— Какую пользу? — разволновалась я.
— Критика автору всегда на пользу. Да, и вот что еще, я тебе псевдоним придумала: Анна Асадова. Звучит?
— Зачем мне псевдоним? — удивилась я.
— Затем. Ну что такое, в самом деле, Анфиса Глинская? Ты извини, но имя у тебя ни на что не похоже. Сразу мультфильм вспоминаешь…
— Ну, знаешь ли… — обиделась я.
Без десяти минут четыре мы стояли у подъезда Дома творчества. Он вовсе не был домом, в том смысле, что занимал лишь незначительную часть особняка, построенного в начале века. Слева широкая дверь магазина «Продукты», справа страховая компания «Щит», а посередине узкая и довольно обшарпанная дверь, которая радовала взор обилием табличек. Женька, перекрестившись, шагнула к этой двери и позвонила. Звонка мы не услышали, так как Дом творчества располагался на втором этаже, подергали дверь и смогли убедиться, что она заперта.
— Это что ж такое? — нахмурилась Женька, а я ткнула пальцем в бумажку, приклеенную к стеклу на двери. Стекло оказалось довольно грязным, и разглядеть, что написано на клочке бумаги, было затруднительно. Глазастая Женька прочитала вслух: «Вход со двора», виновато вздохнула и зашагала, я потрусила следом. Со двора вела дверь в ломбард с огромной вывеской: «Мы придем вам на помощь», а также дверца в полуподвал, на которой приклеили тетрадный листок с надписью: «Дом творчества». К счастью, она была открыта. Мы спустились на пять ступенек, оказались в маленьком холле, откуда по крутой лестнице поднялись на второй этаж.
Обстановка Дома творчества была небогатой и сильно напоминала канцелярскую. Длинный коридор и шесть дверей по обе стороны. Перед первой дверью Женька остановилась, хитро мне подмигнула и отважно вошла. За огромным столом в полном одиночестве восседал дядька неопределенного возраста и странной наружности. Он явно скучал и вертел в руках ключ. Пальцы толстенькие, короткие, с неровными, точно обгрызенными ногтями. При виде нас он оживился, громко сказал «здравствуйте» и «присаживайтесь», после чего продолжил возню с ключом, но теперь выглядел не просто скучающим, а задумчивым. Я взглянула на Женьку, но спросить, что это за тип, не рискнула: комната маленькая и мой вопрос он бы непременно услышан.
Мы сели у окна на расшатанные стулья, Женька закашлялась и дипломатично заявила:
— Хорошая погодка сегодня…
Дядьке надоело тоскливо пялиться на закрытую дверь, и он решил поддержать разговор. Женька на радостях запела соловьем, легонько толкнула меня в бок локтем и с видом ярмарочного зазывалы сообщила:
— А это, Яков Семенович, моя подруга Анна Асадова…
— Ага — хмыкнул он, — автор детективных произведений.
— Я пока написала только один роман, — испуганно сообщила я, сообразив, что дядька здесь самый главный.
— Сейчас все пишут, — сказал он и засмеялся. Мы засмеялись тоже, решив, что это шутка и реакции от нас ждут соответствующей. — Что ж, посидите немного, а я покурю. — Ипатов поднялся и пошел к двери, а я накинулась на Женьку:
— Это правда он?
— Кто? — испугалась она.
— Твой Ипатов, конечно! Скажи на милость, почему он такой чумазый?
— Откуда мне знать? Он гений. К тому же демократ и увлекается восточной философией или чем-то там еще. Мудрецы не любят мыться. И отстань, я волнуюсь, а ты пристаешь с глупостью.
Тут дверь распахнулась, и в комнате появилась очень колоритная парочка. Круглолицая румяная дама невысокого роста и выдающейся комплекции и длинный худой мужчина, очень похожий на суслика.
— Здравствуйте, — нараспев сказала женщина, а суслик кивнул.
— Это Оля и Сережа, — затрещала Женька. — А это Анна Асадова, про которую я вам рассказывала.
— Читали, читали, — бабьим голосом заявил Сережа и хитро мне подмигнул. В ответ я выдала свою лучшую улыбку.
Понемногу в комнате стали собираться люди, за исключением лунолицей Ольги одни мужчины. Гениальный Ипатов тоже вернулся и теперь баловал товарищей какой-то притчей, при этом почему-то стоя к Ольге спиной, но ей и спина, судя по всему, нравилась, она неотрывно смотрела в затылок Ипатову с блуждающей на губах улыбкой и, сложив на груди пухлые ладошки, томно вздыхала. Потом повернулась ко мне и громким шепотом заявила:
— Гений гениален даже в малом.
Смысла я не уловила, зато заметила, как уши гения дрогнули, а он, выдержав паузу, наконец-то повернулся к толстушке лицом и добродушно спросил:
— Как здоровье? — А между прочим, мог бы и не спрашивать: глядя на ее круглое лицо с ярким румянцем, только жуткий недотепа усомнился бы в том, что Ольга исключительно здорова.
— Спасибо, — расцветая улыбкой, ответила Ольга и торопливо добавила: — Я прочитала ваш роман. На одном дыхании. — В этом месте она судорожно вздохнула, подняла взгляд к потолку и еще раз повторила: — На одном дыхании…
— Ну-ну, — кивнул Ипатов и, расправив плечи, зашагал к своему месту за столом.
Все торопливо расселись, почему-то не глядя в наш сторону, более того, все как бы нарочно делали вид, что нас здесь и вовсе нет. Такое невежливое и даже странное поведение меня не на шутку разволновало, я усмотрела в этом дурной знак.
— Вы знаете, — произнес Ипатов с легким намеком на торжественность, — сегодня у нас обсуждение… романа Анны Асадовой. — Он кивнул головой в мою сторону. — Роман написан в жанре детектива. — При этом слове все непроизвольно поморщились, а я еще больше испугалась. — С рукописью ознакомились?
Трое из семи сидящих мужчин кивнули, а мне стало стыдно: отняла время у серьезных людей…
— Я также ознакомился с рукописью, — вздохнул Ипатов, посмотрел на Женьку как на врага и тут же отвел взгляд, избегая встречи с моей разнесчастной физиономией. — Итак… кто желает высказаться?
Высказаться пожелали все, в том числе и не читавшие романа. Увы, их критика вполне могла сойти за хамство, но думать плохо о совершенно незнакомых людях не в моих правилах, и я остановилась на определении «нелицеприятная». Ипатов отмалчивался, но время от времени удовлетворенно кивал головой. Ольга незаметно начала кивать в такт, а потом громогласно заявила:
— Вещь скучная. — Сделала паузу, в продолжении которой все притихли и даже насторожились, а она добавила: — Я смогла прочитать только тридцать пять страниц, хотя очень старалась…
Через несколько минут выяснилось, что старалась она все-таки не зря, потому что хоть и смогла прочитать мой роман только до тридцать пятой страницы, но содержание его знала лучше, чем я, что позволило мне заподозрить ее некотором лукавстве. Но поразила меня вовсе не румяная Ольга, а гениальный Ипатов. Под конец он взял слово, высказывался минут пятнадцать. Некоторое время я следила за ходом его мысли, но мысль была столь витиевата, что на десятой минуте Яков Семенович сам потерялся, почмокал губами, удивленно взглянул, пытаясь припомнить, по какому поводу его товарищи собрались и сидят теперь, хмуря лбы, и ни с того ни с сего рассказал очередную притчу, смысл которой я вновь не уловила, наверное, из-за сильнейшего волнения. Причем не только я одна. Когда Ипатов замолчал, все настороженно замерли, ожидая продолжения, ничего не дождались и в отместку вновь накинулись на меня, да так рьяно, что через пять минут я почти не сомневалась: мне предложат длительный отдых… скажем, в сумасшедшем доме.
К счастью, слишком бурные эмоции всех изрядно вымотали, и экзекуция длилась не так долго, чтобы я успела скончаться от стыда за свою бездарность и нахальство. Я сидела с багровым лицом, косясь на Женьку, которая сменила окраску с красной на бледно-зеленую и явно готовилась дать решительный отпор.
— Извините, — промямлила я. — Вы хотите сказать, что мой роман никуда не годится?
— Э-э, — Ипатов весомо крякнул и спросил: — Вы по профессии кто?
— Экономист…
— Ну вот, дорогая, и занимайтесь своим делом. А литературу оставьте в покое… знаете, как говорится, «коль сапоги начнет тачать пирожник…» или что-то в этом роде…
— Извините, — повторила я, поднялась и, пятясь задом к двери, потянула за собой Женьку. Смотреть на нее было жутковато и как-то угадывалось, что ей есть что сказать каждому из присутствующих. К счастью, мы очень быстро оказались на улице. Женька смогла расцепить челюсти и громко чертыхнулась. Не глядя на подружку, я ускоренным шагом рванула к остановке такси, путаясь в подоле чужой юбки.
— Анфиса, — Женька схватила меня за локоть, — только не бери в голову…
— Заткнись! — рявкнула я. — Ведь знала: ничего путного из твоей затеи не выйдет, и все же пошла на поводу. Господи, какой стыд, да они меня только что дурой не ней звали…
— Велика беда, — презрительно фыркнула Женька. — Если хочешь знать, это все из зависти: детектив получился очень приличный, можешь мне поверить. Пусть я сама пишу ерунду про собак и кошек, но хорошую книгу от плохой, слава богу, могу отличить и заявляю ответственно: роман очень и очень неплох. А они — шайка бездарей… Зря я тебя сюда притащила.
