— Последнюю? — возмущенно воскликнул «профессор». — Да у нее там этих шуб столько грузовик подгонять нужно! И норковые, и собольи, и шиншилловые.., она и не заметит, что их стало меньше! А мне на старость пособие., так сказать, персональный пенсионный фонд!
— Вот видишь, Лола, — рассудительно проговорил Маркиз. — Мы с господином Склифасовичем действительно почти коллеги! Он тоже обчищает только богатых!
— А откуда вы, молодой человек, знаете мое имя? — забеспокоился Склифасович.
— А вот это, уважаемый профессор, совсем другая история, как говаривал Ганс Христиан Андерсен! Лучше мне скажите: зачем вы регулярно посещаете доктора Неврозову?
— А что? — удивленно переспросил старик. Имею право! В моем возрасте хорошие зубы это залог здоровья! Кроме того, — он заметно смутился. — Она такая приятная женщина.., с ней можно поговорить об искусстве, об опере…
— С бормашиной во рту? — удивился Маркиз.
— Нет, отчего же.., бывают перерывы… кстати, вот здесь вы меня можете высадить. И Склифасович подтянул к себе отбитый в неравном бою чемодан.
— Прощайте, милейший! — сказал Леня. Жаль, что я так и не успел внушить вам мысль, что красть нехорошо. Но, как говорится, горбатого могила исправит!
— Типун вам на язык! — поспешно сказал фальшивый профессор. — Целую ручки даме!
— Еще чего! — фыркнула Лола.
* * *
У Лизы Канарейкиной было одно совершенно невинное увлечение.
Она любила мерить дорогую, красивую одежду. , Лиза приходила в какой-нибудь бутик или просто дорогой магазин на Невском, на Московском или на Литейном, брала со стоек несколько платьев и костюмов, удалялась в примерочную кабинку…
Только там она была счастлива.
Лиза надевала платье от Прадо или костюм от Макс-Мара, вертелась перед высоким зеркалом и представляла, что она — вовсе не она, то есть именно она, Лиза Канарейкина, но в то же время совсем другая девушка. Не скромная, бледная продавщица из круглосуточного магазина в спальном районе, а, допустим, диктор на телевидении или знаменитая певица, ее узнают на улицах, ей аплодируют полные залы, у нее просят автографы.., за ее спиной шепчутся: Вы видели, кто это? Это Канарейкина!
Как, неужели та самая Канарейкина?
Или она замужем за крупным бизнесменом, у нее огромный загородный дом, роскошная машина.., она устраивает великолепные приемы, приглашает на них известных, популярных людей.., и носит только такую одежду — дорогую, красивую, модную.
Она смотрела на свою прежнюю одежду, и чувствовала себя Царевной-лягушкой, сбросившей лягушачью кожу.
Ее короткое счастье обычно прерывали продавщицы.
Они тряслись над своим товаром, беспокоились, чтобы кто-нибудь не украл или не испортил его, и поэтому следили за невзрачной девицей, набравшей в примерочную кучу баснословно дорогих платьев.
— Девушка, ну как, что-нибудь подошло? — спрашивала продавщица, бесцеремонно заглядывая в кабинку.
Лизе приходилось сбрасывать очарование мечты и отвечать, пытаясь сохранить лицо:
— Ничего не подошло! Все безобразно велико.
— Тогда я заберу, — говорила продавщица с плохо скрытым презрением. — Это нужно другой покупательнице.
Никакой другой покупательницы не было в зале, но Лиза высокомерно кивала, переодевалась в свой скромненький дешевый костюмчик и покидала бутик с царственным выражением случайно заглянувшей на свалку аристократки.
И старалась больше не заходить в этот магазин.
К счастью, таких бутиков и магазинчиков в нашем городе очень много, и можно ходить по ним долгие годы, ни разу не заходя в один и тот же.
Вот и в этот день Лиза зашла в небольшой магазинчик на Владимирском проспекте, в котором не бывала еще ни разу.
И сразу же ее охватило знакомое волнение.
На хромированных стойках висели чудесные, фантастические вещи.
Ей хотелось коршуном броситься на эту роскошь, схватить ее в охапку и мерить, мерить, мерить.., но она придала своему лицу выражение пресыщенной скуки и медленно, неторопливо приблизилась к стойкам, двумя пальчиками прикоснулась к дивному платью из лиловой органзы на темной подкладке. В глаза бросился розовый ценник — восемьсот пятьдесят у, е.
Лиза сняла платье со стойки, прихватила чудесный пиджак от Армани, еще одно платье, костюм…
— Девушка, это очень дорогие вещи! сквозь зубы проговорила продавщица, неслышно приблизившись и окинув Лизу презрительным взглядом.
— Других я не ношу, — отшила ее Лиза. Надеюсь, вы принимаете карточки «Виза»?
— Разумеется, — продавщица немного сбавила тон.
Канарейкина любовно прижала к себе охапку одежды и великосветской походкой удалилась в примерочную.
— «Виза»! — вполголоса передразнила ее продавщица, подойдя к охраннику Константину. — Ведь все равно ни черта не купит! Ты видел, какой на ней свитер? Наверняка на рынке покупала!
— Ты за ней присматривай, Танька! — посоветовал охранник. — В прошлый вторник одна набрала одежды и срезала пуговицы с «Прадо», а там каждая по пятьдесят баксов… Гена клялся с девчонок высчитать!
— Что ты! — ужаснулась продавщица. — Хорошо не моя смена была!
В магазин вошла полная шатенка средних лет, довольно дорого, но безвкусно одетая. Продавщица посмотрела сквозь нее, как сквозь прозрачный предмет. Женщинам старше тридцати лет в ее мире просто не было места.
— А ты знаешь, что Клара замуж выходит? сообщил хорошо информированный Константин.
— Да ты что! — поразилась продавщица. Быть не может! Вот нахалка, и ведь даже не намекнула! А за кого?
Лиза Канарейкина оглядела выбранную одежду и даже облизнулась, предвкушая удовольствие. С чего начать? С лилового платья или с терракотового костюма? Пожалуй, начнем с платья, это сразу создаст в душе ощущение праздника…
Но сначала — снять свою ужасную дешевую одежду! Эту лягушачью кожу, которая превращает ее в ничтожество, в пустое место!
Лиза потянула через голову свой серенький китайский свитер, и на какое-то время ослепла. Поэтому она не заметила, как занавеска примерочной кабинки отодвинулась и показалась полная рука в старомодной тонкой перчатке. Рука сжимала серебристый баллончик с надписью на каком-то восточном языке. С легким шипением из баллончика вырвалась струя бесцветной жидкости, и рука в перчатке исчезла.
Лиза отложила свитер и потянулась за платьем.
И тут же из ее горла вырвался крик ужаса.
Платье, дивное платье стоимостью восемьсот пятьдесят у.е. на самом видном месте было разъедено какой-то кислотой или щелочью. На лиловой ткани красовалась огромная дыра с неровными рваными краями.
Услышав истошный крик, к кабинке бросилась продавщица. Она отдернула занавеску, посмотрела.., и вцепилась в волосы Канарейкиной.
— Что ты сделала, зараза? Террористка чертова!
— Да я к этому платью и не притронулась! попыталась защищаться Лиза. — Даже пальцем не прикоснулась!
— К платью? — повторила продавщица. А к костюму? А к пиджаку? — Да ты, мерзавка, полмагазина нам испоганила!
Лиза проследила за ее взглядом.., и чуть не грохнулась в обморок, оценив подлинный масштаб катастрофы. Точно так же, как платье из органзы, были безнадежно испорчены и все остальные выбранные ею вещи. У пиджака от Армани была сожжена вся левая пола, второе платье превратилось в грязную авоську. Чуть меньше пострадал терракотовый костюм, но и у него не было половины рукава.
— Константин! Константин! — звала продавщица на помощь. — Ты только посмотри, что она устроила!
Невозмутимый охранник вразвалку подошел к примерочной, профессиональным взглядом оценил ущерб и спокойно проговорил:
— Татьяна, ты чего так орешь? Девушка сделала у нас очень крупную покупку, сейчас она все это оплатит, и ты ей выпишешь карточку постоянного покупателя. С вас, — он повернулся к Лизе и пошевелил губами. — Всего три тысячи триста пятьдесят у, е. Кстати, как крупному покупателю, мы можем вам сделать скидку пять процентов. Вы говорили, что будете платить карточкой «Виза»?
— Да какая «Виза»! — задохнулась от ненависти продавщица. — Ты на нее посмотри! Она сто долларов никогда не видела, небось не знает, какого они цвета!
Единственное, чего в эту минуту хотела Лиза Канарейкина — это умереть. Умереть по возможности быстро и безболезненно. Но если это невозможно, на крайний случай сгодилась бы и медленная мучительная смерть. Только бы не видеть больше этих двух людей, и самое главное — не видеть груду приведенной в полную негодность великолепной модной одежды.
Тем временем неподалеку от входа в бутик полная шатенка средних лет уселась за руль голубого «Фольксвагена». Прежде чем вставить ключ в зажигание, она достала из сумочки разлинованный листок с колонкой аккуратно выписанных фамилий.
— Елизавета Канарейкина, — прочла шатенка вторую сверху фамилию и поставила против этой фамилии крупную галочку.
