— Допустим, про Зенитку ты и правда больше ничего не помнишь, — Маркиз склонил голову к плечу. — А про эти часики что ты мне можешь рассказать? Только такое, чего я сам не знаю! Откуда ты про них разнюхал?
Давно дело было, — торопливо проговорил Анатолий. — Это когда я еще в Сибири фуры гонял… дороги длинные, страшные, безлюдные… А если и увидишь человека, так скорее мимо проезжаешь, а то на такого злодея нарваться можно! Вот раз еду я, дело уже к вечеру, а тут на дороге тело лежит. Молодой парень, лицо все в крови. Я сдуру-то и притормозил. Тут же из кустов мужик выскочил, страшный такой, весь в шрамах да наколках, к машине моей подбежал, и заточка у него в руке! И тот, что на дороге лежал, тоже вскочил. Жив оказался, а кровью только для вида лицо перемазал. Я хотел газануть, а этот-то, что в наколках, в кабину просунулся, заточку мне к шее прижал и говорит:
— Хочешь живым остаться — довезешь нас до железной дороги! Там мы тебя отпустим…
Ясно — беглые, с зоны ушли. Не очень я ему поверил, что живым оставят, но выхода не было. Посадил их в кабину и поехал. До железной-то дороги километров восемьсот, а ночь уже темная, и дорога такая, что того и гляди в овраг сверзишься. Пришлось остановиться, развели костер, прилегли. Я сделал вид, что сплю, а какой уж тут сон, только глаза прищурил и слежу за беглыми сквозь щелочку: а ну как решат меня прямо тут пришить! На всякий случай тихонько булыжник потяжелее под руку положил,
А зэки тоже не спят, между собой переговариваются. Тот, что в шрамах да наколках, к молодому все пристает: расскажи да расскажи про теткино сокровище!
Тот все отнекивался: я, говорит, тебе расскажу, а ты меня тут и кончишь! Я живой тебе буду ни к чему! Вот когда до места доберемся, до самого Питера, тогда я тебе все выложу!
А старший страшно так на него посмотрел, заточку достал и говорит:
— Вот если не расскажешь, тогда точно замочу! Выкладывай сейчас же все что знаешь!
Тот сперва упирался, а потом видит — так и так помирать, все и выложил. Кишка у него тонка оказалась. Рассказал, что зовут его тетку Анна Николаевна Сычева, что сокровище у нее спрятано в тайнике под изразцами.., может, еще что рассказал бы, да старший, уголовник тот, ткнул его в горло заточкой и говорит:
— Правильно ты сказал: живой ты мне ни к чему, только лишняя обуза. Вдвоем мы отсюда не выберемся. А я, так и быть, тетку твою отыщу и привет ей от тебя передам! — и похабно так рассмеялся.
Ну, а я-то думаю — если он товарища своего запросто так пришил, так насчет меня и вовсе не задумается! Ему человека убить — как комара прихлопнуть! Значит, надо мне быстрее решаться, или сейчас, или никогда. Пока уголовник этот на дружка своего умирающего смотрел, я тихонько приподнялся, сзади к нему подобрался и тем булыжником по затылку его со всей силы приложил! Он и звука не издал, как куль с мукой, набок завалился. Я над ним наклонился, смотрю — а он уже и не дышит. А второй, молодой-то, еще жив был, на меня смотрел, будто сказать что-то хотел, да не мог. Но тоже скоро помер. Я их обоих в овражек скинул, валежника сверху набросал да поехал скорее оттуда. Хоть и страшная дорога, а там оставаться еще страшнее показалось. В общем, Сибирь большая, так никто их и не нашел…
Анатолий немного помолчал.
— А потом-то, как ты потом на это дело снова вышел? — поторопил его Маркиз.
— Тогда я про эту историю считай что забыл, очень уж не хотелось мне ту ночку вспоминать… да и не больно я в сокровища всякие верил, думал, так тот зэк, попусту натрепал. А уже теперь, в этом году, завелась у меня одна подруга. Неплохая такая женщина, официантка в кафе, аккуратная, готовит хорошо, и все при ней. Ну, ходил я это к ней, ходил, она уж стала мысли всякие на мой счет думать, а потом случайно на лестнице был, когда почтальон к соседям пришел и спросил Сычеву Анну Николаевну. Ну, тут меня как громом ударило. Вспомнил я Сибирь, и ночку ту… думаю, вдруг и правда у бабки сокровище припрятано? Только как бы его отыскать? Зэк-то тот не успел в подробностях все рассказать, про какие-то изразцы только заикнулся.
А тут, как нарочно, Верку встретил, жену свою бывшую. Она к той бабке ходила уколы делать и прочее по своей медицинской части. Ну, я к ней тогда подкатился, так и так, вроде хочу снова семью создать, детей воспитывать… Она, дура, и поверила. Тоже сказать — много лет без мужика, понять можно. Я ей конфет покупал, и цветочков, она и совсем разомлела. И выложила все, что про тайник знала. Выходит, не наврал тот молодой зэк перед смертью.
Ну, как я все разузнал, у Верки ключ от бабкиной комнаты стащил, копию с него сделал, да и залез к этой старухе ночью. Открыл тайник, а она тут и проснись. Увидела меня, перепугалась. Я уж хотел ей подушкой рот закрыть, чтобы шума не подняла, да не пришлось, без меня обошлось дело. Пока я до нее дошел, старуха на кровати приподнялась. Хочет закричать, а не может, только рот разевает. Потом посинела вся и обратно на кровать плюхнулась. Я до нее добрался, смотрю — а она уже того, мертвая… ну, забрал я, понятное дело, часики из тайника… сперва-то расстроился, думаю — что это за сокровище, одни часы! А потом посветил на них фонариком, а камушки-то как засверкали! Ну, тогда успокоился…
— И деньги старухины тоже из тайника прихватил? — поинтересовался Маркиз.
— Ну, там всего-то тысяч пять было!
— Это она на похороны свои отложила!
— Что же, так и оставлять их без присмотра? Все равно бы кто-нибудь к рукам прибрал! Тем более, что мне деньги тоже очень нужны были, а часики-то эти пока еще продашь, не такое это простое дело — вещица редкая, дорогая…
— Ну-ну! — Маркиз брезгливо посмотрел на Анатолия.
— Может, все-таки в топку его? — подал голос Касьян, до сих пор внимательно слушавший рассказ.
— Стоило бы, — вздохнул Маркиз, — да противоречит это моим принципам… да и пригодится еще этот субъект.
— Я пригожусь! Пригожусь! — заныл Анатолий, умильно заглядывая в глаза Маркизу. — Все что прикажете сделаю!
— Сделаешь, — кивнул Леня. — Хотя ты, конечно, думаешь, что, как только выйдешь из этого гаража, тут же скроешься от нас, и поминай тебя как звали. Но тут ты здорово ошибаешься. Знаешь, дорогой, кому ты в Сибири голову проломил?
— Понятия не имею, — честно сознался бывший дальнобойщик, — зэку какому-то…
— Знаменитому уголовному авторитету по кличке Куроед. И если мы только намекнем кому следует, что это ты Куроеда замочил, — жить тебе не больше часа, потому что за тобой будет охотиться вся уголовная общественность.
Анатолий, и до того не отличавшийся румянцем, еще больше побледнел, на лбу у него выступили мелкие капли пота.
— Так что в твоих интересах в точности выполнять все, что я тебе прикажу! — закончил Маркиз. — Пока свободен, но в ближайшее время жди от меня звонка. И вот еще что: «мерс» тот угнанный изволь хозяину вернуть! Человек, понимаешь, без машины как без рук, а он на ответственной работе!
— Да как же я верну, когда он уже у Саныча? — оторопел Анатолий.
— А вот это уж твои проблемы! — отрезал Маркиз. — С Санычем как хочешь объясняйся, а машину чтобы завтра же пригнал на улицу Топтыгина, к телецентру!
Он покинул гараж Анатолия, и братья Уклейкины дружно последовали за ним.
— А откуда ты про этого Куроеда знаешь? — спросил Касьян, когда они достаточно удалились от гаража.
— Про какого Куроеда? — удивленно переспросил Маркиз. — А, ты про это… да не знаю я никакого Куроеда! Так, первое ляпнул, что в голову пришло…
Маркиз с братьями Уклейкиными вышли на оживленную улицу и направились к оставленной неподалеку машине. Вдруг на глаза им попалась уличная собачонка, перебегавшая дорогу, направляясь куда-то по своим собственным собачьим делам. Она не успела добежать до противоположного тротуара, увидев мчащуюся навстречу машину. Собака бросилась назад, заметалась в растерянности и устремилась прямо под колеса сверкающего черного «форда». Еще секунда — и несчастная собачонка погибла бы под машиной, но Демьян Уклейкин бросился на проезжую часть и в стремительном прыжке буквально выхватил шавку из-под колес.
«Форд» резко затормозил, из него выскочил разъяренный водитель и заорал:
— Эй, мужик, ты что — совсем сдурел? Тебе жить надоело? Это, конечно, твои проблемы, а только мне из-за тебя на зону отправляться не в кайф! Хорошо, тормоза не подвели!
— Смотреть надо, куда едешь! — рявкнул на водителя подоспевший на помощь брату Касьян. — Чуть животное не задавил!
Водитель «форда» разглядел братьев Уклейкиных и решил не связываться с ними. Он пробормотал себе под нос что-то вроде «совсем все чокнутые, дурдом вас давно дожидается», сел в свою машину и поскорее уехал. Касьян проводил его неприязненным взглядом, Демьян заботливо прижал к груди спасенную собачонку, почесал ее за ухом и проговорил:
— Какие, однако, попадаются люди бесчувственные! Таким и права давать не следует!
