Лозунгам как-то не слишком верилось, особенно в плане лучших мастеров города, однако кое в чем записка не обманула – как только Дуся переступил порог «Арины», тут же чуть не завопил от удивления. В кресле перед зеркалом сидела Инга, а вокруг ее головы порхал длинноногий крашеный блондин.
– Опередила, – прошипел себе под нос Евдоким и весь обратился в слух, благо желающих поправить прическу не наблюдалось. Помимо Инги и Антона, в маленьком заведении больше никого не было.
Слушать было удобно, потому что маленький зальчик от прихожей отгораживала тонкая фанерная стена, которая скрывала тех, кто находится возле дверей, зато слышимость была великолепной. Дуся прилип к стенке и затаился.
– Вика! Ты уже пришла?! – крикнул молодой человек в прихожую, и Дуся даже дышать перестал. – Нет, эта рептилия еще только вышла! И как работать, я вас спрашиваю? Все только на мне, только на мне! А какие у нас цены, вы заметили? Это не цены, а насмешка! И при нынешнем-то потоке! Ни одного человека за всю смену! А вы еще спрашиваете, отчего я рассорился с Татьяной!
Евдоким насторожился. Он на цыпочках подкрался к самой двери в зал, замер и боялся пропустить даже слово.
– И все же я хотела бы поподробней, – настаивала Инга.
– Да какие уж тут подробности… Длину какую будем делать? Вот так или ниже?
– Ниже. Где и когда вы познакомились с Татьяной Дутовой?
Парень оказался словоохотливым, эмоциональным, и, похоже, беседа с Ингой доставляла ему удовольствие. Во всяком случае, свою любовную историю он начал рассказывать с пылом.
Познакомились они с Милочкой еще летом. Однажды под самое закрытие в кресло к Антону уселась прехорошенькая девчонка и сразу же защебетала:
– Сделайте мне на голове супер! Что-нибудь такое сексуальное! Чтобы все мужики не могли глаз оторвать, вот так бы увидели – и все! И сразу же чтобы влюблялись. Можно постричь налысо. Мне это просто необходимо! А то я уже так не могу! Ваще! Уже себя с этой рожей видеть устала!! А вы чего-нибудь сделайте!
Антон слышал такие просьбы от каждой клиентки, и если кто-то не выражал это словесно, то глаза буквально молили об этом.
Привычно поворошив роскошные светлые волосы девчонки, Антон со знанием дела оттопырил губу и процедил:
– Вы бы, девушка, уточнили – сексуальное или налысо? Это, понимаете, две вещи противоположные.
– Почему? – вытаращила кукольные глазищи девушка. – А чо, налысо не катит, да? Надо, чтобы длинные, да?
Антон снова запустил пятерню в гриву клиентки.
– Ну… если вам хочется знать мое мнение… Я бы… Кстати, а вы работаете, учитесь?
– Работаю. И вы знаете, в чисто мужском коллективе, – заморгала девчонка. – Вот я слышала, есть две древнейшие профессии, – журналистика и… Так вот я не журналистка.
– Поня-я-ятно, – уже с интересом протянул Антон.
Эта девчонка вообще была удачей. Если новая прическа ей понравится, то она может сосватать ему целый хоровод своих коллег! А таким дамочкам, не то что пресным домохозяйкам, им прическа ежедневно требуется, такая у них рабочая специфика. И деньги у них водятся, во всяком случае, на красоту не поскупятся. А значит, можно будет и цены поднять, и клиентуру свою заиметь. Короче, парень закружился возле ночной бабочки мотыльком, приложил все старание и искренне пытался понравиться. Девчонка преобразилась необыкновенно. Теперь ее волосы не просто покорно лежали на плечах, а прямо-таки огненными языками обрамляли хорошенькое личико.
– Ой! Какой хороший цвет! – пискнула девчонка и пригляделась.
Такая прическа навязывала новый имидж. Если в «Арину» девушка зашла беззащитной, нежной блондиночкой, то сейчас в кресле сидела уже хитрая, лукавая стерва. Антон даже сам поразился столь быстрой перемене.
– Ладно, мальчик мой, я к тебе еще забегу, – девушка поднялась и, оставив на туалете крупненькую купюру, направилась к двери. И уже возле порога она обернулась. – А ты мне понравился…
Антон стоял ошалевший – может, первый раз в своей практике он выполнил просьбу клиентки на все сто! Без сомнения, как она просила, на голове у нее супер, во всяком случае, теперь при виде этой девицы все мужчины просто обязаны будут упасть от любовных страданий и умереть! И Антон готов был упасть первым.
Девушка прибежала через два дня, дождалась, пока Антон дострижет какого-то старичка, и плюхнулась в кресло.
– Укладочку! – коротко бросила она. И заметив, как на чело Антона набежала тень, усмехнулась. – Мне сегодня в ресторан. У меня выходной, а варить не хочется. А тебе кто варит? Жена?
– Ну почему жена? Я с мамой живу… – покраснел парень.
– Представля-я-яю… – дернула губкой очаровашка. – По утрам манная кашка, к вечеру яичко всмятку, с плохими тетеньками не дружи, с взрослыми дяденьками не разговаривай и в одиннадцать в постельку, да? А хочешь, я тебе покажу, как живут большие мальчики?
Антон робко потупился. И все-таки она была все той же блондиночкой! Ах, если бы эта коварная дива могла знать, сколько дам, молодых женщин и девчонок показывали ему это! Куда они его только не водили, какие подарки от них он получал, его даже вывозили за просторы нашей родины. Но… Не настолько был глуп Антон, чтобы об этом рассказывать каждой своей клиентке. Он лишь глубоко вздохнул и развел руками:
– Хочу.
И она стала показывать. Причем, по ее мнению, парень народился только вчера, и она решила взяться за него всерьез и надолго. Татьяна сняла квартиру, и они поселились вместе. Все деньги, которые она получала, Татьяна щедро бросала к ногам любимого – ну что, видишь, как живут самостоятельные люди! Он же благосклонно принимал ее подношения, умеренно восхищался, чмокал в щеку, и счастливая девчонка уносилась на новые трудовые подвиги. Свои же собственные доходы Антоша предпочитал ни с кем не делить. В конце концов, они не договаривались, что он должен содержать семью. Да и семьи никакой не было, еще не хватало! Татьяна же, видно, думала по-другому. И как частенько бывает, незаметно для себя настолько возвысила своего дружка, что очень скоро и сама не смогла до него дотянуться.
– А почему сегодня так мало? – спрашивал Антон, пересчитывая утром принесенные Таней деньги. – Ты же хотела мне парикмахерскую! А на это разве можно что-нибудь открыть?!
– Ой, милый, я и сама вижу – ну не тот пошел клиент, хоть ты тресни! – чувствовала Дутова свою вину. – Да ты подожди, скоро у металлургов зарплата, они хорошо получают. Правда, скупые, за лишнюю копейку удавятся. Ведь на себя же жалеют!
Антон поджимал губы и «ждал». Он действительно хотел свою парикмахерскую. И не какую-то забегаловку, а салон. Чтобы все в зеркалах, чтобы дорогие фены, одеколоны, пенки, краски всех оттенков, чтобы опытные мастера, чтобы слава на весь город! А на это нужны были деньги. Но Татьяна не торопилась их зарабатывать. А потом и вовсе заявилась как-то не слишком поздно, ей бы еще работать и работать, и дрожащим голосом сообщила:
– Все. Все, Антоша, я больше не буду на морозе торчать, – лихорадочно блестя глазами, проговорила она. – Надоело.
Услышав такое, парень просто онемел. Что значит – надоело?! А его парикмахерская?
– Та-а-а-к, – протянул он, усаживаясь в кресло и задирая ногу повыше. – Значит, торчать нам надоело? А что мы еще умеем? У нас два высших образования и аспирантура? Нам предлагают свою лабораторию? Концерн? Маленький заводик ювелирных побрякушек? Что?! На что, простите, мы будем жить? Как большие, взрослые мальчики, а? Ты не помнишь, кто это мне говорил? Или мы будем теперь тоже манную кашку на утро и яйцо всмятку вечером? Норма-а-ально!
Татьяна замахала руками, улыбнулась и прижалась прохладной щекой к любимому.
– Ой, ну ты ваще! Ну чо разошелся-то? Мой маленький мальчик подумал, что его девочка не подарит ему парикмахерскую? Глу-у-у-пенький. А девочка все проду-у-у-умала…
От таких разговоров про маленьких мальчиков Антон просто зверел. Уже прошел тот период ухаживания, когда он сносил это молча. И Татьяна это знала. Но уж если она себе позволила так говорить, значит, у нее были на это причины. Наверняка у какого-нибудь похотливого кабанчика свистнула бриллиантовую запонку.
– Пойми, – сбавил обороты Антон, устало теребя чуб. – Я ведь не хочу, чтобы ты горбатилась день и ночь, я сам хочу холить и лелеять свою маленькую девочку (тьфу ты, какая мерзость!). Но для этого нам надо немножко потрудиться. А уж когда мы откроем мой салон, тебе не придется ночами скакать по холоду и ублажать черт-те кого. А сейчас мы просто не можем, чтобы ты вот так взяла и все бросила. Прости, любимая, но, кроме своего нехитрого мастерства, ты ничем больше зарабатывать не можешь.
Наверное, Татьяна все же обиделась, потому что она надула губы и горько проговорила:
– Ну… предположим, я-то деньги добуду, и очень скоро. Я такое сделала, что мне и отдохнуть не грех. А вот ты-то что ж на свой салон не горбатишься круглосуточно? Что-то твои заработки на нашей жизни совсем никак не отражаются. И ведь ты тоже, кроме своего нехитрого мастерства… даже лампочку вкрутить не можешь… в туалете две недели на ощупь… вчера сама лазила.
