— И когда вы только все успеваете! — искренно восхитилась я. — Работаете, дом содержите, да еще делаете бисквиты…
Мэри рассмеялась:
— Провинциальная привычка. У нас в Новоклимовске женщины рукастые и быстрые. Темп жизни, правда, иной, не бегом, как в Москве, а шагом ходим. Я, когда сюда переехала, никак привыкнуть не могла. Город такой огромный, а Новоклимовск за час из конца в конец пешком пройти можно. Я сначала везде опаздывала: назначат мне встречу, и я по привычке за полчаса до свидания начинаю собираться. Спущусь в метро, и ужас охватывает: господи, ну и дура, ведь не успеть!
Я молча пила чай и ела невероятно вкусное печенье, а Мэри рассказывала свою биографию.
Родилась и жила она в Новоклимовске. Там же закончила школу и поступила в институт, на заочное отделение. Очень уж Мэри не хотелось отрываться от родных корней. Дочь этнического немца, Мэри с пеленок болтала на языке Гейне и Гёте, а ее папа Вальтер за всю свою жизнь так и не избавился от акцента, в минуты же особого волнения и вовсе забывал русский. Мама тоже в совершенстве «шпрехала» [5 - Шпрехала — искаженный немецкий, от глагола sprechen — говорить (Прим. автора.)], и в доме Антоновых чаще звучало «meine liebe», чем русский аналог «дорогая».
Кстати, папа Вальтер, естественно, не был Антоновым, но он очень хорошо понимал, какие сложности грозят жене, если та станет писать в анкете «Лаура Петровна Вайнштейн», поэтому взял фамилию супруги. Многие знакомые звали его Владимиром и не предполагали о его немецких корнях, а из-за акцента считали прибалтом.
Детство Мэри прошло счастливо. Папа хорошо зарабатывал, мама тоже приносила отличную зарплату — Лаура Петровна была тренером по гимнастике, и команда города Новоклимовска регулярно побеждала на соревнованиях. Одно время мама хотела сделать из Мэри чемпионку, но у дочери оказалась неподходящая фигура, слишком высокий рост, плохая растяжка. В общем, к спортивной карьере Мэри была абсолютно негодна, но девушка совершенно не страдала от того, что не оказалась на пьедестале почета. Тренировки вызывали у Мэри зевоту, она быстро уставала и не желала, как другие мамины ученицы, терпеть неизбежную боль. В конце концов Лаура Петровна со вздохом сказала ей: «Ладно, учи немецкий», — и девочка с радостью прекратила походы в спортзал.
В семнадцать лет Мэри поступила в московский институт, но в столицу она ездила всего два раза в год. Город пугал шумом и холодной деловитостью, жить в родных пенатах с любимыми родителями намного лучше, чем голодать в общежитии. Мэри не была амбициозна, ей не виделась во сне столица в качестве места постоянного проживания.
Когда Мэри перешла на третий курс, папа Вальтер скончался от инфаркта. Лаура Петровна поплакала и с утроенным рвением принялась за работу. Надо сказать, что женщина к тому времени преуспела — ее воспитаницы гремели на всю страну, прославляя город Новоклимовск. Лаура Петровна несколько раз получала более чем лестные предложения — ее приглашали перебраться в Москву, в северную столицу, в Киев, Минск… Все хотели иметь у себя легендарного тренера, но Лаура Петровна лишь улыбалась и говорила: «Где родился, там и пригодился, останусь на месте».
Мэр Новоклимовска очень ценил Лауру Петровну, городская администрация осыпала Антонову подарками: роскошный загородный дом, машина, льготы по оплате коммунальных услуг…
В общем, несмотря на кончину Вальтера, его вдова и дочь жили, ни в чем себе не отказывая. Кстати, Мэри не висела камнем на шее у матери — еще будучи студенткой, она стала сотрудничать с крупным издательством и получала за свои переводы вполне приличные гонорары. Антоновы казались — да и были на самом деле — беспроблемной семьей. Даже то, что Мэри родила вне брака дочь, не погасило радости, наоборот, Лаура Петровна воскликнула:
— Дети — это прекрасно. Кто у нас отец?
— Давай считать, что его не было, — попросила Мэри. — Непорочное зачатье.
— Хорошо, — кивнула мать и более не задала Мэри ни одного вопроса.
Новорожденную назвали Ларочкой.
Едва внучке исполнилось четыре годика, бабушка привела ее в спортзал, и тут всем стало понятно: крошка — восходящая звезда. Ларочка оказалась не по годам трудоспособной, упорной и невероятно честолюбивой, она хотела побеждать и только побеждать, ради медали девочка была готова тренироваться день и ночь.
Очень быстро она превратилась в лучшую гимнастку. Однако в девять лет Лара вдруг стала быстро расти. Увидав, что дочь за лето вытянулась на семь сантиметров, Мэри испугалась: если рост пойдет подобными темпами, то Ларочкина карьера гимнастки может прерваться в самом расцвете.
Лаура Петровна тоже казалась озабоченной. Но в середине августа бабушка съездила по делам в Москву, вернулась из столицы очень воодушевленная и заявила внучке:
— Есть комплекс упражнений, не скрою, очень трудных, но он остановит рост и одновременно придаст силу.
Ларочка с энтузиазмом принялась за работу и к зиме стала непобедима. У соперниц при виде фигурки Антоновой начиналась форменная истерика, все вокруг знали: если Ларочка вышла на помост, остальные должны проститься с медалями, школьница из Новоклимовска заберет все высшие награды. Перед Ларой открывалась блестящая карьера, к ней стали приглядываться мэтры гимнастики, кое-кто заикнулся об Олимпиаде.
И вдруг судьба разом перестала улыбаться Антоновым. Совершенно неожиданно, в полном расцвете сил, скончалась Лаура Петровна. Легла спать здоровой, распланировав дела на завтра, но утром ежедневник не понадобился — его хозяйка не проснулась. На похоронах Мэри выплакала все глаза.
— Это самый страшный день в моей жизни, — твердила она, глядя, как комья рыжей глины летят на крышку гроба, — хуже никогда не будет.
Не следует думать, что Мэри с головой утонула в горе, Антонова ответственный человек, поэтому она не позволила себе стонать безостановочно. Предстояло воспитывать дочь, а значит, нужно было зарабатывать деньги.
Ларочку стала тренировать ученица Лауры Петровны Надюша. Но, видно, не имелось у нее таланта Антоновой, ее харизмы, фантазии… и Ларочка начала сдавать позиции. Справедливости ради нужно отметить, что и остальные гимнастки, бывшие воспитанницы Лауры Петровны, с первых мест скатились на восьмое, девятое. Но Ларочке пришлось хуже всех: тоненькая, словно тростиночка, девочка вдруг чудовищно растолстела.
Когда процесс только заявил о себе, Мэри сердилась на дочь и сурово выговаривала ей:
— Ларонька! Ты филонишь!
— Нет, мамочка, — чуть не рыдала юная гимнастка, — отчего-то очень тяжело.
— Верно, легко в спорте не бывает, — кивала Мэри, — и прекрати постоянно есть.
— Не могу, — плакала Ларочка, — живот судорогой крутит, если не суну в него какую-нибудь еду.
— Ты просто распустилась, — кивала мать. — И как не стыдно! Ну что бы сказала бабушка? Каждый день вес прибавляется!
К лету Ларочка превратилась в бочку. И только тут до Мэри дошло: дочь разнесло не от обжорства или нежелания в полную силу тренироваться. Вернее, неудержимый аппетит и патологическая, совершенно несвойственная ранее Ларочке лень являются следствием некоей болезни.
Схватившись за голову, Мэри бросилась таскать дочку по врачам, и очень скоро, буквально сразу, нашлась причина: у Ларочки обнаружили нарушения в работе щитовидной железы.
— Подростку придется забыть о спортивной карьере, — сразу предупредили доктора.
— И черт бы с ней! — закричала Мэри. — Сделайте что-нибудь, пусть вес упадет!
Ларе прописали таблетки, сначала одни, потом другие, следом третьи. Но лучше не стало, девочка сидела на жесткой диете, даже не смотрела на жирное, сладкое, копченое, соленое, питалась горсткой пареных овощей и… полнела.
На Мэри потихоньку наваливалась безнадежность. Все вокруг от души жалели Ларочку, дети в классе и учителя старались изо всех сил, чтобы недавняя чемпионка не пала духом, но Ларочке делалось все хуже и хуже, причем не только морально, но и физически.
Решение переехать в Москву и обратиться к столичным профессорам Мэри приняла после цепи крайне неприятных происшествий. В ноябре переводчица, сдав в издательство очередную книгу, купила Ларочке с полученного гонорара небольшой подарок и поспешила домой.
Когда она открыла дверь, в квартире не горел свет.
— Ларонька, ты дома? — крикнула Мэри.
Но девочка не ответила. Встревоженная женщина машинально глянула на часы и, отметив, что стрелки показывают десять вечера, быстрым шагом добралась до гостиной и зажгла люстру. Ларочка, сжавшись в комок, сидела на диване.
— Что случилось? — кинулась к ней мама.
— Он ушел? — прошептала в ответ Лара.
— Кто? — удивилась Мэри.
Дочь разрыдалась, сквозь всхлипывания мать едва услышала рассказ…
