие. А вот капитан Мочилов жил вне школы, однако каждый день являлся на работу за полчаса до начала занятий. Причем делал он это независимо от того, какое время года стояло на дворе. Отдыхать он не любил и не умел, считал это занятие совершенно бесполезным и подрывающим высокий моральный дух милиционера.
Сейчас, пользуясь тишиной и простором, преподаватели занимались любимыми делами. Капитан Мочилов составлял учебный план для своей группы. За этим занятием он сгрыз уже два карандаша и начал третий. Пока план выходил неплохой, но не слишком насыщенный — оставалось слишком много свободного времени. Надеяться, что курсанты станут тратить это время на самоподготовку, было бессмысленно. А так как капитан не питал иллюзий по поводу ответственности своих подопечных, он старался составить максимально трудный, эффективный и контролируемый учебный план.
Фрол Петрович Садюкин также посвятил предобеденные часы любимому делу. Приемная кампания в Школу милиции уже почти началась, а экзамен по спортивной подготовке еще не был придуман. Исправлением этого Садюкин и занимался. Как преподаватель по физкультуре, именно он отвечал за этот экзамен, считавшийся по традиции самым сложным и завальным. Фрол Петрович вкладывал в него всю свою душу, фантазию и изобретательность. На беду абитуриентов, Садюкин отличался весьма специфическим воображением. Из года в год он выбирал разный способ проведения экзамена, но сутью его всегда оставалась переноска максимально возможного груза на максимально большое расстояние и по максимально пересеченной местности. Большинство абитуриентов отсеивалось перед началом экзамена, они просто забирали документы, когда узнавали, что же им предстоит сделать. Оставшиеся честно старались выполнить все задания, однако еще никому не удавалось сделать это. Тем не менее особенно старательные и упорные все же становились студентами.
Кроме них, в здании школы находилась еще повар тетя Клава, изобретавшая обед, и лейтенант Володя Смурной. До начала приемной кампании он был дежурным по школе и удивлялся, как его назначили на такую ответственную должность. На самом деле Владимир Эммануилович Смурной удивлялся многому, поскольку был еще юн и зелен. Всего год назад он был курсантом точно такой же Школы милиции, только располагавшейся на территории города Москвы. Окончив ее, Володя с радостью вырвался из-под родительской опеки и охотно согласился работать в Зюзюкинске. Этот городок казался ему идеалом свободной жизни. В будущем учебном году ему предстояло впервые курировать группу первокурсников, поэтому теперь лейтенант внимательно изучал личные дела всех абитуриентов и старался угадать, кто же из них попадет в его группу.
Итак, все преподаватели (и даже тетя Клава, которая преподавателем не была) пребывали в отличном настроении и, можно сказать, занимались творчеством. Воспользовавшись этим, курсанты пробрались в свою комнату и стали решать мировую проблему: как помочь Зосе поступить в школу.
— Теорию-то она выучит, а с Садюкиным как быть? — вздохнул Дирол.
— Садюкина оставим напоследок, — решил Веня. — Вероятно, здесь придется действовать другими методами. Пока нужно придумать, как спереть книги из школьной библиотеки.
— Пробраться ночью, выкрасть все, какие попадутся под руку. Все равно библиотекарша в отпуске.
— Блин, я и забыл, — расстроился Кулапудов. — А кто же нам тогда скажет, какие книги нужно брать?
— Можно спросить у Мочилова, он наверняка в курсе, какие вопросы будут на экзамене, — предложил Дирол.
— Ага, вот ты и пойдешь. Чтобы потом он точно знал, кто позаимствовал все учебники.
— А кстати, зачем их выносить? По-моему, гораздо проще перетащить сюда Зосю.
— И где ты ее спрячешь? Под кроватью?
— Зачем под кроватью? В пустой комнате, вон их сейчас сколько, — нашелся Дирол.
