– Вот пакостина! – возмутилась Люся. – Сейчас еще вам налью, в колбасе много чаю, не переживайте, хватит на три-четыре порции.
Мафи оглушительно чихнула. Из пасти собаки вылетело белое облако. Псина подняла уши и издала звук, похожий на стон, нечто, смахивающее на дымок, стало медленно куриться над ее макушкой. Через секунду свернутый колечком хвост Мафуши распрямился, задрался, и из ее филейной части повалил фиолетовый дым. В гостиной ощутимо завоняло не очень чистым туалетом, где интенсивно использовали дезодорант с ароматом лаванды. Потом Мафи икнула, вздыбила шерсть, села столбом и тоскливо завыла. Из ее пасти вываливались клубы синего дыма.
– Что это с ней? – удивилась Люся. – Вам налить свеженького?
– Не-ик надо, – прозаикалась я, изумленно глядя на утопающую в лиловом облаке Мафи.
– Ик! – звонко произнес Дегтярев.
– Господи, – прошептала я, наблюдая, как от головы полковника исходит дым того же цвета, что и из попы собаки, – о‑о‑о! У тебя из ушей чадит.
Следом за Александром Михайловичем икать начали Машка, Игорь и Феликс.
– Вкуснота! – причмокнула Люся, допивая вторую порцию. – Бодрит, веселит, оздоравливает.
Мафи свалилась на бок и оглушительно захрапела.
– И успокаивает, – показывая пальцем на заснувшую собаку, заявила домработница. – Эффект сногсшибательный!
Ко мне вернулся голос.
– Людмила, похоже, вы щедро положили в чаек лаванды. И где нашли ее? На кухне среди специй ее нет. Не употребляю это растение в пищу.
– И зря, – укорила меня домработница. – Эти цветы, кстати, полезнее лука и морковки. Взяла в гардеробной мешки, которые там висели.
– Со средством от моли? – удивилась я.
– Ага. Вытрусила оттуда лаванду в колбасу, – продолжала Люся. – Немного не хватило, на два стакана воды нужно полкило кустарника, а у меня было четыреста девяносто восемь граммов, очень аккуратно всегда составляющие на весах отмеряю, но я подумала, что это не принципиально!
– Меня травят, как моль! – закричал полковник.
Я обрадовалась, ура! Дегтярев заговорил.
– Микрочешуекрылая бабочка намного меньше тебя, – заикнулась Маша. – И человека лавандой нельзя убить.
Отлично! Вот и Манюня к нам вернулась!
– Можно мне обычного чаю? – прошептал Феликс. – Черного, крепкого, с лимоном.
– Вижу, вам настой не понравился, – обиделась Людмила. – Ну и ладно, сама допью то, что в колбасе осталось.
Я покосилась на домработницу. Интересно, почему на нее зелье не действует? Может, Люся терминатор?
– И мне обычного чайку, а не этой пакости, – сказал Игорь. – А я вас десертом угощу. Вот.
Он открыл свой пакет, вынул оттуда несколько рулонов туалетной бумаги, поставил их на стол и потер руки.
– Каждому по штучке. Сейчас попробуете съедобную втулку, оцените ее по достоинству и станете спонсорами моего нового мегауспешного бизнес-проекта. Ну, кто первый? Со вкусом селедки под шубой! Александр Михайлович, вы любите эту закуску, поэтому вам первому даю. Обратите внимание на цвет бумаги! Это колер хвоста сельди с оттенком свеклы в майонезе.
Полковник вскочил и побежал вон из столовой со словами:
– Никогда! Хватит с меня чая со средством от моли.
– На мой взгляд, весьма мило закусить его втулкой от пипифакса, – рассмеялся Феликс.
– Ни за что, ни за какие деньги, – проорал толстяк и порысил в коридор.
Я прижала к губам салфетку. Наверное, не стоит говорить полковнику, что за ним тянется хвост фиолетового дыма.
Вчера я созвонилась со Светланой Зинкиной и договорилась с ней о встрече. Она сказала:
– Приезжайте ко мне на работу.
– У нас будет возможность поговорить? – предусмотрительно осведомилась я.
– Конечно, – заверила Зинкина, – не сомневайтесь. Мне по графику нужно помещение мыть. Если к одиннадцати прикатите, до трех буду в каптерке сидеть.
Я отправилась утром в путь и поняла, что в столице есть места, куда никогда не ступала моя нога. Будучи коренной москвичкой, я ни разу не была там, куда меня сейчас вел навигатор. Он командовал:
«Направо, через триста метров налево, прямо…»
Я послушно вертела рулем и удивлялась: еду по узкой, вымощенной бетонными плитами дороге, вокруг тянется промзона, высокие заборы, людей не видно…
«Через сто метров направо», – скомандовал «штурман».
Я покорилась, миновала красное кирпичное здание, двинулась дальше и услышала:
«Ваш путь окончен».
Перед капотом малолитражки выросли железные покосившиеся ворота. Я притормозила и в растерянности вышла наружу. Ну надо же, навигатор ошибся. Это не может быть улица Веселая, очень уж тут мрачно. Где я нахожусь? Надо вернуться к дому из красного кирпича, похоже, в нем кто-то живет, проезжая мимо, я заметила распахнутые окна. А что это за табличка криво висит на одной створке? Мне пришлось подойти вплотную, чтобы прочитать: «Заботкинское кладбище. Часы работы 8.00–16.00. Адрес: Веселая улица, дом 1».
Я попятилась, последняя фраза навигатора «Ваш путь окончен» приобрела зловещий смысл. Внезапно мне стало холодно, по спине побежал озноб, я села за руль, живо добралась до невысокого здания и поняла, что оно офисное. Вход украшало множество небольших табличек: «Пункт выдачи заказов интернет-магазина «Одри», «Гомеопатия Крылова», «Салон «Торнадо», «Стрижка собак мелких пород» и еще штук десять подобных. Среди них затесалась почти незаметная вывеска «Объединение «Долголетие», ранее «НИИбиораз». Я выдохнула. Нет, я добралась куда надо.
Я потянула на себя дверь, та приоткрылась, но тут же захлопнулась. Створка оказалась такой тяжелой, что мне ее не удалось удержать.
– Сейчас! – прохрипел скрипучий голос из домофона. – Пущу.
Через секунду дверь распахнулась.
– Быстрее! – крикнули из серой коробки, привинченной к косяку.
Я живо проскользнула внутрь, за спиной раздался грохот.
– Тяжелая, зараза, – сердито сказала худая женщина в темно-синем халате, – советское производство, тогда на века делали. НИИ построили в пятьдесят пятом, ну, я тогда тут не работала. Старые сотрудники давно поумирали, осталась одна Виктория Ивановна Кирова, ей небось двести лет. Она в НИИ в незапамятные времена пришла, теперь всем, кому не лень ее слушать, рассказывает, как от лаборантки до профессора прошла, одна запись у нее в трудовой книжке. Про сотрудников НИИ все знает, была бессменным председателем месткома, а когда такую должность занимаешь, то, хочешь не хочешь, о народе все выяснишь. Ой, ну я хороша! Языком мелю. Вы с телевидения? Да?
– Верно, – кивнула я.
– Вот сюда, в комнатку пойдем, напротив, – засуетилась Светлана. – Тесно у меня, но уютно. Все под рукой. Чайку хлебнете? Настоящий, не в пакетике. Кирова подарила, она в свои египетские годы по миру много летает, привозит мне сувенирчики: то конфеты, то заварку элитную. Мы с ней дружим. Хорошая женщина, не чванная, людей на сорта не делит. Пусть у меня образования высшего нет, но у нас с Кировой много общего.
Светлана вынула из шкафа жестяную банку.
– Вы мне вчера сказали, что телевидение собралось кино про Демидовых снимать. Это так? Или я неправильно вас поняла?
– Документальный фильм про Геннадия Борисовича, – лихо соврала я. – Он крупный бизнесмен, интересная фигура.
– Ишь ты, – пробормотала Зинкина, – прославился, значит.
Я принялась самозабвенно лгать:
– Я говорила с разными людьми, все хвалят Геннадия, как сладкое яблоко. А нам нужно немного острых специй. Зритель не любит один сироп. Понимаете? Может, у вас есть история, которая слегка затемнит облик предпринимателя? Человек не бывает со всех сторон золотым, где-то должно быть черное пятнышко.
Я полагала, что Светлана сейчас спросит, по какой причине «тележурналистка» приехала именно к ней за компроматом, и намеревалась ответить, что знаю об инциденте, который не так давно произошел у дверей дома Демидовых. Но Зинкина, налив в чайник кипяток, ухмыльнулась:
– Перчику надо? Сейчас столько его получите, что обыкаетесь. Генка убийца! И насильник! Как вам такое?
– Кого Демидов жизни лишил? – тут же спросила я.
Светлана подвинула ко мне чашку.
– Угощайтесь. Телевидение богатое, а я бедная. Лишние деньги мне не нужны, на жизнь хватает, и не привыкла я побираться. Зарплату получаю, у людей апартаменты мою, в одну комнату своей квартиры студентку жить пустила. Ей хорошо, и мне не скучно, плюс копейка капает. Но накоплений нет. Брат у меня не так давно умер. Надо ему памятник поставить. Телевидение мне денег на надгробие даст, а я правду про Демидовых выложу и вас с Викторией Ивановной познакомлю, она много чего про Генкиного папашу-кобеля знает. Дорогущий монумент из гранита мне без надобности. Простой камень, цоколь, надпись и место под урну для меня. Согласны?
