– Ладно, вспомнишь что важное – доложишь. Иди. А то какие-то тапочки, холодильники, менты…
Своим горем я могла поделиться только с одним человеком, к нему я и держала путь. Но для начала позвонила маме на сотовый.
– Ты чего так долго? – удивилась мать. – Дополнительные лекции?
– Да нет, у нас субботник был, мы не учились.
– А почему тогда так долго? – разволновалась она. – Что-нибудь случилось?
– Ну как сказать… Я труп нашла. Опять, – похвастала я.
– А-а, труп… – протянула мама. – Я уж думала, что-то серьезное случилось!
Вот так. Получается, трупы в нашей стране перестали считаться чем-то особенным. Скоро будут на каждом шагу валяться, не дай боже, конечно.
– Ты че такая бледная? Полотном в кинематограф заделалась? – поразилась Катя цвету моего лица, но мне было не до шуток. Выпив чашку горячего чая и не забыв поклацать об нее зубами ввиду напавшего на меня озноба, принялась делиться своей бедой.
– Ага… Стало быть, вы наняли детектива, и ее тут же убрали. Интересно, – вдарилась в размышления Катерина. – Чего ж ты своему Хрюшкину не позвонишь?
– А я знаю его телефон?! – И заревела.
– Нет, он что, не звонил тебе никогда?
– По мобильнику нам не удалось пообщаться, – размазывала я слезы по лицу, ощущая на губах их соленый вкус. – А на домашнем определителя нет.
– Ладно, не рыдай, найдется он. Живет хоть он где, знаешь?
– Знаю! – обрадовалась я.
Катя сделала последний глоток и отставила кружку.
– Ну так пошли! Какой адрес?
– Адрес? Адреса я не знаю. Он показывал мне свой дом, когда мимо проезжали. – Я вытерла рукавом слезы.
– Ну и где этот дом находится? – вздохнула подруга.
– НЕ ЗНАЮ! – Я завыла в голос, точно героиня кинофильма «Москва слезам не верит», потерявшая своего Гошу. Или Гогу. Или Гору, или Жору…
– Так, все ясно. Принц исчез на своем «бумере», не оставив своей Золушке ни адреса, ни телефона, ни места работы.
– Знаю! Знаю место работы! – снова обрадовалась. – Банк «Тэмпо»!
– Это который Грачевых разорил? Понятненько. Где ему еще такому хитрому работать? – Я возмущенно сцепила кулачки, готовясь бороться за честь возлюбленного. Катька махнула на меня рукой. – Ладно уж, чего с дурами спорить. Где он есть-то, этот банк? На какой улице, знаешь?
– Нет, конечно. Откуда?
– Ясно. Что ты вообще думаешь по этому поводу? – Я выразительно закатила к потолку глаза, показывая тем самым, что ничего хорошего об этом не думаю. – Да уж, ситуация… Я начинаю за тебя беспокоиться. Здесь явно прорисовывается цепочка: Хренов – Образцова – Колесникова. Два крайних звена сняли. Остается только… кто?
– Боже мой! – Я вскочила со стула.
– Вот и я об этом!
– Только я-то не об этом! Это восклицание – не испуг за собственную шкуру, а крайняя степень недоумения! Я и без того за него волнуюсь, а ты так говоришь «сняли звено», будто бы… будто бы… – Я долго не могла произнести это слово, наконец: – Его убили! А ты так говоришь, словно это ерунда!
– Уж извини, для меня Хрюкин – ерунда, а вот ты – нет. Посторонних лучше в дом не пускай и по темным переулкам не броди. На крайний случай…
– О! – нашла я решение, не дав Катерине объяснить, что мне следует делать на крайний случай. – Я поняла, где его искать, я сообразила! Наконец! – подпрыгнув от счастья до потолка и задев балдой лампочку в цветастом абажуре, сообщила я подруге, таращившейся на меня если не с испугом, то с сильным волнением. – Дай сюда телефон! – прикрикнула на нее, чтобы вывести из ступора и заставить шевелиться.
А звонить я собиралась Наташке. По моим скромным представлениям о семейной жизни, лучший друг мужа почти всегда друг жены. О друзьях почти всегда знают, что с ними или хотя бы точный адрес с номером телефона.
– Але, – весьма грустно пропели в трубке.
– Наташ, это Юля.
– Юля? Привет. У меня недавно Катя была.
– Я знаю. Я от нее звоню.
Катька подавала мне какие-то знаки руками, но я ее игнорировала. Сейчас фиг поймешь, что ей было надо: то ли она не желала, чтобы я интересовалась у Натальи, где Хрякин, то ли она меня не поняла и хотела выяснить, зачем я звоню Наталье.
– Какие дела?
– Да вот у меня проблемка… э-э… м-м… Ты случайно не знаешь, где Коля Хрякин? Видишь ли, мы должны были встретиться, но он не пришел. Пропал.
Я не приготовилась к разговору заранее, поэтому изъяснялась немножко глупо. Но кого любовь делает умнее? Стучась в наш дом, она радует; попав туда, отупляет; покинув дом, чуть повышает иммунитет к боли и добавляет каплю мудрости в его общий интерьер. Самые сильные умы человечества, попадаясь на крючок Любви, теряли все: разум, честь, гордость и достоинство, друзей, семью и состояние – все… А тут я – не слишком умудренная опытом этой циничной жизни наивная девушка, студентка первого среднестатистического института. Уж кому-кому, а мне вступать в открытый бой с самой Любовью – только кур смешить. И сколько любовей должно пройти через мой дом, чтобы я могла похвастать опытом своей души? Явно не одна.
– Коля? – удивилась Наташка. – Ничего он не пропал. Я сама говорила с ним по телефону вчера вечером. А что у вас за встреча?
Вопрос мне не понравился.
– Встреча? Деловая. Я подумываю воспользоваться услугами его банка. – Наврав с три короба и пообещав временами позванивать, я распрощалась с Крюковой и повесила трубку.
Вот такие пироги, как сказал бы Акунинский. Выходит, ни первое, ни второе, а третье. Бросил. За что мне это?
Чуть пораскинув мозгами, я поняла, что смогу это пережить. Лучше пусть обманет меня еще тысячу раз, но будет жить долго и счастливо.
Около восьми вечера этого же дня раздался звонок. Я взяла трубку.
– Юлечка, – радостно произнес долгожданный голос, – ну наконец-то! Ты представляешь, у меня вытащили в магазине телефон! И как такое могло произойти? Я только-только вернулся из сервис-центра, мне восстановили SIM-карту. Хорошо, что я дублирую все номера в записную книжку, а то бы твой мобильный номер был бы для меня навсегда потерян. Кстати, я тебе сегодня два раза звонил на домашний, и вчера несколько раз. Твоя мама говорила, что тебя нет дома. Ты что, не хочешь со мной разговаривать?
– Что ты! Конечно, нет! – Ну мама! Как она могла забыть передать, что Он мне звонил?! Вот почему мой мобильный молчал – у мужчины моей мечты выкрали телефон вместе с SIM-картой.
У меня пересохло во рту. Он не бросил меня! Но что же тогда? Не дождался? Наоборот, не успел?
– Я позавчера ждала тебя два часа. Почему ты не явился? – позволила я себе обидеться.
– Это я не явился? – окрысился он. – Юля, это ты не стала меня ждать! Мы же договаривались!
– Я ждала! У магазина, как ты и сказал. – Что же это творится? Может, я ненормальная и пережила посещение глюка?
– У какого магазина ты ждала? – уже спокойнее спросил он, поняв, что за мной также нет вины в сем недоразумении.
– Магазин «Продукты». Тот, что через дорогу.
– Господи, Юля, какие продукты? Магазин через дорогу – это «Рамстор». А твои «Продукты» – это так, ларек. Я ждал тебя дольше часа. У «Рамстора». Даже внутрь зашел, думал, ты там. Тут-то у меня телефон и вытащили, гады.
– «Рамстор» – это торговый комплекс, а не магазин! Впрочем, кому что по средствам: для тебя, видимо, это всего лишь магазин.
– Прости, это я виноват. Надо было уточнить, что за магазин. Но мне на ум не могло прийти, что огромный «Рамстор» можно спутать еще с чем-то!
От этих слов у меня словно камень с души свалился. Вот те раз! Ни первое, ни второе и ни третье. Он всего-навсего ждал меня у другого магазина. Цирк настоящий! А я-то себе напридумывала: халат, попкорн, блокбастер…
– Где ты была весь день?
«Ага, уже право собственности предъявляет!.. Ура!» – счастливо подумала я.
– Ой, Колечка, тут такое случилось! Представляешь, я труп нашла на свалке! Той самой специалистки по расследованиям, которой я папку отдала.
– Что-о?! Ты обалдела, какой еще труп?!
– Мертвый, – вздохнула я. – А ты не знал, что ее убили? Прости, мне жаль, она же вроде твой друг…
– Выходит, она мертва? Ты ничего не путаешь, ты ведь видела ее всего раз?
– Нет, – отвергла я эту возможность. – У меня хорошая память на лица.
– Господи, ужас какой… – Я отчетливо представила, как Николай беспомощно проводит ладонью по лицу, пытаясь стереть это событие, точно дурной сон. Сразу захотелось его пожалеть.
– Колечка, не переживай, все наладится! Вы так хорошо дружили?
– Да не то чтобы… Просто знакомая… Но дело-то в том, что мы, оказывается, вышли на верный, но опасный путь. Что же нам делать?
Мне так понравилось это «мы», что я готова была поделиться с ним всеми своими тайнами и, хотя дала себе обет не рассказывать об этом, все же сообщила:
