class="p1">Нужно повернуть к деревне. Какого лешего он за ней тащится?
Она остановилась, оглядела кривую березу, нависшую над грунтовой дорогой. Потопталась, принялась разглядывать траву вдоль дороги.
— И что такого примечательного в машине, которую вы видели?
— Она была без номеров.
Соседка побрела дальше, пристально вглядываясь себе под ноги.
Ванда рванула вперед, зарычала, Роман поймал собаку за ошейник.
На траве и дороге виднелись небольшие пятна, очень напоминающие кровь.
Собака зарычала снова.
— Ванда, фу, — одернул Роман.
Он походил, рассматривая дорогу возле сомнительных пятен, пнул ногой валявшуюся на дороге ветку и повернулся к соседке:
— Что еще вы видели?
— Почти ничего, — она подняла на него глаза. Глаза были красивые, большие, серые. — Машину и человека около нее.
— Какого человека? — У Лены глаза были голубые. По-настоящему голубые, как ни у кого больше.
Она пожала плечами, нахмурилась:
— Обычного. Похожего на вас.
Пожалуй, сосед вполне мог оказаться вчерашним мужиком. Человек на дороге тоже был коротко пострижен.
Роман отпустил собаку, еще походил вокруг, постоял.
— Как вас зовут? — посмотрев наконец на Юлю, спросил он.
— Юля.
— Роман. У меня дома записан телефон участкового, нужно ему позвонить.
— Я ничего толком не видела.
— Это не важно. Все равно нужно позвонить. Ночью сбили насмерть человека из деревни. Правда, нашли его не здесь.
— Я слышала, — подтвердила Юля, и опять он увидел близко огромные серые глаза. — Откуда вы знаете, что он попал под машину?
Глаза были испуганные, хотя она и пыталась скрыть испуг. Ему захотелось ее обнять. Просто так обнять, чтобы перестала бояться. После Лены он не обнимал никого.
— Он мог умереть от сердечного приступа. Или еще от чего-нибудь.
— Его сбила машина. Во всяком случае, по предварительному заключению. Я видел сестру погибшего, она мне сказала.
Юля повернула к деревне, он пошел за ней.
Она так сосредоточенно о чем-то думала, словно принимала важнейшее решение, и от этого казалась совсем потерянной. Ему было ее жаль и очень хотелось развеселить.
— Турция? — кивнув на ее руку, спросил он, чтобы ее отвлечь.
— Марокко.
— Предпочитаете экзотику?
Она пожала плечами, искоса на него посмотрела. Кажется, она перестала бояться, и он почему-то этому обрадовался.
— Как-то не задумывалась. А вы что предпочитаете?
— Север, — признался он и поправился: — Предпочитал.
Он думал, она спросит, почему предпочтения остались в прошлом, но она не спросила, и тогда он неожиданно сказал сам.
Сказал то, чего никогда никому не рассказывал.
— Я занимался рафтингом. У меня в прошлом году погиб друг, и я не смог его спасти. Ванда его собака. Я больше никогда не смогу сесть в лодку. Не потому, что боюсь, а так… не знаю почему.
Он был уверен, что Серега выплывет. Когда перевернулась лодка, это показалось ему забавным приключением, он даже не испугался, когда не увидел ни в воде, ни на берегу Сереги.
Ванда выплыла, а друг нет.
Он с трудом нашел в воде своего друга.
Юля не остановилась, не замедлила шага, даже не посмотрела на него, и это показалось ему самым правильным, что она могла сделать.
Лена начала бы охать, выспрашивать подробности.
Он никогда ни с кем не откровенничал, он этого терпеть не мог, но сейчас почему-то о сказанном не жалел.
У своей калитки Юля молча ему кивнула. Он окликнул собаку, обнюхивающую что-то в траве, направился к своему дому.
В телефоне был только один неотвеченный вызов, мамин. Юля перезвонила, доложила, что все в порядке, она не голодает, не мерзнет и абсолютно довольна спокойной деревенской жизнью.
Олег так и не позвонил, и Юля неожиданно поняла, что почему-то этому рада.
Маринад для курицы по-мароккански нужно было готовить немедленно, если она хочет попробовать изысканное блюдо сегодня. Готовить маринад Юля не стала. Собакам нельзя острого, а Юле хотелось, чтобы забавная Ванда снова наведалась к ней в гости.
Включила духовку и сунула в нее курицу. Просто и вкусно.
Юля спустила с крыльца кресло-шезлонг, установила его под яблоней. Сходила за ноутбуком, принялась делать эскиз будущего колье.
Она не удивилась, когда рядом послышалось частое собачье дыхание. И не удивилась, услышав над ухом:
— Давайте позвоним участковому.
Роман осмотрелся, подумал и сел на землю у Юлиных ног.
— Пойдемте в дом, — предложила она. — Земля холодная.
— Нормальная, — не согласился он и повертел в руках телефон. — Давайте позвоним.
Глаза у него были грустные, а сам он был чужой и совершенно незнакомый, но ей показалось вдруг, что она все о нем знает. Она знает, что он сейчас скажет и что сделает. С той самой минуты казалось, когда он сказал ей, что у него погиб друг. Или нет, позже, когда он уже шел рядом и косился на нее, думая, что она этого не видит.
Он шел и старался на нее не смотреть, а ей казалось, что смотреть ему хочется.
— Не хочу.
— Почему?
— Сегодня нет настроения. Завтра.
— Ну как хотите, — он пожал плечами, сунул телефон в карман джинсов. Для этого ему пришлось немного привстать.
На экране ее компа были ювелирные украшения. Она меняла их форму, видимо, в каком-то особом редакторе. Он заметил это, когда подходил. Потом она захлопнула ноутбук.
— Любите драгоценности? — что-то надо было спросить, и он спросил первое, что пришло в голову.
— Я ювелир, — объяснила она и засомневалась. — Или надо говорить ювелирка?
— Не знаю, — улыбнулся он. — Редкая профессия.
— Редкая, — кивнула она, провела рукой по ветке яблони, отвернулась.
— А где учат такой специальности? — Роман действительно этого не знал.
— Меня учил дедушка. Он был настоящим мастером, а я так… подмастерье.
Дедушка был настоящим мастером.
Больше всего она любила брошь с гранатами, которую дедушка делал для какой-то давней знакомой. Знакомая не дождалась броши, погибла в автокатастрофе. Брошь долго лежала у дедушки на куске бархата.
— Ты мне сделаешь такую же, когда я вырасту? — спрашивала маленькая Юля, бережно трогая пальцем темные камни. — Сделай, дедушка.
— Я подарю тебе эту, — обещал дед, улыбаясь.
Потом брошь куда-то исчезла, но Юлю она уже не интересовала. Она была современной девушкой и носила совсем другие украшения.
Когда дед умер, в его домашнем сейфе родители нашли приличную пачку долларов и гранатовую брошь. Готовые и недоделанные украшения и камни без оправы лежали в обычных деревянных шкатулках.
Роман ждал, что она спросит, чем он зарабатывает на жизнь, но она не спросила, покачивалась в кресле, и тогда он сказал сам:
— А я пишу пэо.
— Что вы пишете? — не поняла она.
— Пэо, — объяснил он. — Программное обеспечение.
До прошлого лета ему не пришло бы в голову жить в деревне. Он приходил
