– Бросьте на меня прощальный взгляд, господа...
Все трое как по команде вскинули головы и выжидательно на меня уставились.
– Ну? В чем дело? – буркнул Януш.
– Чего-нибудь новенькое задумали? – загорелся Витольд.
Весе ничего не спросил, только жадно пожирал меня глазами.
– Вам выпала честь видеть меня в последний раз, – жалобно протянула я. – Если что, не забудьте: курю я “Пяст”, от лука у меня изжога. Лучше лимоны... Будьте счастливы, всяческих вам жизненных благ и успехов!
Я вышла не оборачиваясь, но могу поклясться, что хоть один из троих да покрутил пальцем у виска...
В кабинете, куда меня препроводили, я увидела еще одного симпатичного, жаждущего общения мужчину, который без долгих церемоний потребовал от меня исчерпывающих объяснений...
Я умолкла и уныло уставилась на сидевшего за письменным столом человека. А тот не спешил оборвать затянувшуюся паузу – глубоко задумавшись, смотрел куда-то вдаль. Потом очнулся и перевел взгляд на меня.
– Это все?
– Все, как на духу. Могу, конечно, и подробней, но тогда уже про то, что я вкушала в эти дни на завтрак, обед и ужин, сколько раз у меня спускались на чулках петли, каких марок были машины у леваков, которые подбрасывали меня на работу, ну и о других, столь же существенных подробностях. Но это ведь не по вашей части?
– Нет, – согласился мужчина с еле заметной усмешкой. – Не по моей. Вы все очень толково рассказали, хотелось бы только еще раз услышать фамилии, которые вы упоминали.
– И не надейтесь, – решительно отрезала я. – Ни одной фамилии не называла и не назову, люди поделились со мной кое-какими сведениями по простоте душевной, а то и просто обмолвились. Мучайте хоть средневековыми пытками, ни одного имени вам не вырвать! Лучше сгнию в казематах!
– Поймите меня правильно. Вашим информаторам ничего не грозит, но должны же мы проверить их связи, знакомства, должны знать род их занятий, поведение, наконец образ мыслей...
– Фиг вам, извините за выражение. С маслом. Хватит того, что я сама знаю и этих людей, и образ их мыслей, вполне, скажу я вам, лояльный. Не затрудняйте себя, ничего не выйдет.
Мужчина посмотрел на меня со странным выражением лица.
– И вы никогда не ошибаетесь в лояльности ваших знакомых?
– Ник... – заикнулась было я и осеклась. Попал, что называется, в самую больную точку!
– Вот видите! Чужая душа потемки, да и знакомая, бывает, тоже. Подумайте, сколь трагическими последствиями может обернуться неоправданное доверие.
– Это точно, – желчно подтвердила я. – Особенно опасно доверяться мне.
Мой визави посерьезнел.
– Даю вам слово чести, что никто из этих людей не ощутит на себе даже тени подозрения – если, конечно, он не причастен к антигосударственной деятельности. Меня интересует только это. Больше ничего – ни разглашение служебных тайн, ни проявленное легкомыслие, мы занимаемся исключительно известной вам аферой.
Я заколебалась. Звучит убедительно, да и как не верить слову чести? Видно, пагубная наивность – мой всегдашний удел.
– Хорошо, – уныло согласилась я. – Договорились. Ваше счастье, что мой таинственный незнакомец так подло водил меня со своей лояльностью за нос, а то бы я молчала как могила, уж будьте покойны.
С тяжелым сердцем я продекламировала ему целые фрагменты из телефонного справочника, а потом спросила:
– Вам это что-нибудь говорит?
– Гм... Полагаю, вам уже не терпится домой. Можете быть свободны.
– Да вы что! Святая простота! Думаете, я уйду отсюда, не получив никаких объяснений? Не дождетесь, разве что ногами вперед!
– Позвольте, каких объяснений вы от меня ждете? – спросил он, уже откровенно ухмыляясь.
– Мне надо знать все об этом человеке! Кто он, как зовут, где живет, мало того, я хочу его видеть!
– Вы требуете от меня невозможного. С аферой еще не покончено, главный герой на свободе, и разглашать его имя мы не вправе. Тем более вам, сами же признаетесь, что человек вы непредсказуемый. Допустим, я его назову, можете вы поручиться, что не допустите опрометчивых действий?
Я задумалась. Нет, поручиться я не могла. Поручиться наоборот – это пожалуйста, какой-нибудь финт выкинется непроизвольно, сам собой.
– Единственное, что в моей власти, так это назвать участников из числа верных людей, трудившихся во благо родной державы. Включая и главного спеца. Да вы их фамилии уже слышали.
– Кое-какие... Зачем мне их фамилии?
– Очень симпатичные люди. Когда все будет позади, сможете с ними познакомиться.
– Вот еще. Не чувствую интереса.
– Иногда бывает полезно переключить свой интерес на другой объект... Клин клином!
Я прямо так и взвилась.
– Как вас следует понимать? Предлагаете свои услуги? – с медоточивым ехидством поинтересовалась я. – Не в обиду будь сказано, вы не в моем вкусе...
– Упаси бог, и в мыслях не было, я женат!.. Не сердитесь, я имел в виду кого-нибудь из этих ребят. Тут полно холостяков, вполне достойных вашего внимания. Их можно отметить крестиками.
Я бросила мрачный взгляд на список.
– Где-то мне эта фамилия попадалась, – рассеянно пробурчала я. – Этот, что ли, у них главный спец? А может, ошибаюсь. Ну и шуточки у вас, в таком солидном заведении – и так негуманно развлекаетесь за счет пытаемых. Когда прикажете ждать остальной информации?
– Как только ваш сердечный друг окажется за решеткой. Я вам позвоню... – И, помолчав, как бы про себя добавил:
– Если еще понадобится...
– Не могу избавиться от впечатления, что вы меня здорово дурачите, – высказала я на прощание свое недовольство. – Ума не приложу, чему бы это приписать. Наверно, обыкновенному садизму. Всего вам хорошего. Если не сдержите слова, встречаться со мной не советую.
– Думаю, о сохранении нашего разговора в тайне напоминать незачем?
– Незачем. Буду молчать пуще могилы. Честь труду...
* * *
Я вернулась домой только по той причине, что больше возвращаться было некуда, ноги сами меня привели, хотя я белого света перед собой не видела. Не видела, потому что смотрела правде в глаза: я проиграла, проиграла бесподобную, потрясающую игру.
О гениальное чутье любимой моей подруги! Клянусь больше никогда не пренебрегать судом ее внутреннего голоса!..
Изо дня в день, каждую минуту я твердила себе, что должна быть довольна финалом.
Чертовски довольна! Прямо на седьмом небе от счастья!
Я раскрыла великую тайну, устроила грандиозную, даже по моим масштабам, заварушку, человека, которого я ненавижу, ожидает расплата... Чего еще желать?
Пустые хлопоты. На дне моего глупейшего сердца тихо, но чувствительно шевелилась непонятная ноющая тоска.
Не полегчало и от знакомого голоса в трубке:
– Иоанна? Здравствуй, это Януш...
– Как поживаешь? – спросила я, как ни странно, не обнаружив в душе бурной радости.
– Хотел узнать, как у тебя с самочувствием. Последний раз ты, по-моему, была не в своей тарелке.
Не в своей тарелке!.. Господи, вот именно что не в своей! Выражение, точно соответствующее моему состоянию во время той кошмарной сцены в отеле...
Не полегчало и при встрече, – я снова сидела против него за ресторанным столиком и глядела в голубые глаза, а они лучезарно улыбались мне с загорелого лица. Не легче было и оттого, что женщина с малоинтеллигентным голосом больше ничем о себе не напоминала.
Я кружилась в чудесном вальсе-бостоне, и его неизменная ко мне симпатия казалась не такой уж платонической...
А на дне моего глупейшего сердца продолжала тихо шевелиться глупейшая тоска...
Не видя другого спасения от депрессии, я взялась за стирку. Чтобы еще больше себя измотать, полоскала не в машине, а в ванной, и действительно добилась желанного результата, поскольку уже отвыкла от домашних обязанностей, взваливая их на приходящую прислугу. Насухо протерев стиральную машину, развесив мокрое тряпье в кухне, я с комфортом устроилась на диване, собираясь с чистой совестью отдаться безделью. Закурила сигарету и откинулась на подушки.
Лампа отбрасывала мягкий свет, радио наигрывало так сентиментально, что прямо душу выворачивало. Стирка, похоже, не помогла. Физически измотала, а душу оставила в неприкосновенности.
Зазвонил телефон. Я с унылым безразличием потянулась к трубке. Звонки меня теперь не колышут.
– Слушаю...
– Добрый вечер...
Я молчала, с головы до пят завибрировав от густых, бархатных звуков знакомого голоса.
– Добрый вечер, – наконец ошеломленно прохрипела я.
– Ну и как?
Я окончательно обалдела. Это он, он спрашивает у меня: “Ну и как?”! Не знает, что я знаю, или делает вид, что не знает? Что за притча?! Что такое?
На меня вдруг нахлынули сомнения.
– Наверно, подобный вопрос должен исходить от меня? – осторожно заметила я.
