каверзничать.
– Такому научить невозможно, это у него в крови.
Но мама считала, что хороший пример и твердая рука могли бы исправить заложенные природой в попугае воровские задатки или, по крайней мере, снизить их до приемлемого уровня.
– Я же не прошу, чтобы он был совсем уж идеальным, вытирал клюв носовым платком и кланялся. Но хотя бы пусть вернет костюмы! Они ведь недешевые!
– А вдруг не он?
– Он это! Больше некому!
Подозрения родителей были вполне оправданны. После сыра и мелких краж Яго переключился на вещи посерьезнее. И украл старинную скрипку, которую Сашенька по наивности оставила в поле его зрения. Так что теперь родители были уверены, если попугай спер скрипку ценой в несколько миллионов, то украсть брюки с пиджаками и галстуками для него пара пустяков. Исчезнувшие костюмы были в итоге признаны добычей Яго. И с Сашеньки было взято слово, добиться от попугая правды о том, куда он их запрятал.
Сказать это было легче, чем сделать. После того, как отец выискал среди уцелевших предметов своего гардероба что-то более или менее подходящее к сегодняшнему торжественному случаю и родители ушли на работу, Сашенька в задумчивости подошла к клетке и остановилась напротив. Яго настороженно следил за ней своим круглым глазом, время от времени почесывая клюв лапкой.
– Ор-р-решки? – предположил он.
– Нет, орехов у меня сегодня для тебя нет.
Яго немного огорчился, но надежды разжиться лакомством не терял.
– Гр-р-рецкие? – спросил он, потому что грецкие орехи им за орехи не считались.
– Увы.
Яго совсем поник.
– Ар-р-рахис? – предположил он, всем своим видом показывая, что в жизни еще так низко не опускался, но, оказавшись в их семье, готов лопать даже такую гадость.
– Даже арахиса у меня нет.
Попугай расстроился и разразился жуткой бранью, проклиная черствых скупых людей, по недоразумению доставшихся ему в хозяева.
– Вот мне интересно, а где ты жил раньше, тебя всегда фисташками кормили?
Яго замолчал на какое-то время, а потом мечтательно произнес:
– Ар-р-ртур-р-рик!
– Это кто же такой?
– Кр-р-раб!
– Краб? – переспросила Сашенька. – Это что же ты хочешь сказать, теперь морепродукты тебе подавай? Крабов и лангустов? Или креветки тоже сгодятся?
– Ду-р-р-ра! – почти нежно произнес попугай, глядя на Сашу своими блестящими глазами. – Ду-р-р-рочка!
Сашенька строго посмотрела на попугая. Вообще-то, Яго частенько упоминал в разговоре про какого-то краба, но когда ему приносили угощение в виде крабовых палочек, неизменно от них отворачивался. То же самое произошло с раками, которых папа наловил где-то в озере. И даже камчатский краб в виде консервов не вызвал у попугая восторга, он от его дегустации попросту отказался.
– Так… Толку с тобой разговаривать никакого нет. И в квартире костюмов папы нет. Значит, ты их куда-то унес. Но куда? И как?
Вариантов было не так уж много. Либо в окна, либо через дверь. И все же представить, чтобы Яго сумел утащить в своем клюве целый пиджак, Саша при всем буйстве своего воображения не могла. Ремень, носки, даже рубашку – это еще туда-сюда. Но чтобы целый пиджак… Оставался всего один вывод.
– Признавайся, – велела Сашенька попугаю. – Кого ты привел сегодня ночью в наш дом? Кому отдал папину одежду?
Впрочем, отдал – это было не про их попугая. Украсть – это да. Отдать – это нет.
Но кому могла понадобиться одежда папы, чтобы ночью ради нее забраться к ним в квартиру?
– Это же надо так сильно рисковать. Невероятно. Нет, не верю!
Да и вообще после истории со скрипкой папа поменял замки на входной двери. Значит, оставалось окно.
Сашенька спустилась вниз. Аладдин тоже увязался с нею, а что касается Яго, то он обиженно дулся на них, сидя в своей клетке и даже ничего не сказал им на прощание. Хотя обычно желал «скатер-р-ртью дор-р-рожка!» или «пр-р-роваливай мало-помалу!».
Оказавшись на улице, Саша услышала истошный вопль:
– Змея! Тут змея! – верещал детский голосок, и девушка повернула голову в ту сторону.
Там она увидела маленькую пухленькую девочку, которая указывала куда-то в кусты. Там суетился маленький песик.
– Филя поймал гадюку! – кричала девочка. – Ой! Она же его сейчас укусит!
– Или тебя! – испугалась молодая женщина, мать девочки. – Анечка, отойди! Отойди немедленно! Я тебя умоляю! Пусть лучше змея Фильку кусает, чем тебя!
Но девочка оказалась не робкого десятка. Она решила спасти своего песика. Сашенька немного была знакома с ними всеми. А уж Филимона – отважного йорка знал весь район. Аладдин дружил с Филей и сейчас радостно побежал здороваться с приятелем. Разумеется, увидев добычу у того в пасти, Диня вознамерился завладеть ею. По его мнению, такой шикарный улов был слишком велик для маленького Филимона. Но йорк тоже был не лыком шит и не пожелал уступить добычу без боя. Завязалась схватка, в которой два собакена пытались перетянуть змею каждый к себе.
Собаки самозабвенно рычали. Анечка верещала и плакала, испуганная за свою собачку. Ее мама, схватив палку, размахивала ею во все стороны и вопила благим матом, чтобы кто-нибудь пришел и пристукнул эту гадину, имея в виду то ли змею, то ли Филю, то ли кого-то третьего. А Сашенька пыталась докричаться, чтобы все успокоились, потому что иначе собаки не услышат команды и не бросят змею. К сожалению, Сашеньку никто не слышал, а собаки не слышали ее команд и продолжали свою возню.
Ни Филимон, ни Аладдин не подозревали о нависшей над ними угрозе. И все же силы их были неравны. И как ни старался Филя, а его зубкам было не под силу справиться с мощной хваткой Аладдина, который вырос крупной скотинкой. Помесь лабрадора с королевским пуделем дала сильное и рослое потомство. Последний сильный рывок и йорк взмыл в воздух, угодив прямо в руки своей маленькой хозяйки.
– Филя! Он жив! – обрадовалась девочка.
– Осторожней, может, змея его укусила!
Но Филя был бодр, весел и совсем не огорчен утратой добычи. Он был уверен, что отлично поразвлекся и хотел продолжить веселье. Но Анечка крепко прижала его к себе, а ее мама поспешила увести ребенка подальше от опасного места. Наконец стало сравнительно спокойно, и Саша смогла подозвать свою собаку. Аладдин подбежал к ней, держа змею в пасти. Та была совсем дохлая и болталась в собачьих зубах, безвольно поникнув головой и свесив хвост.
– Ты убил змею! – ахнула Сашенька. – Дай! Дай ее мне!
– Осторожней! Она может еще не до конца умерла! – подала голос издалека мама Анечки.
Но змея была мертвая. Совсем. И смерть ее наступила уже давно. Может быть, пять лет, а может быть, и того раньше. Пять лет – это был тот минимальный срок, который помнила
