Надежда Николаевна обошла стол и заглянула в ящик.
Он был набит до краев, и чего только в нем не было!
Зажигалки и пачки сигарет, записные книжки и блокноты. Целая груда всевозможной косметики – губной помады, туши для ресниц и прочего. Несколько флакончиков духов, дезодорантов и лака для ногтей. Гигиенические прокладки и колготки в нераспечатанных пакетах. Расчески, маникюрные ножницы и пилочки. Самые разные заколки для волос и даже почему-то бельевая прищепка. Два мобильных телефона, несколько косметичек и чертова прорва разнообразных визитных карточек – россыпью и в визитницах.
– Что – и за телефонами не пришли? – удивилась Надежда.
– Можете себе представить! – Софья Андреевна развела руками. – Надо бы посмотреть по «телефонной книге», можно установить хозяев, да все руки не доходят. В конце концов, если хозяева не беспокоятся, мне что – больше всех надо? Ну как, нашли дочкину визитницу?
Надежда сделала вид, что разглядывает визитницы в ящике, и наконец проговорила:
– Нет, ее здесь точно нету. Наверное, где-то в другом месте потеряла, растяпа.
– Наверное, – довольно сдержанно ответила Софья Андреевна. – Все, что у нас теряют, здесь. У нас персонал честный, ничего не пропадает!
Надежда вышла из ресторана в задумчивости.
Думала она вот о чем.
Двигаясь по следу пропавшей Светланы Павлюченко, она снова и снова натыкалась на пропавших женщин, причем почти все эти женщины, за исключением несчастной Ленки, задушенной в собственной постели, пропали на Карельском перешейке, неподалеку от Выборгского шоссе. Или по крайней мере были как-то связаны с тем районом. Лиза Колюшкина работала в пансионате, да и жила поблизости, у самой Светланы был там дом, последний, самый, если можно так выразиться, свежий, труп нашли возле шоссе с помощью невезучей пассажирки Кати, которой приспичило в туалет. И девушка из рекламной фирмы исчезла именно там… Кстати, интересно, что она там делала? Ехала с дачи, ну да, дело ведь было летом…
Надежда Николаевна попыталась внушить себе, что судьба этой девушки ее совершенно не касается, что Вадим попросил ее разузнать только, куда пропала его бывшая жена, да и с этим расследованием давно пора завязывать, но знакомое покалывание в корнях волос не давало ей покоя.
Она подошла к Московским воротам и хотела перейти проспект, но на пешеходном светофоре горела красная надпись «Стойте». Законопослушная Надежда остановилась и подняла глаза.
Над проспектом колыхалась на ветру рекламная растяжка: «Нужна реклама? Иди в фирму «Белый слон»! Все виды рекламных услуг по самым привлекательным ценам».
Внизу был адрес рекламной фирмы – Цветочная улица, дом четыре.
Надежда вспомнила, что Цветочная улица находится совсем рядом, и неожиданно для себя развернулась и пошла назад.
«Куда это ты направилась? – спросил Надежду ее занудный внутренний голос. – Ты ведь собиралась домой?»
– А я и поеду домой, – вслух ответила Надежда этому надоедливому голосу. – Вот только взгляну на эту фирму и тут же поеду…
Проходившая навстречу старушка испуганно взглянула на Надежду и прибавила шагу.
«И чего она так на меня посмотрела? – подумала Надежда. – Это раньше человека, который разговаривает сам с собой, могли принять за сумасшедшего, а сейчас у каждого второго мобильный телефон с гарнитурой…»
Она свернула с Московского проспекта на Лиговский и через несколько минут оказалась на Цветочной улице. Дом номер четыре оказался современным зданием из стекла и металла, в котором размещался обычный офисный центр.
Взглянув на обычную надпись перед входом, запрещающую входить торговым агентам, Надежда вошла в двери офисного центра, гостеприимно распахнувшиеся перед ней.
Войдя в просторный холл центра, она остановилась перед списком фирм и уже нашла в нем рекламную фирму «Белый слон», как вдруг у нее за спиной раздался мелодичный голос, который нараспев проговорил:
– Надежда Никола-аевна!
В первый момент Надежда решила, что это к ней не относится. В самом деле, имя и отчество у нее достаточно распространенные, а знакомых в этом центре у нее как будто нет. Но тот же мелодичный голос пропел:
– На-адя! Ле-ебедева!
На этот раз сомневаться не приходилось, к тому же голос показался ей знакомым, и Надежда повернулась.
Окликала ее миловидная женщина средних лет, которая сидела перед столиком с театральными билетами.
Надежда Николаевна ее сразу узнала: это была Ольга Львовна, женщина, которая всю свою сознательную жизнь занималась распространением театральных билетов.
В советские времена театральные билеты, как и все остальное, были дефицитом. Не всякие, конечно, но билеты в лучшие театры города, да еще на самые знаменитые постановки было не достать. Лучшие театры со временем менялись – то лидировал Театр комедии, то Большой драматический, то Театр Ленсовета, но в целом ситуация была стабильной – дефицит есть дефицит.
Но настоящие театралы успешно решали эту проблему, и помогали им в этом распространители билетов. Они продавали дефицитные билеты с «нагрузкой» – к примеру, если ты хочешь пойти на «Историю лошади» в БДТ, будь любезен, купи в придачу билеты на концерт песни и пляски Ханты-Мансийского автономного округа или на выступление чтеца-декламатора, исполняющего поэму «Партия – наш рулевой».
Театралы относились к нагрузке как к неизбежному злу и ненужные билеты выбрасывали или дарили престарелой подслеповатой и тугой на ухо родственнице, которой все равно, что происходит на сцене, лишь бы место было удобное и соседи не очень шумели.
Так вот, Ольга Львовна принадлежала к славному племени распространителей театральных билетов и курсировала между несколькими НИИ, потому что именно там, в среде научно-технической интеллигенции, обитало в советские времена подавляющее большинство настоящих театралов.
Посещения Ольги Львовны были четко расписаны по дням недели. По понедельникам она торговала билетами в Институте технической физики, по вторникам – в Институте физической техники, по средам – в Институте коленных лопаток, а по четвергам добиралась до того НИИ, в котором трудилась Надежда Николаевна. Ольга Львовна ставила свой раскладной столик в проходной, и к ее столику тут же выстраивалась очередь записных театралок среднего возраста.
Эта очередь двигалась очень медленно, поскольку Ольга Львовна считала своим долгом и непременной обязанностью рассказать каждой клиентке обо всех новинках театрального сезона, а также поделиться сенсационными новостями и сплетнями из жизни знаменитых актеров, режиссеров и прочих звезд. Она считала, что таким образом продвигает культуру в массы.
Прочие театралки не роптали, по причине своей общей интеллигентности, а также в надежде на то, что скоро подойдет их очередь и они тоже получат свою порцию новостей культурной жизни.
Надежда Николаевна не была такой уж записной театралкой, но время от времени пользовалась услугами Ольги Львовны, а поскольку она была женщиной очень общительной, успела довольно близко познакомиться с распространительницей.
С наступлением перестройки Ольга Львовна на какое-то время пропала – отчасти потому, что театральная жизнь в городе вообще пошла на спад, отчасти же потому, что сотрудницам НИИ стало не до культурной жизни. Одни бросились в бурное море частного предпринимательства, другие едва сводили концы с концами.
Но трудные времена прошли, жизнь в городе и стране наладилась, и люди снова стали посещать театры. Правда, Надежда к тому времени уже не работала в НИИ, но через старых знакомых до нее доходили слухи о том, что Ольга Львовна по-прежнему занимается распространением театральных билетов.
И вот сегодня она смогла убедиться в этом лично.
Подойдя к столику Ольги Львовны, Надежда осмотрела старую знакомую и, ничуть не кривя душой, проговорила:
– Выглядишь хорошо, главное – по тебе видно, что жизнью довольна!
Действительно, Ольга Львовна буквально светилась.
– Еще бы, Надя, – охотно ответила та. – У меня внучка родилась! Я только теперь поняла, в чем смысл жизни! Поняла, зачем я жила, зачем дочку рожала! Вот затем, чтобы она мне теперь родила эту лапочку! Ты представляешь, она вот такая малюсенькая, а у нее уже все есть! Ножки, ручки, носик… и она мне уже улыбается! Представляешь, тянет ко мне свои крошечные ручки и улыбается! – Тут Ольга Львовна спохватилась, что говорит только о своем, и проговорила: – И ты, Надя, хорошо выглядишь. Лицо свежее, гладкое, глаза живые… Недавно в отпуске была?
– А я, Оля, теперь всегда в отпуске, – похвасталась Надежда. – Муж меня забрал с работы.
– Ну так это же замечательно! – обрадовалась за нее Ольга. – Значит, у тебя свободного времени много, можешь в театр ходить… Ты не представляешь, сколько сейчас появилось интересных театров! – Она показала разложенные на столике афишки и затараторила: – Вот, например, «Средний театр» – это новое слово в искусстве! Удивительный режиссер, раньше он занимался чем-то криминальным – то ли был наперсточником, то ли домушником, но полностью завязал с криминалом и ушел на сцену. В свои постановки он вкладывает глубокое знание жизни, знание темных сторон человеческой натуры. Потрясающе поставил «Рассказ о семи повешенных», «Преступление и наказание»… разумеется, все осовременил, перенес в наши дни. Сонечка Мармеладова у него – валютная проститутка, Свидригайлов – депутат Госдумы, Раскольников – элитный киллер-контрактник… старуху процентщицу он убивает не по собственному почину, а по поручению международного наркокартеля…
