– Заткнуть их нельзя?
– Или громкость убавить, – влезла Лизавета.
– Чай, не радио, живая душа, – возмутился Иван, – нравится им сильно когтеточка, вот и орут от восторга. Или хотите с изуродованными креслами жить?
– Мне так все равно, на чем сидеть, – пожал плечами Сережка.
– И мне, – добавил Кирюшка.
Я уже собралась к ним присоединиться, но тут из коридора раздался веселый голос Катюши:
– Всем привет, кто у нас валерьянку разлил?
Так вот чем пахнет в квартире!
– Ты облил когтеточку настойкой валерьянового корня! – закричала я.
– Точно, – кивнул Иван, – теперича не оторвутся, ишь как их разбирает…
– Надо немедленно унести когтеточку, – вспылила я, – несчастные киски опьянели и сейчас до обморока дойдут.
– По-моему, они уже теряют сознание, – сообщила Лизавета, указывая пальцем на Клауса, который, кинувшись на пол, принялся кататься на спине, изгибаясь во все стороны, – сейчас скончается!
– От удовольствия, – фыркнул Иван, – не желаете, не надо, я хотел как лучше…
– А вышло как всегда, – ответил Сережка, схватил когтеточку и поволок ее на помойку.
Едва за ним захлопнулась дверь, киски в изнеможении рухнули на пол и застыли в полной неподвижности.
Ночью я проснулась от легкого скрипа и тихих деликатных шагов. Полежала секунду без сна, потом выглянула в коридор.
Иван, в одних трусах и тапках, осторожно открывал входную дверь. Мое сердце тревожно сжалось, вот оно как! Мы поселили в доме бандита, он сейчас пригласит сообщников, те ворвутся, убьют домашних, ограбят квартиру… Но Иван не стал никого впускать, а, наоборот, выскользнул наружу. В ту же секунду я оценила абсурдность предположения! Ну зачем прокрадываться в дом ночью и брать на себя мокруху? Беспечных хозяев день-деньской нет на месте, сто раз уже можно было утащить все вещи, вынести мебель, да и продать саму квартиру… Нет, Ваня честный человек, это у меня от погони за убийцей крыша уехала. Случается такое иногда с профессионалами. Психиатру все кажутся сумасшедшими, учителю – двоечниками. Но куда он отправился, голый, в тапках? Может, решил покурить на лестничной клетке?
Я глянула в глазок. Никого! В полном недоумении постояла в прихожей и вдруг догадалась: лунатик! Иван из тех людей, которых будоражит полная луна. Находясь в странном, трансовом состоянии, лунатики совершают невероятные действия. Бродят по крышам, разгуливают по улицам в пижамах.. Стоит вспомнить классику детективного жанра, роман Коллинза «Лунный камень», там вообще жуткая ерунда приключилась из-за того, что главное действующее лицо бродило во сне по дому… Но сейчас ноябрь, причем морозный. Ваня в одних трусах… Упадет где-нибудь в сугроб, замерзнет.
Я метнулась в спальню к Сережке и Юлечке:
– Серенький, проснись!
Обычно разбудить парня невозможно, но сегодня он отчего-то резко сел и шепотом спросил:
– Что стряслось?
– Иди сюда, а то Юлю разбудим.
– Я не сплю, – бормотнула девушка, – вернее, уже не сплю.
Сев на кровать, я рассказала о странном поведении мастера.
– Охо-хо, – зевнул Сережка и потянулся за джинсами.
Юлечка нацепила халат.
– Надо на лестнице поискать, – сказала она.
– О-а-у-ы-и, – донеслось из гостиной, – о-а-у-ы-и!
– Иван внес когтеточку? – вздрогнул Сережка.
– Это Арчи, – вздохнула я.
– Запеченный в сухарях попугай мог бы послужить украшением новогоднего стола, – вздохнула Юлечка, вышла в коридор и тут же заорала: – А-а-а!!
Захлопали двери, появились Катюша, Кирюшка и Лизавета.
– Чего стряслось? – поинтересовалась подруга.
– Он меня клюнул, прямо в ногу, – злилась девушка, – до крови! Ну урод! С ума сошел, да?
– Думаю, ему не понравилась твоя идея приготовить его в панировке, – хихикнул Сережка, – небось Арчи предпочитает кляр.
– Замолчите, – заявила я и сообщила: – Иван пропал.
– Да ну? – изумился Кирюшка.
Пришлось объяснять суть дела ему и Лизе с Катюшей.
– Так, – подвела итог Катюша, – все россказни про то, как бойко лунатики бегают по крышам во сне и не падают, бред!
– Не бегают? – спросила Лиза.
– Еще как, – ответила Катя, – но падают, шагнут неловко, и готово дело. Нужно срочно искать Ваню, торопитесь!
Кирюшка и Лизавета пошли на чердак, Сережка и Юлечка поехали на лифте вниз, мы с Катюшей отправились в том же направлении по лестнице пешком, по дороге останавливаясь на каждом этаже.
Но тщетно, Иван как в воду канул. В подъезде стояли Юля и Сережка.
– Он не выходил, – сообщил Сергей, – но мы все равно до помойки добрели и вернулись.
– А почему вы решили, что Иван в доме?
Юлечка ткнула пальцем в цепочки следов, ведущие от подъезда.
– На снегу не было ничего, эти следы мы с Сережкой оставили, пока туда-сюда носились. Тут он где-то.
Битый час мы еще раз обыскивали здание, излазили все лестницы, прошли по чердаку… Не попали лишь в подвал. В связи с террористическими актами вход в него теперь украшала железная дверь с громадным замком. Усталые и злые мы вернулись домой. Часы показывали полседьмого. Ложиться спать не имело никакого смысла. – Куда он мог подеваться? – вздохнула Катя, включая чайник.
– Черт-те что прямо, – бормотнул Сережка.
– Не мог же Ваня испариться, – философски заметил Кирюшка, – ничто не может пропасть бесследно, закон сохранения энергии…
– Вы уже встали? – раздалось с порога.
Катюша повернулась так резко, что расплескала кофе.
– Ваня! Где ты был?!
– Да, где? – заорали хором остальные.
Встрепанный Иван моргал сонными глазами.
– Спал!
– Где? – не успокаивались все.
– На диване.
Повисло молчание, такая тишина устанавливается летом перед грозой.
– Никуда не бегал? – сурово поинтересовался Сергей.
– Нет, – спокойно ответил мастер, – да и зачем? Ночь же!
– Лампудель, – взвизгнул Сережка, – признайся, ты перепутала календарь и решила, что на дворе первое апреля!
– Но я видела Ваню в трусах возле двери!
– Быть такого не может, – спокойно парировал Иван, – я сплю как гранит, даже не шелохнусь!
– Хороша шутка, – возмутилась Лиза, – полночи по этажам носились! Представляю, как Лампа веселилась.
– Но я сама с вами ходила, – возмутилась я.
– Конечно, – не успокаивалась девочка, – чтобы поржать над дураками.
– Боже, спать хочу, умираю, – завела Юля.
– Мне, кстати, сегодня контрошку по русишу писать, – заныл Кирюшка, – точно трояк получу, а все из-за Лампы!
– Тогда скажи ей спасибо, – хихикнул ласковый старший брат, – а то обычно двояк приносишь!
– Ах ты, – заорал Кирка и бросился на Сережку.
– Хватит, – заявила Катя, – Лампе просто привиделось! Случается такое с людьми, от усталости.
– С чего она вдруг устала? – завела Лизавета. – Из школы Лампу уволили…
– Обеда никогда нет, – пел свою песню Кирюшка.
– Да бог с ней, с готовой едой, – злилась Лиза, – но даже продуктов никаких!
– Вот сами и купили бы, – слабо сопротивлялась я.
– Безобразие, – хором ответили дети, – мы учимся.
– О-а-у-ы-и, – раздался жуткий вопль.
От неожиданности все подскочили на месте. Арчи вошел в кухню и вновь взвыл:
– О-а-у-ы-и…
– Еще недавно он разговаривал человеческим голосом, – вздохнула Юлечка.
– В этом доме даже попугай одичал, – подвел итог Сережка, – небось от голода.
– Чем вы его кормите? – спросила я.
– Мы? – воскликнули домашние хором. – Мы думали, ты ему еду даешь вместе с остальными животными.
– Нет, – растерянно пробормотала я, – утром и вечером я ставлю кошкам «Вискас», а собакам «Роял Канин», про Арчи забыла.
– Интересно, почему он до сих пор еще не умер? – удивился Иван.
Тут попугай, словно поняв, о чем идет речь, с достоинством приблизился к кошачьим мискам и принялся с явным удовольствием уничтожать лежащий там корм.
– Дурдом, – резюмировал Сережка. – Арчи, вкусно?
– Вкус тропических фруктов, – голосом телевизионной рекламы ответил попугай, ловко щелкая «кошачье наслаждение».
– Ладно, ребята, на работу пора, – опомнилась Юля.
Дети, толкаясь, побежали в коридор и принялись спорить, кто первый займет ванную.
– У меня сегодня раскрой, – объявил Ваня, – выкройку сделал.
С этими словами он ушел из кухни. Катюша молча нарезала не слишком свежий батон, запихнула ломтики в тостер и неожиданно спросила:
– Правда, Лампа, где ты бегаешь целыми днями? Только не ври опять, что на свидания ходишь, в этот раз не поверю!
Я со вздохом налила в чашку кипяток и начала полоскать пакетик «Липтона». Ну вот, в этом доме все против меня, даже Катюня.
Около одиннадцати утра я стояла на Якиманке, напротив «Президент-отеля», возле двери, на которой висела вывеска «Модес хаар». Поколебавшись секунду, я ткнула в звонок, раздался легкий щелчок, и перед глазами открылась роскошная мраморная лестница. Ступени были нежно-розового цвета, перила горели золотом. Честно говоря, мне стало не по себе. На улице, несмотря на мороз, слякоть. Под ногами растеклось какое-то черно-серое месиво из остатков снега, льда и песка, которым щедро засыпают тротуары. Представляю, какие жуткие следы останутся на этой красоте.
