– Уж это точно. – Надежда вспомнила двух своих знакомых милиционеров Толю и Колю и встала. – Что ж, приятно было познакомиться, пойду я, пожалуй… Персиваль, до свидания!
Такс не ответил, он полностью углубился в вырытую в песке нору, наружу торчал только хвост.
Надежда помахала рукой словоохотливой соседке и пошла прочь. Можно было считать, что ходила она зря. Потратила полдня – и узнала только, что убитая Виталия Петушкова была, выражаясь милицейским языком, неразборчива в связях, случалось у нее много кавалеров, а в последнее время так и вовсе с двумя одновременно она имела дело, причем один был настоящий, а другому, неказистому Васе, она, по-простому говоря, «крутила динамо».
Бедный Вася – страшненький, щуплый, малорослый… Влюбился в такую заразу… И так ему в жизни небось доставалось, а тут еще дополнительное унижение…
Надежда отвлеклась и не заметила здоровенной выбоины на асфальте. С трудом удержавшись, чтобы не растянуться при всем честном народе, она выпрямилась, и тут будто молния сверкнула в мозгу. Резкая вспышка осветила берег озера, и сосны, нагретые полуденным солнцем, и желтый песок, и маленького кривоногого парня, который бегал вдоль берега и кричал блеющим голосом: «Аля! Аля!»
Когда это было? Да в прошлую субботу, когда девушка утонула в озере! Эта самая Аля… А парня того как звали? Вася Кротов его звали, так Юля потом сказала – ее, мол, Вася Кротов привел, мы ее в первый раз видели…
Надежда отошла в сторонку, потому что на нее, стоящую столбом посреди дороги, начали налетать прохожие. Солнце выглянуло из-за туч, в голове шумело от обилия мыслей, и не было никакой возможности эти мысли удержать. Она толкнула дверь небольшого кафе, там было пусто, сумрачно и прохладно.
– Кофе! – сказала она официантке.
– И мороженое, – улыбнулась та.
– Давайте! – обреченно сказала Надежда. – Но не больше ста граммов!
Она достала из сумки ручку и начала чертить узоры на бумажной салфетке.
Итак, суббота совпадает? Совпадает. Неказистый Вася совпадает? Совпадает. Девушка совпадает? Ту звали Аля, Надежда точно помнит, а эту – Виталия…
Руки сами собой стали нажимать кнопки на мобильнике. Надежда звонила Юле – той самой, из фирмы «Тетрис», которой помогла выпутаться из сложной ситуации с подлецом-любовником, его ревнивой женой и зловредной тещей.
– Юля, это Надежда Николаевна!
– Какая еще Надежда Николаевна? – ответили на том конце. – Не знаю такую!
– А диван помнишь? – вкрадчиво спросила Надежда. – А бульдога помнишь?
– Ой, это вы! – Не сказать, чтобы Юля сильно обрадовалась. – А чего вам надо?
– Слушай, как звали ту девушку, которая в субботу на озере утонула? Кстати, не нашли ее?
– Не-а, – ответила Юля, – так и не искали. Васька хотел заявление на розыск подать, так не приняли – ты, говорят, не родственник, ты ей вообще никто.
– Так человек же пропал! – возмутилась Надежда.
– Ну, дело открыли, но пока тела не нашли, говорят, еще неясно все…
– Так как ее звали? – напомнила Надежда.
– Вы не поверите, – усмехнулась Юля, – звали ее Виталией. Имя такое необычное, она уж так выпендривалась… Васька ее Алей звал, ну и мы все нарочно тоже так, чтобы не выделялась. А вам зачем?
Но Надежда уже невежливо отсоединилась.
Вот, значит, как все было, думала она, аккуратно подцепляя ложечкой разноцветное мороженое. В субботу Виталия Петушкова едет за город с компанией сотрудников своего молодого человека. Вот как раз и билет на электричку, который она нашла в клинике «Гигея». То есть это Вася Кротов так думает, что он – ее бойфренд или как там еще. А она держит его при себе для определенных целей. Там, на озере, она цепляется ко всем, ведет себя отвратительно (Надежда сама видела) и провоцирует мужчин на то, чтобы ее искупали. Лодка переворачивается, она уплывает так, чтобы никто не заметил. Те, что в лодке, думают, что она загорает на берегу, а те, что остались на пляже, спокойно отдыхают в тишине без ругани и визга. Далее Виталия добирается незамеченной до противоположного берега, там встречает ее сообщник на краденом плохоньком мотоцикле. Почему украли мотоцикл? Наверно, думали, что машиной до места доедут, а там дороги нет, только тропочка узкая, Милка говорила.
Стало быть, сообщник привозит Виталии одежду, в суматохе она теряет приметную кепку, которую потом находит Милка.
И ведь говорила же Милка, что сообщник назвал ее как-то странно – Лида или Гита… Витой он ее назвал, сказал: «Поехали, Вита!»
Несчастный Вася спохватывается, но поздно. Но в милиции все же зафиксировали, что в субботу днем пропала Виталия Петушкова.
А она возвращается в город, но к себе домой, естественно, не идет, а идет в клинику «Гигея» и устраивается там жить как пациентка. И живет там до среды, а в среду поздно вечером зачем-то является в фирму «Тетрис», и там ее убивают.
Зачем она пришла в «Тетрис»? Что ей там было нужно? С кем она встречалась? То есть встречалась она со своим убийцей, это ясно. Но кто он такой? Можно сделать предположение, что это тот же самый человек, что увез ее с озера на краденом мотоцикле. Надежда твердо знает, что это был мужчина – Милка слышала мужской голос. И что-то Надежде подсказывает, что это вполне мог быть тот, второй кавалер Виталии, точнее, ее любовник, потому что с Васей-то у нее наверняка ничего серьезного не было, Вася нужен был ей только для того, чтобы приехать с ним на озеро и там «утонуть» при свидетелях.
Потому что никакого другого мужчины рядом не мелькает. Вот только этот, что торчит в квартире Виталии, в мятом костюме, с волчьим взглядом.
На любовника он никак не тянет, того соседка описала – довольно высокий, спортивный, волосы черные, вьющиеся, одет хорошо, очки всегда темные…
Надежда поднесла ложку ко рту, да так и застыла, забыв проглотить.
Точно, этот тип душил Виталию, по силуэту похоже, только очков темных на нем не было, без очков легче управиться…
И что теперь делать? Интрига Надежде непонятна. Ясно только, для чего понадобилось весь этот огород городить убийце. В субботу, когда Виталия утонула, его не было рядом, алиби у него, небось заранее озаботился. Она вообще с Васей поехала, пусть Вася и оправдывается.
А в среду, когда он ее убил, на самом деле вроде ничего не случилось. Как можно убить ту, которая утонула три дня назад? Ему и алиби на среду не нужно. Придушил врачиху, что про Виталию знала, – и все в порядке…
И если бы не Надежда со своим любопытством, то никто ничего бы и не узнал. Однако куда он спрятал труп? Да еще так быстро… ведь милиция приехала минут через десять. В офисе трупа точно не было.
Надежда тяжело вздохнула и поймала скептический взгляд официантки. Поглядев на себя ее глазами, Надежда увидела всклокоченную тетку, которая застыла с ложкой у рта с самым идиотским выражением на лице.
Надежда рассердилась и проглотила мороженое. Оно растаяло и оказалось на вкус удивительно противным.
Нет, пора заканчивать с этим самодеятельным расследованием! Скоро люди, глядя на нее, начнут пальцем у виска крутить!
Время к вечеру, а она ходит где-то. Муж вернется голодный, усталый, а у нее в холодильнике продукты сырые! Куда это годится?
А еще кот одинокий. Надежда вспомнила, как она швырнула Бейсика утром на пуфик и с какой обидой кот на нее посмотрел.
Домой, немедленно домой!
«Ну наконец-то!» – возликовал внутренний голос.
Надежда бросила на стол деньги и помчалась к выходу, забыв причесаться и накрасить губы.
Офигеныч любил людный пятачок около Спаса на Крови.
Правда, здесь приходилось держать ухо востро, чтобы не попасться на глаза ментам, зато можно было за час набрать столько милостыни, сколько в других местах и за целый день не наберешь. Стоило Офигенычу подойти к какой-нибудь парочке приезжих, пялившихся на пряничные красоты храма, протянуть сложенную лодочкой руку и жалобно проныть:
– Помогите, люди добрые, третий день ничего не ел! – как тут же в его руку падала десятка, а то и полтинник.
Если же кто-то подавал ему меньше, пытаясь отделаться жалкой медью, Офигеныч неодобрительно качал головой и цедил сквозь гнилые зубы:
– Креста на тебе нет!
Офигенычу хорошо подавали возле этого храма вовсе не потому, что люди здесь были добрее и отзывчивее, а потому только, что бледное, иконописное и даже, пожалуй, аристократическое лицо Офигеныча очень подходило к псевдорусской отделке храма, бомж составлял со Спасом на Крови некое эстетическое единство, напоминая юродивого из оперы «Борис Годунов», и рука туриста сама тянулась к кошельку.
Особенно хорошо велись на его внешность начитанные иностранцы, которым мерещилось в колоритном нищем воплощение подлинной исторической России.
Своей выигрышной внешностью бомж был обязан вовсе не благородному происхождению. Мамаша его была такой же вокзальной побирушкой, отца же никто, разумеется, не знал, включая саму мамашу. Просто на Руси всегда попадались запойные пьяницы из точильщиков, сапожников и водопроводчиков, которые годам к сорока допиваются до такой голубой бледности, что со стороны кажется, будто в их жилах течет голубая кровь.
