В мотеле тощий молодой клерк за конторкой сделал Декеру знак выйти в коридор.
– Я дал ключи вашей знакомой даме, – сказал он, подмигивая. – Не думаю, что вы будете в обиде.
– Конечно, нет, – сказал Декер. Кетрин – она все же приехала. Он почти бежал к своей комнате.
Войдя в комнату, Декер сразу же осознал, что Скинка больше нельзя причислять к вменяемым: он перескочил одним махом грань, отделяющую эксцентричную личность от социопата.
На полу лежала связанная Лэни Голт. Не просто связанная, но связанная крепко, перепеленутая, как мумия, от плеч до лодыжек восьмидесятифутовой мононитью, рыболовной леской.
По крайней мере, она была жива. Ее глаза были широко раскрыты, но, поскольку он видел их перевернутыми, трудно было понять их выражение. Декер заметил, что она была обнаженной, если не считать трусиков-бикини и серых полотняных туфель на резиновой подошве фирмы «Рибок». Ее рот был запечатан. Скинк несколько раз обвязал кусок клейкой ленты вокруг головы Лэни, плотно прижав и склеив ее кудрявые темные волосы. Декер решил оставить клейкую ленту напоследок.
– Не двигайся, – сказал Декер, как если бы она собиралась выйти за сигаретами. Из своего мешка с камерой Декер выудил карманный нож. Он встал на колени рядом с Лэни и начал перепиливать крепкие путы.
Скинк обернул ее примерно четыреста раз, крутил ее, как катушку, и для того, чтобы ее освободить, по-видимому, потребовалось бы не менее тридцати минут. Особенно осторожно он действовал, снимая клейкую ленту с ее рта.
– Боже, – задыхалась она, разглядывая багровые борозды на своем теле. Декер помог ей добраться до постели и передал блузу из ее сумки.
– Знаешь, – сказала Лэни, спокойная, как всегда. – Этот твой друг совсем свихнулся!
– Что он тебе сделал?
– То, что ты видел.
– И больше ничего?
– А этого не достаточно? – сказала Лэни. – Он перевязал меня, как рождественскую индейку. Самое мрачное было то, что он не произнес ни слова.
Декер почти не решался спросить:
– Почему он снял с тебя одежду?
Лэни покачала головой:
– Он этого не делал, это я. Думала сделать тебе сюрприз, когда ты вернешься. Я была почти голой, когда вломился этот верзила.
– Мы с ним живем в одной комнате, – сказал Декер смущенно.
– Мило.
– Он спит на полу.
– Тебе повезло.
Декер спросил:
– Он не казался разгневанным?
– Да не особенно. Я думаю, раздосадованным. Он связал меня, схватил свое оборудование и отбыл. Посмотри на меня, Декер, посмотри, что он сделал! У меня полосы на сиськах везде.
– Это пройдет, – сказал Декер, – как только восстановится кровообращение.
– Эта леска впилась в тыльную часть моих ног, – сказала Лэни, рассматривая себя в зеркало.
– Мне жаль, – сказал Декер. На него произвело впечатление, что Лэни восприняла это так спокойно. – Он не сказал, куда отправляется?
– Говорю тебе, он не произнес ни одного, черт его возьми, слова. Только все напевал и напевал эту песенку.
Декер уже перешел грань, когда удивляются.
– Песенку? – повторил он. – Скинк пел?
– Да. «Рыцари в белом атласе».
– Ах, «Муди Блюз». Этот человек – дитя шестидесятых.
– Он не слишком преуспел в этой манере пения, – проворчала Лэни.
– Поскольку он не нанес тебе ущерба...
Она метнула на него взгляд.
– Я хочу сказать, кроме того, что он тебя связал, – сказал Декер.
– Он не пытался меня освежевать, нет, – сказала Лэни, – и не вставлял электроды мне в глаза, если это то, на что ты намекаешь. Но все же он совершенно безумен.
– Я понимаю это.
– Знаешь, я могла бы вызвать полицейских.
– Зачем? Он давно ушел.
«Не так уж давно, – подумала Лэни. – Может быть, пятнадцать минут.»
– Не возражаешь, если я приму душ?
– Давай! – Декер тяжело опустился на кровать и закрыл глаза. Скоро он услышал, как бежит вода в ванной. Ему захотелось, чтобы это был дождь.
Лэни вышла, все еще мокрая, с нее стекала вода. Но пурпурные следы от лески побледнели.
– Ну вот и мы, – сказала она, слишком бодро. – Еще одна ночь, еще один мотель. Декер, мы в дерьме.
– Пожалуй, ты права.
– Помнишь последний раз?
– Конечно.
– Ну, не возбуждайся, черт возьми, – сказала она, хмурясь. Она завернулась в полотенце.
Декер всегда был любителем свежевымытых женщин, только что из-под душа. Большим усилием воли он заставил себя вести целенаправленную беседу.
– Это Деннис сказал тебе, что я здесь?
– Да, он это упомянул.
– Что еще он упоминал?
– Только о Дики и турнире, это все, – сказала Лэни. Она сидела на кровати, скрестив ноги. – Что с тобой? Я проделала такой путь, а ты ведешь себя так, будто у меня заразная болезнь.
– Тяжелый день, – сказал Декер.
Она потянулась к нему и взяла его за руки.
– Не беспокойся о своем мрачном друге, он доберется до Харни.
Декер сказал:
– Он забыл свой билет на самолет.
Не говоря уже о настойчивом новоорлеанском поручителе.
Нарушение спокойствия во время полета требовало вмешательства федеральных властей.
– С ним будет все в порядке, – сказала Лэни. – Положи его на шоссе, и он выест обратную дорогу, питаясь раздавленными змеями.
Декер оживился.
– Так ты знаешь о Скинке?
– Он живая легенда, – сказала Лэни. Она начала расстегивать рубашку Декера, – Одна легенда утверждает, что он серийный убийца из Орегона. Вторая, что он служил в ЦРУ и помогал убивать Трухильо. Есть еще версия, что он скрывается от Комиссии Уоррена.
– Все они первоклассные, – сказал Декер, но не мог предложить ничего более правдоподобного в отношении Скинка. Террорист из метро. Химик, занимавшийся секретной работой. Ведущий певец в Грасс Рутс. Выбирай по своему вкусу.
– Пойдем в постель, – сказала Лэни и, прежде чем Декер успел моргнуть, полотенце оказалось на полу, и она скользнула между муслиновыми простынями. – Идем, расскажешь мне о своем тяжелом дне.
И это, подумал Декер, говорит женщина, которую только что голую связал леской сумасшедший. Славная неугомонная старушка Лэни Голт.
Позже она проголодалась. Декер сказал, что здесь недалеко есть кабачок с отличными гамбургерами, но Лэни пилила его до тех пор, пока он не согласился доехать до самого Нового Орлеана. Она кинула свою сумку с постельными принадлежностями на заднее сиденье и объявила, что у нее есть своя комната в «Квортере», потому она не намерена оставаться в «Кволити Кортс» из опасения, что Скинк может вернуться. Декер ничуть не осудил ее.
Они отправились в «Акме» поужинать свежими устрицами и пивом. Лэни отпускала непристойные замечания по поводу устриц, а Декер вежливо улыбался, желая больше всего на свете оказаться снова в Майами в своем трейлере и в одиночестве. Ему нравилось порезвиться с ней в постели – по крайней мере он так думал в тот момент, – но ему трудно было вспомнить какую-нибудь пикантную деталь.
Вскоре после полуночи он извинился, отправился в платную телефонную кабину в Ибервиле и позвонил Джиму Тайлу во Флориду. Декер рассказал ему, что произошло со Скинком, Лэни и турниром окунеловов.
– Парень, – сказал патрульный, – он ее связал?
– И отбыл.
– Поезжай домой, – сказал Тайл.
– А как же Скинк?
– С ним будет все в порядке. У него бывают такие настроения.
Декер рассказал Тайлу о спектакле, который Скинк устроил в самолете.
– Завтра у него вызов в суд, – сказал Декер. – В федеральном здании в Пойдрасе. Если он позвонит, Джим, пожалуйста, напомни ему.
Тайл сказал:
– Дыши глубже!
Пока Декер говорил по телефону, Лэни заказала еще дюжину устриц – они лежали на половине раковины.
– Я сыт по горло, – сказал Декер, но все-таки съел одну.
– Деннис говорит, что ты близко подобрался к Локхарту.
Всю ночь она пыталась выведать, что произошло на турнире. Декер отмалчивался.
Лэни сказала:
– Я слышала по радио, что выиграл Дики.
– Это верно.
Радио? Что за радиостанция освещает рыболовные турниры? Декер задумался.
– Он снова смухлевал? – спросила Лэни.
– Не знаю. Возможно. – Декер помолчал. – Я отошлю твоему брату полный отчет.
– Он штаны намочит.
Твердый орешек, хотел сказать Декер. Вместо этого он сказал:
– Мы не сдадимся.
– Ты и Верзила?
– У него есть особые таланты. Не в отношении женщин.
Декер высадил ее у Бьенвиль Хаус. Его чувства нимало не были задеты, когда она не выразила желания пригласить его остаться на ночь.
Он не спеша ехал назад в Хэммонд. Было уже больше двух часов ночи, но дорога 1-10 была запружена большими грузовиками и полугрузовиками, направлявшимися в город. От света их передних фар у Декера слезились глаза.
На перекрестке недалеко от Лапласа он решил поехать по шоссе 51 вместо того, чтобы отправиться по новой дороге, соединявшей два штата. Эта ухабистая неосвещенная дорога была как раз такой, какую бы выбрал Скинк. Декер включил передние фары и медленно поехал, надеясь вопреки всякому смыслу, что где-нибудь у обочины дороги он увидит оранжевый дождевик. К тому времени, когда Декер добрался до Пас Манчак, все, что он видел, были серая лиса, двое детенышей енота и только что задавленная мокасиновая змея.
