Внутренний дворик кондо-комплекса, построенного в форме буквы «П», зарос сорняками высотой с дерево, сухой бассейн забился песком, ржавыми шезлонгами и огромными кусками бетона. Прибрежные сооружения полностью убрали, оставив только железные каркасы.
Крошечный пляж перед руинами пустовал, слишком загроможденный черными валунами и бетонными блоками, чтобы на нем можно было комфортно загорать. Через неглубокую и спокойную воду бухты отлично просматривалось дно из вулканической породы, создающей сотни укромных уголков и трещин для тропических рыб.
Я надела маску, ласты, трубку и спиной попятилась в море, пока вода не достала до груди. В теплой и абсолютно прозрачной воде резвилось множество разноцветных рыбок. Я нырнула и с удовольствием заплескалась в море.
Я потеряла счет времени. Мне казалось, будто я плаваю в аквариуме в приемной дантиста моей дочери. Я подсознательно ожидала, что сейчас выплыву из-за очередного камня и увижу огромное лицо какого-нибудь парня с брекетами, уставившегося на меня, прижав нос к стеклу.
Стоило лишь бросить несколько гранул корма, как косяки рыбы начинали щекотать мою кожу и тыкаться в маску.
Ум мой и вовсе ослеп, пока я бездумно плавала, кормила рыбок, любуясь их ярким разнообразием.
В некотором смысле это как резервуар сенсорной депривации. Только я, рыба и нежное течение. Глубокий релаксирующий транс подводного плавания ласково обволакивал мое сознание, пока я не бросила немного корма и в лицо из-за камня внезапно не выскочил угорь, как чертик из табакерки.
Я вскрикнула и дернулась, задрыгав ногами, глотнула воды и оцарапала ногу об острый как бритва край вулканического камня.
И только когда я встала, кашляя и истекая кровью, с криво напяленной маской, поняла, что глубина-то всего около трех футов.
Кашляя, я выбралась на пляж, села у линии прибоя и стянула ласты. Тут вода попала на двух-дюймовый порез на ноге, я впервые в жизни испытала действие соли на ране. Это похоже на растирание мочалкой из осколков стекла.
Пока я обтиралась, стараясь не заляпать кровью полотенце, почувствовала боль и зуд в напряженной спине. Разглядеть ее я не могла, но поняла, как серьезно обгорела. Сколько же часов я плавала лицом вниз, что моя спина поджарилась на солнце? Эх, больше в отпуске мне не покрасоваться в бикини. Оставшуюся часть недели придется ходить в футболках.
Но несмотря на дискомфорт, я не могла вспомнить, когда последний раз чувствовала себя лучше, вернее, так хорошо отдохнувшей. Я собрала вещички и поплелась обратно к курорту.
Монк выводил трио горничных через переднюю дверь, когда я входила в задний дворик.
— Увидимся завтра. Если у вас возникнут какие-нибудь вопросы, не стесняйтесь, звоните, — помахал он катившей свои тележки с швабрами, ведрами и пылесосами прислуге.
— Алоха.
Я ожидала, что обернувшись, он отведет взгляд от моей шокирующей наготы, но вместо этого он поспешил ко мне, уставившись на мою левую ногу.
— Что с тобой случилось?
— Я плавала и оцарапала ногу о камень. Ничего страшного.
— Ничего, если тебе нравится инфекция, гангрена и ампутация.
— Все не так уж плохо, мистер Монк.
— Немедленно сядь и положи ногу на стул.
Он взял меня за руку и повел к кухонному столу. Я села, и тут он заметил мою спину. Его дыхание перехватило. Судя по реакции, можно было подумать, что плоть облезла и он видит мой голый позвоночник.
— Я немного обгорела, — оправдывалась я. — Здесь это со всеми случается.
— Почему ты просто не облила себя бензином и не поднесла спичку? — он пододвинул стул, я подняла на него пораненную ногу. — Не двигайся.
Он поспешил в свою комнату и быстро вернулся с небольшой спортивной сумкой, поставив ее на стол. Придвинув стул ко мне, Монк вынул пару резиновых хирургических перчаток из сумки и надел их.
— Что в сумке? — поинтересовалась я.
— Разве ты никогда раньше не видела набор для бритья?
Он достал йод, антисептический крем, ватные тампоны, марлевые повязки, пинцет, ножницы и прочие медикаменты, которых хватило бы на небольшую больницу.
— Вы привезли это только для бритья?
— Я мог порезаться, — пояснил он.
— Или получить выстрел в грудь и извлечь из себя пулю.
Он смочил тампон йодом, поднял его с помощью пинцета, а затем аккуратно приложил к моей ране. Йод ужалил рану, но уже не так сильно, как соленая вода.
— Мне очень жаль, — извинился Монк. — Но это необходимые меры.
— Все в порядке.
Монк держал меня за ногу одной рукой, а другой колдовал над раной. Пока он проводил перевязку, я смотрела на него. Меня глубоко тронул этот жест неприкрытой нежности. Его неловкость из-за моей наготы исчезла. Беспокойство пересилило все его страхи. Ну, по крайней мере, большинство. Он так и не коснулся меня без перчаток.
— А чем Вы занимались, пока я плавала? — спросила я.
— Показывал горничным, как надо пылесосить, мыть пол и вытирать пыль, — ответил он. — Нам было очень весело.
— Вы посвятили этому увлекательному процессу все время в мое отсутствие?
— Я же в отпуске, поэтому могу себе позволить побыть немного диким.
Он закончил бинтовать порез и, используя пинцет, сложил использованные тампоны в герметичный мешочек, закрыл его и сунул в другой мешок.
— Повернись, — скомандовал он.
— Зачем?
— Чтобы нанести крем на твою спину.
— Вы намажете меня?!
Он пошел на кухню, прихватил несколько бумажных полотенец и намотал их на правую руку в перчатке так, что она стала похожа на прихватку. — Загорись мои волосы, ты бы погасила пламя? Тони я, ты бросила бы мне спасательный круг?
— Ну конечно!
— Это аналогично, — Монк вернулся, выдавил немного лосьона из тюбика на мои плечи и стал втирать его бумажным полотенцем.
Было такое ощущение, что он использует паяльную лампу. Я вскрикнула от боли и отшатнулась.
— Что случилось? — вздрогнул он.
— Вы бы еще наждачную бумагу взяли! Моя кожа очень чувствительная, особенно обгоревшая. Если собираетесь мазать меня и дальше, Вам придется использовать руки.
— Ты имеешь в виду, чтобы я прикоснулся к твоей коже?
— Можете оставить перчатки, если Вам так комфортнее.
У мусорного ведра Монк размотал бумажные полотенца, запихал в мешок, завязал его в узел, выбросил в ведро и вернулся на место. Он выдавил еще немного лосьона на мои плечи, сделал глубокий вдох и начал втирать его в мою кожу.
Я видела его отражение на стеклянной столешнице — отвращение и угрюмое выражение лица. Не прикосновения ко мне были ему неприятны (по крайней мере, я на это надеюсь). Перчатки не препятствовали ощущению жирной консистенции крема между его пальцами. Это Монк не любил. Но справлялся он отлично. Крем охладил мою кожу и сразу успокоил муки от ожога. И легкий, неуверенный массаж оказался весьма неплох.
— Как приятно, — промурлыкала я.
— Мне очень жаль, — смутился Монк. — Я перестану.
— Нет-нет, продолжайте! Смысл же и заключался в том, чтобы мне стало лучше.
— Я обеспечиваю медицинскую помощь.
— Правильно. Именно так это и ощущается — хорошая медицинская помощь.
— Я рад, — сказал Монк.
Он выдавил еще немного крема.
— Я планирую провести завтрашний день на экскурсии и закупить сувениры. Может, осмотрю Спаунтинг Хорн или каньон Ваимеа, или посмотрю Ханалеи, — делилась я планами. — Раз уж Вы закончили расследование, просто обязаны поехать со мной.
— Я не закончил.
— Вы поймали убийц Хелен, — возразила я.
— Но не поймал Свифта.
Я обернулась. — О чем Вы говорите?
Он поднял руки перед собой с такой гримасой, словно они покрыты навозом. — Я собираюсь изобличить его в мошенничестве, чем он и пробавляется.
— Пожалуйста, мистер Монк, не нужно.
Морщась, он снял покрытую кремом перчатку другой рукой в перчатке. — Он мошенник. Использует чужое горе и утрату для собственной выгоды.
— Если и так. Но он помог мне. Он и Вам может помочь.
— Я не нуждаюсь в его помощи, — Монк сунул перчатку в пакет и взял свежую из своего комплекта для бритья. — Он не разговаривает с мертвецами. Он одурачил тебя. Вот, что он творит.
Я раздумывала, сообщить ли ему слова Свифта о Труди, но решила, это только укрепит желание Монка доконать экстрасенса. У меня остался только один вариант.
— Я прошу Вас сделать мне одолжение, — обратилась я к нему. — Пожалуйста, оставьте его в покое.
Монк долго смотрел на меня. — Я выполню просьбу ради тебя, а не ради него.
Я поцеловала его в лоб. — Спасибо, мистер Монк!
— А теперь ты ответишь мне одолжением?
— Конечно.
— Надень эту перчатку на мою руку, — попросил он.
Я взяла новую перчатку и натянула ему на левую руку, затем он с ее помощью снял грязную перчатку с правой руки. Утилизировав покрытую лосьоном перчатку в очередной пакет, он стащил новую перчатку с левой руки и сложил туда же. Довольно увлекательно наблюдать за этим процессом. Я и сама могла снять с него перчатки, но, честно говоря, мысль не пришла мне в голову, а он и не просил.
