аккуратным забором. На его стук, под истошный лай дворового барбоса, хозяин вышел к калитке и, узнав Березинцева, пригласил в дом.
Выпив чаю на просторной веранде (судя по обстановке и качеству отделки, хозяин дома был мастером на все руки), коллеги обсудили вопросы, интересовавшие Андрея. Юрий Павлович был наслышан о происходящем в Даниловке, и имел полное представление о том, как развиваются события в связи с эпизоотией. По его мнению, не привитых, больных овец Хахарнов мог завезти только из «Труженика».
– …Самилин же – лодырь из лодырей, с руками выросшими из седалища, – определил хозяин дома, укоризненно покачав головой. – За него работают фельдшера и санитарки. Он на них всё переложил, в том числе, и прививки. Ну, ладно бы, переложил… Так, хотя бы, контролировал исполнение! А ему, видать, и контролировать лень. В этом смысле у них полная анархия.
Рассказал он и о том, почему Кубердяк благоволит к Самилину. По его словам, они и в самом деле какие-то семиюродные. Но, кроме того, Самилин несколько лет назад помог Кубердяку в одной пикантно-казусной ситуации: тот надумал жениться на молоденькой студенточке. А куда жену девать? И Самилин пришёл на выручку своему родственнику-боссу. Он развёлся со своей «половиной», и женился на экс-жене директора. Ну а тот, понятное дело, тут же женился на студентке.
– ..Санта-Барбара завистливо кусает локти! – смеясь, прокомментировал собеседник Березинцева.
Знал Юрий Павлович и о визитах в их село Руслана Хахарнова. Но, как отметил Сушко, лично с ним тот ни разу не «пересекался». Хахарнов приезжал украдкой, покупал у населения овец, и вывозил их в Даниловку без каких-либо справок. Видимо, скупердяйничал, не желал тратиться на справки. Однако, в любом случае, овцепоголовье, содержащееся в личных хозяйствах села Казначи и на других отделениях «Успеха», гарантированно привито от сибирки. Заболеть оно не могло бы ни при каких обстоятельствах. Поэтому, считал Сушко, единственно неблагополучный пункт, откуда могла пойти зараза – это одно из отделений «Труженика».
…Сразу после визита в Казначи, Березинцев отправился в Филимоновку. Это не очень большое село располагалось на берегу речки среди холмов. Где живёт местный ветврач Зоя Ведерина Андрей хорошо знал – Филимоновка входила в его ветучасток, и здесь он бывал достаточно часто. Особенно, в период массовых обработок весной и осенью.
Его появлению Зоя несколько удивилась – в период межсезонья Андрей в их селе гостем был нечастым. На его вопрос, не знает ли она о том, что может твориться на точке Гасалина, Ведерина лишь развела руками. По словам Зои всё, что происходит в «Труженике», окутано завесой секретности. Неделю назад в Филимоновку приезжал Свербилин. Зоя спросила его о том, что за суматоха творится вокруг гасалинских отар. Но, вместо ответа, Хрупкий лишь буркнул, что «нечего совать нос не в своё дело». Вроде того, «меньше знаешь – крепче спишь». Однако, из случайных разговоров её односельчан с людьми из Бубновки и других сёл «Труженика», удалось выяснить, что у Гасалина был крупный падёж, но куда дели павших овец – никто не знает.
– …Следы замели так, что комар носа не подточит… – Зоя сочувственно покачала головой. – Ну а подтвердить факт сибирки у Гасалина – ни он сам, ни кто-то другой из «Труженика» не согласится и под дулом пистолета. Все боятся Кубердяка. Так что, уличить Самилина, чтобы отбиться от обвинений в халатности, тебе будет очень непросто. Говорят, уже и в области все знают заранее: во всём виноват Березинцев. Вот такая у нас «правда» и «справедливость»…
На обратном пути Березинцев завернул на свои, даниловские фермы и провёл там экспресс-обходы. Когда он вернулся домой, уже вечерело. Закатив мотоцикл во двор, он увидел вышедшую из дома Ольгу, которая, явно, что-то хотела сказать.
– Что-то случилось? – Андрей насторожился, лишь взглянув на жену.
– Да, час назад к нам приходил этот ваш бегемот… Как его там? Скорбилов? Или Оскорбилов? Кстати, вёл он себя, и впрямь, оскорбительно: ввалился в дом, как был, в ботинках, как хозяин расхаживает, заглядывает в комнаты…
– Ничего себе! – Березинцев был очень неприятно удивлён этим визитом главного ветеринара. – Он что-нибудь говорил?
– Да, я была на кухне, гляжу, заглядывает чья-то толстая морда. Я вышла: вам чего? Он – ни «здравствуйте», ни «можно войти», а вот так, с ходу: где он? Ну, я сразу поняла, что это он спрашивает о тебе. Сказала ему, что ты уехал по делам. И, вообще, в дом его я не приглашала, поэтому буду не против, если он уйдёт. И – немедленно! Скривился, что-то хрюкнул, и ушёл. Дверями хлопнул…
– Ну, скотина! Я ему сейчас скажу пару «ласковых»! – Андрей развернулся, чтобы сходить к Ольгиным старикам, и от них по телефону поговорить со Свербиловым, но Ольга его остановила.
– Андрей, не пори горячку! Не обостряй! Ничего страшного не случилось. Просто, я хотела, чтобы ты был в курсе того, что происходит. Я так поняла, он боится, что ты найдёшь людей, которые скажут правду, и тебя поддержат. Поэтому и заметался.
– Да, ты права… – остановившись, Березинцев хмуро обронил. – Вот, хамло, вот, хамло!.. Ну, ничего, я уже точно, на все сто знаю: заразу развели на точке Гасалина. Хахарнов овец привёз именно от него. Осталось найти место, где они закопали свой падёж. И тогда – конец всем этим наскокам и наездам. Тогда они сами начнут искать, как спасти собственную шкуру. Ладно, схожу к Хахарновым, надо глянуть, что там у них…
Он быстро дошёл до «Шанхая». Дежурившего у калитки Хахрновых сержанта не было. Судя по всему, те, кто принимал такое решение, уже сообразили, что милицейский пост возле этого дома – не более чем их пустая перестраховщина и полная глупость. Ещё раньше был отменён запрет выпускать скотину на пастбище.
Руслана дома не оказалось. Алия, тягостно вздыхая, рассказала, что сегодня утром их овец убили методом удушения. В настоящий момент её муж на скотомогильнике сжигает трупы животных. Поскольку в округе Даниловки резиновых баллонов уже не найти, Хахарнову пришлось нанять фермера Опилова, который со свалки у Бубновки притащил с десяток белорусовских и комбайновских баллонов. Услышанным Березинцев был очень даже ошарашен. «Ну, надо же! – размышлял он, выходя на улицу. – Сбылась-таки мечта садиста-самоучки! Хоть овец, да задушил, дегенерат…»
Когда он возвращался домой, по пути ему встретился изрядно «поддатый» механизатор Ковшов. Поздоровавшись, Александр, мотая головой, тягостно выдохнул:
– …Ну, он и сволочь, этот Свербилов! Ох и сво-о-лочь! Васильич! Обещал-то он нам чего? За каждую овцу – полтинник. А на деле сколько дал? Тьфу! Меньше четвертака. И какого
