А семья эта, надо сказать, весьма многочисленна, и даже за три года своего супружества Роман не успел познакомиться со всеми родственниками. Начать с мамаши, носившей гренадерские усы и неизменно приветствовавшей его таким громогласным «Зятек!», что от страха писались дети и маленькие собачки.
Ручищи у тещи были мощные, словно у ударника-комбайнера. Но еще больше были лапы у Наташкиного брата. Он обожал обниматься, из его объятий Роман выходил с неизменно помятыми ребрами. Прочая родня также отличалась завидной комплекцией и крепким здоровьем. И было их много, очень много. С полсотни человек Роман уже видел, но имелись еще какие-то дяди и тети за Уралом, на Кавказе в регионе Минеральных Вод, в Сиднее и даже в Калифорнии проживала то ли двоюродная сестра дяди, то ли племянница отчима кузины.
И в этой многочисленности была для Романа еще одна причина не искать повод для развода с Наташей. Где бы ни проживали Кузькины, они держались друг друга и по первому требованию могли прийти на помощь обиженному родственнику. Так что Роман даже не сомневался – вздумай он оставить Наташу, ему бы пришлось по очереди пообщаться со всеми знакомыми родственниками и познакомиться со всеми теми, с кем ему еще знакомиться не доводилось. И таких разговоров Роман побаивался, потому что успел понять: свое умение выносить мозг Наташа получила не откуда-то со стороны, она унаследовала его от своей мамочки. Можно сказать, это свойство у Кузькиных было врожденным признаком. И уникальной Наташа казалась лишь в отрыве от своей семьи, а в кругу родных совершенно терялась на общем фоне, что делало ее не менее опасной, а просто менее заметной.
Так что сон, который увидел Роман, был вполне закономерен, если вспомнить, что в последнее время у Наташи обострилось еще и такое качество, как ревнючесть. Иначе назвать ее состояние было невозможно, потому что на ревность эта оголтелая истерическая и припадочная паранойя совсем не походила. Это была именно ревнючесть – тупая, бессмысленная, выматывающая силы, нервы и отнимающая драгоценные часы, которые могли бы быть спокойными и счастливыми, но становились невыносимыми.
И Роман уже не раз и не два задумывался, а стоит ли так страдать и быть хронически несчастным человеком или все-таки нужно собрать волю в кулак и сказать «нет» своей неудавшейся семейной жизни? Он был готов даже оставить Наташе квартиру и машину. Какая прекрасная и освежающая душу мысль! Вот выплатит кредиты за квартиру и машину и уйдет от жены! Тем более что за машину осталось платить совсем чуть-чуть, за квартиру, конечно, подольше, но он справится. Если впереди у него будет просвет, то он выдержит еще и год, и два. Ради такой цели все выдержит! Роман также был готов взять сверхурочную работу, чтобы платить Наташе приличные алименты. Все, что угодно, лишь бы существовать отдельно от нее. И в душе он тихо надеялся, что когда он выплатит долги, то сможет улизнуть.
Уложив Михасика спать, Наташа решила поговорить с мужем.
– Мальчику уже два с половиной. Пора определять его в детсад. Другие дети уже вовсю ходят.
Роман удивился. До сих пор Наташа воспринимала всякое упоминание о детских дошкольных учреждениях исключительно в штыки. Новость его заинтересовала настолько, что он даже перестал притворяться спящим и, потеряв всякую бдительность, взглянул на жену.
– Продолжай.
– Ты же знаешь, он у нас очень резвый мальчик. Иногда мне бывает трудно за ним уследить.
Это было едва ли не самое критическое замечание, которое он слышал от Наташи в адрес их сына. А Наташа уже развивала свою мысль дальше. Оказывается, обычный садик для такого уникального ребенка, как Михасик, никак не годился. Зато всем требованиям отлично соответствовал частный детский садик, который располагается не так, чтобы очень близко к их дому, но зато там вокруг парк, чудные старинные деревья, иппотерапия, английский язык по британской системе, студия звукозаписи и изостудия, где преподают исключительно выпускники Академии художеств.
– Зачем им в этом возрасте английский? Они и по-русски еще не ахти как разговаривают, – усомнился Роман.
В ответ он услышал о себе много всего неприятного. Оказывается, он отстал от жизни, невозможно старомоден и совершенно не желает идти в ногу со временем. А ей – Наташе, продвинутой и успешной, – такое положение дел никак не подходит.
– В общем, наш сын идет в этот садик. Я его туда уже записала. Завтра первое занятие.
– И сколько же стоит пребывание ребенка в этом чудесном месте?
– Не беспокойся, я отвезу его туда сама. Тебе не придется этого делать.
Но Роман насторожился. Уход Наташи от прямого ответа означал, что на сей раз она собирается пощипать его на более чем кругленькую сумму.
– Сколько это стоит? – повторил он уже более внушительно.
Наташа начала юлить, упомянула про какие-то программы, по которым дети также смогут изучать китайский, японский и другие восточные языки. Но когда она заикнулась про лабораторию для проведения химических опытов, дабы с младенческих ногтей приобщить юное поколение к науке, терпение Романа лопнуло, и он крикнул:
– Сколько?
Наташа моментально обиделась. У нее задрожали губки, на больших круглых глазах появились слезинки. Роман услышал, что он чудовищно груб, жесток и несдержан. Но он не унимался, и в конце концов сумма была ему озвучена. Услышав цифру, Роман категорически заявил:
– Нет!
– Тебе жалко денег на родного ребенка?
– На ребенка не жаль, а на всякую чушь вроде изучения суахили с пеленок деньги тратить глупо.
Наташа начала плакать. Роман ушел на кухню, где долго искал сигареты, совсем забыв, что сигареты, впрочем, как и алкоголь, уже давно находятся под запретом и в квартире ни того, ни другого попросту нет. А когда вернулся в спальню, было уже около пяти утра, и спать хотелось смертельно.
А Наташа заявила:
– Тогда мне нужна няня!
Роман повалился в кровать и, понимая, что в противном случае Наташа от него не отстанет, буркнул:
– Хорошо.
И наконец заснул крепким сном человека, который уже вынес за минувшие часы все самое страшное и бояться ему потому вроде как больше нечего. Ах, если бы Роман умел заглядывать в будущее, он бы поостерегся делать такие выводы. Будущее уже приготовило для него пару-тройку сюрпризов, по большей части тоже весьма неприятных. Но пока Роман, ни о чем не подозревая, просто тихо радовался, что ему наконец перестали выносить мозг и дали хоть немного поспать перед новым тяжелым рабочим днем.
Утро началось для Романа со звонка будильника. Он протянул руку к прикроватной тумбочке, на которой лежал его телефон, но с удивлением обнаружил, что будильник на телефоне молчит. Да и мелодия будильника у него был мелодичная, откуда же тогда раздается этот противный звук? Наташи рядом в постели уже не было, зато ее голос раздавался из прихожей.
Кроме голоса жены, Роман услышал еще один женский голос – незнакомый. Кого это принесло в такую рань? После бессонной ночи глаза у Романа слипались, голова была тяжелой и гудела, словно пустой котел, если по нему хорошенько стукнуть. Он чувствовал себя разбитым и с удовольствием бы еще немного поспал. Но часы утверждали, что через десять минут все равно придется вставать, и, тяжело вздыхая, Роман опустил ноги с кровати и надел домашние шлепанцы.
Голоса Наташи и незнакомой женщины за это время переместились из прихожей в кухню и звучали приглушенно. Роман слегка недоумевал. Что это за ранняя гостья, которую Наташа не только не выставила за дверь, но еще и пригласила в дом? Ведь Наташа не была такой уж хлебосольной хозяйкой, чтобы зазывать к себе всех подряд. А в последнее время она и вовсе гостей к себе не приглашает, утверждая, что с ними слишком много мороки, а она и так устает.
Разве что соседка пришла? С ближайшей соседкой у жены сложились отношения наподобие дружеских. Это значило, что Наташа соседку эксплуатировала в своих целях, а та с этим мирилась. Но та по утрам занималась своими делами, у нее тоже были дети. Неужели что-то случилось?
Роман медленно поплелся на кухню, где увидел наконец гостью, потревожившую утренний сон. Это была средних лет высокая женщина, самой приметной деталью внешности которой был ее нос. Еще у женщины была странная прическа. Ее темные волосы каштанового оттенка почему-то казались тусклыми и как будто неживыми, но зато были такими густыми, что покрывали голову наподобие шлема.
В целом эта женщина Роману не понравилась, слишком уж нерасполагающая внешность у нее оказалась. Особенно нехороши были глаза, словно остановившиеся, женщина мигала редко и медленно и, казалось, вообще пребывала в полусонном состоянии.
То, что ему тут не рады, Роман почувствовал сразу же, как вошел. Обе женщины повернулись в его сторону, он даже удивился, до чего одинаково они на него смотрят. Как на чужака. И не просто на чужака, а на чужака, враждебного им, лишнего, которому лучше отступить подобру-поздорову.
