Оля остановилась около куста, полностью усыпанного красными розами. На одной ветке помещалось до пятидесяти бутонов.
— Уникальный вид роз… — отвлеклась она и продолжила: — Конечно, я искала наследников и беспокоясь за отца. Он выкладывал такие деньжищи за эту резиденцию, что я не прочь еще раз подстраховаться.
— Нашла кого-нибудь? — спросил Дима.
— Нет, конечно… из наследников нет. Нашли, правда, внука садовника — француза. Его звали Луно, он был пьяницей и жил очень бедно в селе недалеко от этих мест.
— Жил? — уточнил Дмитрий.
— Недавно Луно умер, но ничего особо интересного он не знал. Он помнил королеву. Говорил, что это была очень красивая и очень властная женщина, любила жизнь, старшего сына, мужчин и цветы. Когда Велизар стрелял в Василя, а попал в мать, королева решила установить памятник ему.
— Этот, что стоит рядом с домиком, где временно поселился я?
— Да… мраморная белая фигура. Луно утверждал, что его дед собственноручно устанавливал его.
— А Роза? О ней что-нибудь известно?
— Загадочная Роза… Говорят, что она была похожа на меня: невысокая, худая и рыжая. Ее судьба после случившейся трагедии в королевском семействе мало кого волновала. Девушка исчезла. Слухов было много, что она погибла в годы войны в концентрационном лагере, что ушла в монастырь…
— А несметные сокровища королевы Жечевой? — поинтересовался Дима.
Ольга весело рассмеялась:
— И ты об этом слышал?! По-моему, полный бред! Когда отец купил эту резиденцию с ботаническим садом, здесь царила полная разруха. Сколько денег он сюда вложил! Вот где состояние! А сколько раз мы уже страдали от этих неутомимых кладоискателей! Тайком прорываются к нам в сад и копают, копают, копают… Сколько розовых кустов загубили из-за этого мифического клада! И, несмотря на то что никто толком ничего не знает и доказать не может, мысли о несметных сокровищах не покидают некоторые беспокойные головы, — пожаловалась девушка, беря Диму под руку. — Приглашаю тебя прокатиться на нашем катере.
— С удовольствием.
Весь остаток дня молодые люди провели на полную катушку. Катались на катере, ездили на водных мотоциклах, побывали на двух красивых, фактически не тронутых человеком островках. Домой они возвратились под вечер, уставшие и довольные.
— Я приглашаю тебя, Оля, закончить этот чудесный день в ресторане, тем более что ты, наверное, проголодалась, — предложил Дима.
— Я надеялась, что ты позовешь меня к себе, — подмигнула ему девушка.
— Не хотелось бы торопить события, — тактично отозвался Дима.
— Тогда пойдем в наш ресторан. Там, по крайней мере, нас накормят вкусной едой, — согласилась Оля. — Недалеко от ресторана расположена моя любимая беседка, вся увитая плющом, рядом куст цветущего жасмина. Какой же там дурманящий, пряный аромат! Пьянеешь без вина… да еще рядом с тобой…
Дмитрий с Ольгой вошли в ботанический сад и направились по узкой тропинке, слабо освещенной уличными фонарями, вокруг которых вились ночные бабочки и мотыльки. Извилистая тропинка среди зарослей экзотических растений вела молодых людей, словно нить Ариадны, к ресторану. Уже послышалась приятная, тихая музыка, появились увитые зеленью беседки. Они вышли к ресторану семьи Кутеповых. Дима споткнулся и упал бы, если бы Оля не успела ухватить его за рукав.
— Извини… чуть не упал… Что здесь лежит прямо посередине дороги?..
— Ой! — вскрикнула девушка, отшатнувшись.
Дима посмотрел себе под ноги и похолодел: у него под ногами лежал Глеб. На спине, вытянувшись в струнку и безмятежно-удивленно смотря в небо своими голубыми, глупыми глазами. Дима нагнулся и потрогал его за шею, попытался растормошить, но этого не требовалось. Глебова шея, как и весь он, оставалась твердой и холодной, как уже далеко не живая ткань. Девушка все поняла по выражению Диминого лица и пронзительно закричала, кинувшись к нему на грудь.
Лето в этом году в Москве решило ограничиться двумя солнечными днями, после чего температура воздуха опять снизилась и снова пошел дождь. Неделю назад Дмитрий, Ева, Таня и Кристина вернулись домой, понеся значительные людские потери в лице арестованных Льва Леонидовича и Юрия и погибшего Глеба. Как это ни странно, но в смерти молодого, совершенно здорового парня Глеба болгарские полицейские не обнаружили ничего криминального. Вскрытие показало, что молодой человек умер от спазма гортани, в которую попал кусок мяса, то есть, попросту говоря, он подавился. Дима искренне жалел несчастного инструктора, хотя его иногда и пробивал истерический смех, что Глеба погубили набранные им калории. «Подавиться шашлыком — самая нелепейшая смерть, которую только можно себе представить!»
Татьяну не особо заботила судьба ее мужа Льва Леонидовича.
— А что ты хотела?! — кричала на Еву подруга. — Чтобы я обливалась слезами? Ты ведь пообщалась с ним!! Неужели ты не поняла, что за субчик мой муж? Он же ненормальный! Я не поручилась бы за него в суде, что он не мог придушить Кристину у бассейна. Если, допустим, она напоминала ему человека, разносящего заразу, то ситуация становилась непредсказуемой. Может быть, он тем самым спасал человечество от всеобщей эпидемии! В любом случае, мы ему ничем не поможем! Следствие разберется! — кинула Таня банальную фразу и, поправив прическу, спросила: — А где твой брат? Я бы хотела с ним встретиться… свидание в Болгарии у нас как-то не удалось.
— Знаешь, все свидания с Дмитрием заканчиваются как-то неудачно. Во время своей последней встречи с дочерью хозяина королевской резиденции Ольгой он наткнулся на труп Глеба. А вообще, я не знаю, где мой брат. После возвращения из Болгарии он уехал по делам домой в Петербург.
— А когда он вернется? — не отступала Таня. И оно было понятно! Юрий далеко. А тут на горизонте показался молодой, красивый и свободный мужчина.
— Честное слово, я не знаю. Но хочу предупредить, что ты не единственная женщина, которая хочет встретиться с моим братом, Кристина тоже наводила справки о нем.
— Вот шустрая девчонка! Но она мне не соперница! — хмыкнула Таня.
Ева почему-то только сейчас поняла, что подругами их с Таней вряд ли можно назвать, так как они совершенно не понимают друг друга.
Она вышла на работу «подбивать хвосты», так как за время ее отсутствия накопилось много дел, требующих завершения до начала учебного года. Настроения Еве это не прибавляло, на душе лежала огромная тяжесть из-за того, что двое ее знакомых томились в заточении. Ее отремонтированная машина, аккуратно доставленная на стоянку медицинского института, подливала масла в огонь.
Она вспомнила Юрия и никак не могла представить его хладнокровно вонзающим нож в грудь своей любовницы. По крайней мере, с ней самой он повел себя абсолютно порядочно. Еще она с ужасом поняла, что сильно тоскует по брату, и ее гнетет неизвестность, когда он снова приедет к ней и приедет ли вообще… Что она могла дать ему, что дала? Наверняка Дима разочаровался в своей родственнице, нудной, с кучей комплексов, не продвинутой, и особо не горит желанием продолжить общение. Брат не объявлялся и даже не звонил, а ей не хватало его жизнелюбия, рассудительности и хладнокровия. Она продолжала скучать по нему.
В один из обычных дней Ева Дмитриевна, как всегда, допоздна задержалась на кафедре. Ей не хотелось идти домой и вступать в перепалку с мамой, вернувшейся из санатория и первым делом поинтересовавшейся:
— А где Дмитрий? Понятно… Здесь у тебя тоже не получилось! Как ты можешь преподавать, если совершенно не умеешь ладить с людьми?
Ева закончила работу над графиком, сняла очки, глаза сильно слезились от усталости. Она, вздохнув, захлопнула папку, вышла и закрыла кабинет. Дежурная вахтерша тетя Зина приняла у нее ключи.
— Давно не виделись, Ева Дмитриевна. Я уже привыкла, что вы уходите последней из института. Наконец-то и вы съездили в отпуск. Так похорошели, помолодели, с красивым загаром!
— Спасибо, тетя Зина.
— Может быть, еще и на свадьбе вашей погуляем? Уж кто и заслуживает счастья, так это вы!
Ева еще раз поблагодарила вахтершу и вышла на улицу. Серый асфальт был абсолютно мокрый от непрекращающегося дождя, улица безлюдна. Она открыла черный мужской зонт и направилась к своему автомобилю на стоянку. Краем глаза она заметила старенькую машину Евгения Ильича.
«Значит, патологоанатом опять ночует на кафедре. Надо бы зайти к Евгению, поговорить, а то толком и не виделись после приезда из Болгарии», — подумала она и застучала каблуками в сторону здания анатомички.
На ее долгий, настойчивый стук дверь наконец-то открылась, и в проеме показалось небритое лицо Евгения Ильича.
— Ева?! Рад вас видеть, проходите, пожалуйста…
Она подняла ногу, чтобы переступить порог, но замерла на месте, так как увидела взгляд доктора, устремленный поверх ее головы. В нем были ужас, недоумение и страх…
