― Вань, ты чего? ― пропела Маша.
― И тебя разбудили? ― прорычал любимый муж.
― Кто? ― искренне удивилась Маша.
Села в постели и только сейчас услышала под окнами милицейскую сирену, гул на лестнице, на их площадке кто-то возмущенно кричал.
Ваня зажмурился: смотреть на нагую Машку, разрумянившуюся со сна ― платиновые волосы стекают по плечам, словно вода струиться, глаза на пол-лица кажутся совсем детскими, припухшие губы так и просят поцелуя ― просто невозможно!
Он вслепую нашарил свою сорочку, бросил жене и хрипло попросил:
― Маш, не провоцируй, видишь же, что-то случилось.
― Очень надо тебя провоцировать! ― фыркнула Маша, ныряя в широченный ворот Ваниной рубашки как в прорубь. ― Вечно ты…
Ваня мученически застонал: зря он пожертвовал свою рубашку, в ней Машка выглядела ничуть не менее соблазнительно, чем без нее. Еще и ворот сполз, обнажая круглое Машино плечико, матовое, с нежной, светящейся в полумраке кожей.
Маша, поймав откровенно голодный взгляд мужа, метнула в него подушкой и проворчала:
― Кто о чем…
― Ага, ― Ванька криво усмехнулся, ― кривой об очках, а нищий о баньке!
― Снова переврал!
Ваня в сердцах махнул рукой и влез в спортивный костюм, Маша никак не могла приучить его носить дома брюки. Упрямый муж держался несокрушимой скалой, игнорируя ее нытье. Утверждал, что «униформа» его и без того достала. Крутится, мол, весь день как белка в колесе, причем в костюме за семьсот баксов и в галстуке за двести ― полный отстой.
Маша услышала, как хлопнула входная дверь, муж любимый и единственный полетел на «разборки». Она заглянула в гостиную и застыла в дверях, умиленно улыбаясь. Котенок со щенком спали тесным клубком на диване ― как и всегда! ― а над ними дремал Василий, в полумраке выглядевший весьма внушительно.
Маша с трудом сдержала порыв приласкать малышей, пока безымянных, к сожалению. Она никак не могла ни на чем остановиться, слишком много прекрасных и экзотических имен вертелось в голове.
Правда, бессовестный Ванька, не мудрствуя лукаво, обзывал приемышей «мужиками», и Маша ужасно боялась, что они ЭТО примут за имя. Особенно, когда малыши наперегонки неслись на Ванькин голос, стоило ему переступить порог.
Василий, потревоженный светом, недовольно завозился, устраиваясь поудобнее. Покряхтел и пророкотал, не открывая глаз:
― Пр-риходите завтр-ра, завтр-ра, завтр-ра…
Маша фыркнула и осторожно прикрыла дверь.
Она выглянула на лестничную площадку, ее глаза изумленно округлились: все три двери нараспашку, соседи не спят, что-то взволнованно обсуждая. А Ванька вообще поднялся площадкой выше, Маша слышала его сердитый голос.
― Наташа! ― позвала она свистящим шепотом соседку. ― Что случилось?
― Ты не знаешь? ― удивилась та.
― Откуда? ― пожала плечами Маша. ― Я спала как сурок, это Ваньку шум разбудил. Вот он и вылетел выяснять, кому морду бить, ты ж его знаешь…
Наташа подошла, ее круглое лицо раскраснелось, глаза блестели. Она кивнула на лестницу и возбужденно прошипела:
― Ограбление!
― Иди ты!
― Вот честное слово!
Маша смотрела выжидающе, и Наташа рассказала, что баба Шура с четвертого этажа вызвала милицию. У старухи бессонница, вот и услышала странный шум в соседней квартире, будто там мебель роняли.
Жаль, пока милицейские машины подъехали, грабители смылись. Зато в квартире ― «Там Ленка Густелева живет, ну, рыжая, толстая, почти как твой Ванька!» ― все вверх дном перевернули. Искали деньги, понятно, Ленка, видимо, куда-то уехала ― «Она ж из круизов не вылазит, ты ее знаешь!» ― и ладно, а то бы прибили, чтоб не мешала. А милиция, понятно, по соседям пошла. Кто что слышал выясняли, да кто что заметил. Правда, только верхние этажи опрашивали, а здесь не звонили, они сами от шума проснулись.
Наташа рассказывала бессвязно, перепрыгивая с одного факта на другой, припоминая все Ленкины грехи, даже ее последнего мужа не забыла.
― … ведь явный бандюга, и женился на Ленке исключительно из-за денег, он же не слепой, Витька, чтоб в такую толстуху влюбиться!
Она уверяла Машу, что он-то и шарил в квартире. Не мог простить Ленке, что вышвырнула его из дома как котенка.
Маша слушала соседку, а сама взволнованно думала: «Неужели этот Кожаный так оперативно подсуетился? Узнал адрес «дамы в синем» и залез в квартиру, надеясь отыскать там свой конверт или… алмазы?»
Маша смотрела, как шевелятся ярко накрашенные Наташины губы, но слов не слышала. Ей вдруг стало страшно.
«Интересно, ОН лез в квартиру, предварительно выяснив, что никого нет? Мол, хозяйка куда-то смылась, и никто не помешает обыску? ― мрачно размышляла она. ― Или наоборот ― надеялся застать меня там и допросить, а потом и… ой, мамочка, куда ж мы с Лелькой влезли?!»
***
Тамара вернула трубку на место и удовлетворенно улыбнулась: завтра Наливайко будет дома. Жаль, не сама Света ― где ее только носит?! ― а лишь ее мать. И она разрешила Тамаре забежать после обеда, поискать-таки пропавшее деловое письмо.
Смешно, но тетя Маша долго извинялась, что нечаянно подвела Тамару. Будто в самом деле виновата, что оказалась в больнице. И долго ругала бестолковую дочь, от которой всем одни неприятности.
Тамара посмотрела на часы: до конца рабочего дня оставался всего час ― и повернулась к компьютеру. Начальную таблицу ― нужно заказать активированный уголь для фильтров и органические добавки для ванн – Тамара не видела, думала, как передать завтра-послезавтра конверт Стасу.
Она почему-то не сомневалась, что найдет его в пакете. Тетя Маша сказала, он так и остался висеть на ручке кухонной двери. Наливайко вообще удивилась ее вопросу, она-то не связывала появление воров с принесенными Светой бумагами.
В кармане завибрировал сотовый. Тамара бросила взгляд на дисплей и спрятала телефон в ящик стола ― Лешка Сазонов.
Она ни за что не поднимет трубку!
Бессовестный Лешка вчера встретил ее после работы и нагло заявил что-то типа: «Хватит дуться, и трепать СЕБЕ нервы, ведь все равно станешь моей женой». А потом ― безобразно ухмыляясь! ― стал уверять, что Тамара влюблена в него как кошка, и только ее упрямство не позволяет себе в этом признаться.
Мол, ему-то ее признания не нужны, он и так все знает!
В который раз он нес подобную чушь?!
В тысячный?
Тамара стиснула зубы. Ее глаза посветлели от гнева, она ненавидела этого подлого человека. Что он себе позволяет?!
Никогда.
Да, это единственное слово, какое Сазонов от нее услышит. Тамара лучше выбросит телефон, чем ответит Лешке!
***
Лелька с Машей сидели на диване, котенок с щенком смело карабкался на их колени, беря новые в своей короткой жизни высоты, а Василий умостился на спинке, как на насесте, зорко наблюдая за малышами.
― Совсем обнаглели, ― Маша нежно погладила котенка по шелковистой спинке. ― Вчера Вихлястый нацепил темные очки, и весь день пасся у моего подъезда, из дома не выйти, вот честное слово!
― Ты ж сама этого хотела, ― мрачно заметила Лелька.
Она ушла с работы пораньше, отпросившись у Самсона Ильича. Из-за Машиного звонка. У Епифанцевой вдруг появилась какая-то свежая идея, которая «ну все, все изменит!»
Лелька, правда, не жалела, что сбежала из офиса. По-детски радовалась, что удалось избавиться от очередного маскарадного костюма. Сегодня она изображала ― Машкина очередная фантазия! ― невинную девчушку-«симпампончика».
Невинность, по Машиным понятиям, обеспечивали шелковые разноцветные банты в косичках, пышная челка над умело подведенными ― наивно-круглыми! – глазищами, яркие веснушки на носу и прикид образцовой школьницы.
Костик чуть в обморок не упал, открывая ей сегодня дверь. Никак не мог поверить, что эта милая девочка и есть та разбойница с попугаем, которая ежедневно третировала весь офис, высмеивая всех и вся.
Правда, попугай наличествовал. Но! Образцово-показательный попугай. При черной бабочке под массивным клювом, не взъерошенный, как обычно, а потрясающе благообразный.
