Многие мужчины сравнивают свою жену с коровой, но в случае с Изольдой это был явный перебор. По комплекции она тянула максимум на индюшку.
– Изольда обманула няню, когда брала ее на работу, – продолжала Сильвия, – скрыла наличие второго ребенка. Отправила старшего мальчишку, а ему тогда было три года, к родственникам, а няне сказала, что надо присматривать только за одним малышом. А потом где-то через месяц – опля! – появился второй. Изольда принялась врать, что старший постоянно живет у бабушки, но она внезапно заболела и больше не сможет за ним присматривать. Дескать, придется няне заниматься двумя детьми. Но зарплату ей в данный момент поднять невозможно, у мужа тяжелое финансовое положение… Ага, это у олигарха-то! Впрочем, няня поверила и осталась работать на прежней зарплате, хотя обман был шит белыми нитками.
Хм, интересная информация. Подобное бескорыстие должно настораживать. Если работник соглашается трудиться за полцены, значит, он знает способ, как компенсировать потери. Уж не с самого ли первого дня няня задумала ограбить хозяев?
– Как зовут няню?
– Света. То есть Светлана Ивановна Чухланцева.
– А какие витамины она колола Лисовику?
– Ой, какие-то секретные уколы вечной молодости. Они стимулируют иммунитет, удаляют раковые клетки и омолаживают организм. Человек запросто может прожить двести лет! Эти витамины изобрели в Китае специально для миллионеров, стоят они безумных денег. Лисовик ласково называл их «мои молодильные яблочки». Колоть надо циклами по 66 дней, потом 6 дней перерыва. Колют строго в одно и то же время, причем его определяет китайский монах. Лисовик перед каждым курсом уколов летал в Китай, где монах его осматривал и называл время. В последний раз это был час дня. Если отклониться от этого времени больше чем на три минуты – все, эффект от уколов нулевой, цикл надо начинать заново.
Ох, не верю я в таблетки вечной молодости! Старость надо встречать достойно. Кажется, Лисовика разводили, как обыкновенного лоха. Однако время убийства сходится! Остается только разобраться в деталях.
– Получается, что каждый день Лисовик должен был находиться дома в час дня, правильно?
Сильвия кивнула:
– Так и было. Он ранняя пташка, вставал в шесть утра, к восьми приезжал на фирму, а к половине первого возвращался домой обедать. Сначала хозяин делал комплекс упражнений, которые тоже выучил в Китае, потом няня колола ему витамины, а около половины второго он приступал к обеду. В два часа он опять уезжал на службу. Такое расписание у него было каждый рабочий день, кроме среды, когда он работал дома с документами.
– Уколы всегда делались в кабинете?
– Да. Светлана сама к нему приходила, без напоминаний. Детская тоже расположена на втором этаже, только в другом крыле.
Ну что же, теперь многое прояснилось. Когда я сказала Сильвии, что причиной смерти хозяина мог стать укол, неудивительно, что она сразу же подумала про няню Свету. И побежала к ней с мешком денег.
– И как же няня отреагировала, когда увидела полмиллиона евро?
– Не увидела она эти полмиллиона, – хмуро отозвалась дама. – Я же не дурочка, чтобы с такими деньгами по дому расхаживать. Может, в этом и была моя ошибка? Если бы она увидела пачки, возможно, была бы сговорчивее? Я пообещала Светке, что она получит все деньги из сейфа, пусть только отдаст мне противоядие. А она прикинулась дурочкой: «Какое противоядие?» Глазками там хлоп-хлоп, очень натурально. Актриса вшивая!
– А дальше?
– Дальше она все из меня вытянула: что за укол мне сделали, почему я именно на нее думаю… Наверное, прикидывала, опасна ли я, много ли знаю. Много! Я не скрывала, что, если она не согласится на сделку, пойду в милицию. Мне уже терять нечего, а ее посадят за убийство хозяина! Светка испугалась, глазки забегали, говорит: «Завтра обменяемся, ты мне деньги, а я тебе противоядие». А сегодня ее убили…
У Сильвии было такое лицо, словно она надела на карнавал маску скорби и забыла ее снять.
– Откуда вы знаете, что Чухланцеву убили?
– Она пропала. Не приехала на работу, не подходит к телефону. Что еще с ней могло случиться?
Меня поразил такой безграничный пессимизм:
– Да мало ли что! Может, у нее грипп, температура сорок градусов? Или она ногу сломала?
– Если бы она сломала ногу, то приползла бы, – сурово ответствовала Сильвия. – Я бы лично приползла, если бы на одной чаше весов лежало «пол-лимона» евро, а на другой – тюремный срок. К тому же есть еще одно обстоятельство, которому я склонна верить. Сегодня утром, когда я, как ненормальная, названивала Светке через каждую минуту, по ее мобильнику все-таки ответили. Какой-то нахальный парень заявил, что он подобрал телефон на улице, сейчас выкинет СИМ-карту и поставит свою. «А хозяйке телефон больше не понадобится, – добавил он. – Она только что с восьмого этажа спрыгнула, разбилась насмерть».
Я обомлела:
– Где это произошло?
– Понятия не имею, сразу после этих слов он отключил телефон. Ясно, что Светка не стала бы кончать жизнь самоубийством! С такой кучей бабок уезжают на Гавайи, а не прыгают с восьмого этажа. Яне сомневаюсь, что ее убили. Наверное, те мужики, которые делали нам укол. Возможно, Чухланцева была лишь исполнителем, а заказчик – кто-то из них.
Я посмотрела на свои руки: они тряслись. Меня охватил животный ужас. Это конец! Мы никогда не найдем противоядие, у нас нет шанса спастись! Захотелось завыть – громко, протяжно, душераздирающе, как воет бездомная собака с перебитыми передними лапами в февральский мороз, потому что знает: у нее есть только один выход – сдохнуть под забором.
Стоп! Нельзя поддаваться панике. У нас осталось в запасе двенадцать часов, целых двенадцать! Это много, за это время можно горы свернуть. Мы должны бороться! Надо делать хоть что-нибудь, пусть даже на первый взгляд поступки покажутся бессмысленными. А вдруг будет толк?
– Этого не может быть! – убежденно заявила я. – Светлана жива, просто она тебе не доверяет, вот и решила скрыться. Вдруг она отдаст противоядие, а тут выскочат менты и наденут на нее наручники? Поэтому она и подговорила знакомого сказать, что выбросилась из окна, авось ты отстанешь и не будешь ее искать.
Я легко и естественно перешла на «ты», Сильвия тоже не стала церемониться перед смертью:
– Откуда в тебе столько оптимизма? Я уже совсем пала духом.
– Жизненный опыт, помноженный на обаяние. Аесли серьезно, то и не из таких передряг выходили, прорвемся! Короче, мы должны найти Чухланцеву, живую или мертвую.
В глазах Сильвии читалось твердое убеждение, что второй вариант более вероятен.
– Но как мы ее найдем?
– Есть у меня идея, – ответила я и набрала номер Руслана Супроткина.
Капитан взял трубку после седьмого гудка – надо же, прогресс налицо!
– Ты узнал что-нибудь по моему делу? – без лишних предисловий поинтересовалась я.
В трубке повисло красноречивое молчание.
– Забыл, да?
– Не забыл, просто не успел, замотался.
Замотался он, надо же, я сейчас расплачусь от сострадания. Вот уж кто замотался, так это я! Но меня почему-то никто не жалеет.
– Правда, не успел, извини, – лебезил капитан, пока я держала укоризненную паузу. – Люська, сегодня точно узнаю и перезвоню тебе, хорошо?
– Хорошо, – смилостивилась я. – У меня к тебе еще одна просьба, маленькая, но очень срочная! Если выполнишь, тогда я тебя прощу.
– Какая? – напрягся жених.
– Мне нужно узнать, проходит ли по вашим милицейским сводкам самоубийство некой Светланы Ивановны Чухланцевой. Она могла покончить с собой вчера или сегодня, скорей всего, в Москве.
Руслан заметно повеселел:
– Пара пустяков! Но тут есть одна загвоздка. Обычно самоубийцы не носят с собой паспорт. На то, чтобы установить их личность, может уйти пара дней, и это в лучшем случае.
– Тогда я дам тебе ее описание, э-э-э…
Тут до меня дошло, что я никогда не видела няню. Сильвия принялась подсказывать:
– Возраст – около сорока пяти лет, рост – метр шестьдесят, худощавое телосложение, волосы короткие, темные, с проседью. Всегда носила на левой руке золотое кольцо с крупным рубином. Говорила, что оно досталось в наследство от бабушки.
– И вот еще что, – добавила я, – мне нужен адрес этой Светланы Ивановны. Найдешь?
– Постараюсь. А почему ты ею интересуешься?
– Секрет. Должна же быть в женщине какая-то загадка?
– В тебе их слишком много, хватит на трех жен, – сказал капитан и отключился.
Я оторопело уставилась на трубку. Про трех жен, это что, какой-то намек?
Сильвия пошла домой, чтобы отнести покупки, я поднялась с ней. Жила она в малогабаритной «однушке», от входной двери отлично просматривались и комната, и кухня. Выцветшие обои, скромная мебель, еще из восьмидесятых годов прошлого века, потертый линолеум. И прямо на этом видавшем виды линолеуме в прихожей небрежно валялась платиновая норка. Тут же штабелями стояли коробки с обувью – кожаной, дорогих марок. Судя по размерам некоторых коробок, хозяйка прикупила даже зимние сапоги. Были там и детские ботиночки. Поскольку других следов присутствия детей в квартире не наблюдалось, обновка явно предназначалась будущему отпрыску. А Сильвия еще упрекала меня в излишнем оптимизме!
