– Это, конечно, тоже неплохо, – согласился с догадливым коллегой капитан Ананасов. – Но я вообще-то имел в виду другое. Я имел в виду, что главное для нас с тобой в настоящий момент – оформить чистосердечное признание. Потому как тогда у нас дело будет завершено и раскрываемость преступлений резко повысится. И ждет нас с тобой благодарность от начальства и даже, возможно, денежная премия в размере полутора месячных окладов.
– Я признаюсь, я во всем признаюсь, – торопливо бормотал Александр Борисович. – Только заберите меня отсюда. Куда угодно! В тюрьму, на зону – только не оставляйте здесь, в этом кабинете!
– Кажется, ты прав, Гудронов, – вздохнул капитан Ананасов. – У нашего клиента точно не все дома.
В этот момент наметанный взгляд опытного капитана упал на разбросанные по письменному столу директора бумаги.
– А это что такое? – грозно спросил он у окончательно раскисшего Александра Борисовича.
– Расскажу! Все расскажу! – не унимался тот. – И про махинации со страховками, и про фиктивные компенсации, и про поддельные медицинские счета.
– Надо же, как мы с тобой, Гудронов, сегодня хорошо поработали, – умилился собственной наблюдательности капитан Ананасов. – Тут ведь премией в размере полутора окладов дело не ограничится. Тут дело экономическое, финансовое, так что, пожалуй, не меньше двух окладов будет. Только здесь уже другая квалификация нужна, не наша с тобой. Так что звони, Гудронов, в родную контору, вызывай коллег из ОБЭПа, из отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Скажи, что мы за них хорошее дело раскрутили!
Леня Маркиз действительно очень торопился на встречу с Алиной Дятловой. Ему срочно нужно было прояснить некоторые очень важные вопросы.
В пансионате за время его отсутствия ничего не изменилось. Все так же цвели георгины возле столовой, и собака Матильда топталась у крыльца. Алину он нашел в холле возле фикуса. Она читала глянцевый журнал и ела конфеты из большой коробки. На ней были черные брюки и лиловый свитер с высоким воротником.
– Вы же на диете, – не выдержал Леня, подойдя неслышно и отметив, что на одежде Алины нет ни одной булавки.
– Доктор, – Алина вскочила, сморщилась и выронила журнал. Столик качнулся, конфеты рассыпались. – Доктор! – Алина часто-часто заморгала, стараясь удержать слезы. – Куда же вы пропали? Я тут сижу совершенно одна, всеми забытая, в ужасных условиях, а вы как будто в воду канули. Я вам звонила, телефон отключен.
– Я был занят, – хмуро сообщил Леня, – я был занят делом.
– Как? То есть? – В голосе Алины прорвались визгливые нотки. – Вы завезли меня сюда, в этот медвежий угол, в эту богом забытую дыру и бросили на произвол судьбы! Я жалею, что доверилась вам!
– Вот как? – Леня еще больше помрачнел. – Я тоже о многом жалею. Но пока промолчу.
– На что это вы намекаете? – Алина уселась в кресло, положила ногу на ногу и вытащила сигарету. – Валентина Михайловна была права, когда советовала мне отнестись к вам с осторожностью, – с вызовом заявила она. – Она сказала, что вы не настоящий доктор и что раньше вы представлялись пожарным инспектором!
– Я поменял профессию, – невозмутимо ответил Маркиз, не делая попыток достать зажигалку. – Здесь в холле нельзя курить, говорю вам это как бывший пожарный инспектор.
– Вы меня обманули! – взвизгнула Алина. – Вы втерлись в мой дом, пользуясь моим состоянием и тем, что Олег…
Леня схватил ее за руку, выдернул из кресла, проволок через холл и, как бесчувственную куклу, втащил по лестнице на второй этаж. Вырвал из ее рук ключи и открыл номер. Номер был чистый и просторный, с цветным телевизором и ковром на полу. Маркиз бросил Алину в кресло и запер дверь изнутри.
– Вы тоже меня обманули, – сказал он тихо. – Вы утверждали, что жизнь ваша была чиста и безоблачна, что вы ничего не скрывали от своего мужа и что понятия не имеете, откуда взялась вся эта чертовщина – сороки, черные коты, потерянные кошельки.
– Но я и вправду, – Алина вытаращила глаза и прижала руки к груди. – Я понятия не имею…
– Хватит валять дурака! – прервал ее Леня. – Ваша скрытность стоила жизни вашему мужу!
Она побледнела и закрыла рот рукой. Непритворные слезы потекли по щекам и по подбородку, капали на свитер. Маркиз выдал женщине свой носовой платок и уселся напротив.
– Алина, – терпеливо начал он, – придя к вам домой, я обманул вас только в том, что я – психоаналитик. Ваш муж действительно хотел ко мне обратиться, но не успел. Возможно, если бы мы с ним встретились, все могло быть иначе. В отличие от вас он понял, что вся эта чертовщина не более чем ловкая и опасная интрига, что вас хотят запугать, а его – уверить в том, что у вас резко поехала крыша. Как хороший муж, он стал бы жалеть вас и успокаивать, обратился бы к врачам, а к ним только попади. Вас бы стали поить лекарствами, и вы вообще перестали бы соображать. Ваш супруг был опасен для злоумышленников, потому что сам хотел во всем разобраться. Он знал, что за ним следят, и не подошел ко мне прямо, чтобы не подставлять незнакомого человека…
Леня тяжко вздохнул, сожалея, что не прочитал записку сразу же. Алина рыдала навзрыд, прикрываясь его платком.
– Ладно, – строго сказал Леня, – теперь успокойтесь, выпейте водички и расскажите мне всю историю вашего замужества.
– Я родилась в большой семье в маленьком городе, – послушно начала Алина, – нас у родителей было шестеро.
– Стоп, стоп, – замахал Леня руками. – Так издалека начинать не нужно. Переходите сразу к делу.
– А дела никакого не было. В том-то и дело, что когда я окончила школу, выяснилось, что я ровным счетом ничего не умею делать. Ехать в большой город побоялась, да и денег на первое время родители все равно бы не дали. Кое-как перебивалась, пока не встретила Валерия. Чего уж его в нашу дыру занесло, дела какие-то были. Это я потом узнала, какие у него дела. А тогда – посадил в машину какую-то навороченную, увез в большой город.
– Это все лирика, – досадливо поморщился Леня, поглядев на часы, – вы поконкретнее.
– Я молодая, глупая была, свадьбы хотела. Чтобы все, как у людей. Расписались мы, свадьбу устроили на кораблике, шестьдесят человек гостей. Стала я Кристенко Алиной Ивановной. Муж квартиру купил, машину мне подарил, все вроде хорошо. Только непонятно, откуда деньги. Вроде бы нигде муж не работал, а только звонят ему разные голоса или у нас собираются какие-то люди, он меня всегда выгонял тогда из комнаты. Я по глупости еще пыталась его спрашивать. Он и разъяснил мне конкретно, чтобы не смела пикнуть. И никому не рассказывала, что у нас дома творится. Да что я знала-то? Но поняла после того разговора, что много будешь знать – не то что состаришься, состариться спокойно как раз не дадут.
Время идет, я живу как в тумане. Потом много всего случилось. В общем, поняла я, что муж у меня не только бандит, но и убийца. Такая, знаете, была у него профессия – людей убивать.
– Киллер, что ли?
– Да нет, не то чтобы киллер, но… сами же просили без подробностей. Однажды пришли за ним.
– Полиция?
– Нет, другие люди. Увели его, а меня стали бить и запугивать, что вообще убьют, если не скажу, где деньги. А что я могу сказать, если ничего не знаю?
Алина замолчала и обхватила себя за плечи, чтобы удержать дрожь. Леня подал ей еще одну сигарету.
– В общем, когда они отвлеклись ненадолго, я поняла, что бежать нужно. Схватила денег сколько было и паспорт – и к родителям, там затаилась. Пошли мы с мамой к знакомой паспортистке, подарила я ей кофточку фирменную, почти новую, сказала, что паспорт потеряла. Она мне и выписала новый, на прежнюю фамилию, стала я снова незамужней девицей. Через какое-то время приезжал ко мне человек один, сказал, что муж мой, Валерий Кристенко, сидит в тюрьме. Не то его кто-то подставил, не то сам он сел за кого-то, я уж не вникала. Того типа скорее спровадила и решила, что настала пора новую жизнь начинать. Приехала в Петербург, устроилась на работу секретаршей в одну фирму. Там мы с Олегом и познакомились.
– Понятно, – протянул Маркиз. – Стало быть, вы ему ничего не сказали, вышли замуж по новому паспорту и забыли о прежней жизни.
– А что мне было делать? – вскричала Алина. – Твердить как попугай на всех углах, что мой муж – бандит и убийца? Да от меня любой нормальный человек шарахнулся бы!
– Ладно, – Маркиз решительно тряхнул головой, – теперь слушайте меня. Значит, ваш первый муж отсидел свое, а потом разбогател. Или там разбогател, на зоне. Не зря искали у него какие-то деньги. Короче, как я понимаю, деньги эти он легализовал и стал, если можно так выразиться, примерным членом общества. Не знаю, отчего он умер, но на всякий случай примите соболезнования.
– Вы издеваетесь? – вскипела Алина. – Какое я к нему имею отношение?
– Да самое прямое! Потому что если раньше, при живом втором вашем муже, Олеге Дятлове, вы могли считаться двоемужницей, то теперь, после его смерти, у вас только один муж, первый. То есть его тоже нет, стало быть вы – дважды вдова, а это законом не карается. Знаете, есть такая пьеса у Толстого, «Живой труп» называется, так там прямо про вас!
