— Так Герман Борисович очень самостоятельный. Он ведь не станет обращаться в соответствующие органы. Тем более, что им и предъявить-то особенно нечего. Я так думаю, что он заставит Кристину до донышка исповедаться, а потом… Он ведь добрый, не злопамятный совсем. Мне кажется, это будет избыточная доза снотворного. Случайно. А семейный врач — должен же у них быть семейный врач — подтвердит, что Кристина в последнее время отчего-то сильно нервничала, спала плохо, ну, и так далее. Несчастный случай, не подкопаешься. Материальных интересов тут никаких, так что не будет милиция этим заниматься, пожурит безутешного вдовца за неосторожность, и то вряд ли.
Каким я был, таким остался.
Джеймс Бонд
Недели через две — Кристину уже похоронили, точнехонько по моему сценарию — я благополучно возобновила свою журналистскую беготню и как раз выходила из одной дружественной организации, регулярно снабжавшей меня всякими полезными материалами. Ну там актами проверок торговой сети и все такое прочее. Кроме довольно однообразных нарушений типа недовложения мяса в пельмени или использования в колбасе мяса хряка (если кто не в курсе, у полноценного свина, в отличие от борова, запах и вкус мяса специфические почти до несъедобности), в протоколах зачастую обнаруживались сущие перлы. В этот раз появилась возможность поразмышлять над актом проверки одного из кафе, а точнее, над наименованием фирменного блюда — «Мясо «Паганини». Красотища! Изысканно, загадочно, а главное — будит воображение. Не то мясо выкладывается в форме скрипки, не то на гарнир подаются обломки смычка, не то — первое и самое аппетитное предположение — для приготовления фирменного блюда откопали останки великого скрипача. Правда, он и при жизни не отличался особой мясистостью…
Как это обычно и бывает, от размышлений меня грубо отвлекла окружающая действительность. Еще не успев понять, в чем дело, я совершенно рефлекторно рванулась обратно в подворотню, из которой только что вышла. Чего это со мной? Окончательно отвлекшись от кулинарно-музыкальных изысканий, я осторожно, не особо высовываясь из подворотни, огляделась и вычислила объект, который мое подсознание определило как «знакомый, но лучше не отсвечивать» — германовский «мерседес», тормознувший метрах в двадцати от меня.
Подтверждая прозорливость моего подсознания, секунд через пять автомобиль выпустил из себя Германа. Современный дизайн, со свойственными ему округлыми и одновременно вытянутыми линиями, практически превращает машину в яйцо. Так что и ассоциации соответствующие.
Герман обошел машину, открыл правую дверцу… Появилась Нина. Или даже — явилась. Невозможно определить, что именно произошло — ни лицо, ни стиль одежды и макияжа, ни тем более фигура не изменились, — но это была совсем другая женщина. Такая, что только слепой не обернется. Слегка улыбающаяся, и тем не менее томная, явно привыкшая к поклонению и готовая его принять. Она сияла, она потрясала воображение. Таких женщин нельзя увидеть на киноэкранах — для кино они слишком хороши — лишь изредка такие появляются на театральной сцене…
Ох, не знаю… Во всяком случае, в подворотню я спряталась не напрасно.
Парочка направилась к дверям кафе, уютно расположившегося почти напротив того места, где Герман тормознул. То есть, конечно, сперва кафе расположилось, а уже потом, то есть сейчас, они возле него остановились. Впрочем, без разницы. Я автоматически проверила наличность. Дороговатое для меня заведение, ну да на чашку кофе, надо полагать, хватит. А кстати, как нынче поступают с теми, кто не в состоянии расплатиться за услуги общепита?
Ну не могла я ничего с собой поделать — ужасно хотелось послушать, о чем они будут беседовать. Уж очень говорящими были выражения их лиц — спокойно-выжидательное у Нины и восторженно-потрясенное у Германа. Как у пятнадцатилетнего подростка, которому разведенная в третий раз соседка объяснила, чем же все-таки мальчики отличаются от девочек, и что с этим можно делать…
Кофе оказался на удивление неплохим и даже не очень разорительным. А полутьма, едва-едва рассеиваемая небольшими светильниками — по два у каждого столика — как нельзя лучше соответствовала моим планам. Еще не хватало, чтобы парочка меня заметила. Герман-то настолько увлечен своей спутницей, что не обратит внимание даже на бегемота в павлиньих перьях, отплясывающего сарабанду, а вот Нина… От ее взгляда мало что укроется.
Столики разделялись резными деревянными колоннами — даже скорее перегородками — так что видимость была примерно как в сильный снегопад, зато слышимость — выше всяких похвал. Поскольку сквозь резной переплет кое-что было все-таки видно, я выбрала столик, к которому Нина сидела спиной. А Герману было не до того, чтобы следить за окружающей действительностью. Он каялся.
— Ниночка, родная моя! Я ведь ничего не знал. Почему ты ничего мне не сказала?
Нина не ответила. Но ее правое плечо, находившееся не дальше, чем в сорока сантиметрах от моих глаз, чуть-чуть приподнялось.
— Конечно, я дурак фантастический, должен был сам догадаться. Но мне и в голову не приходило… А мама знает?
Молчание, легкий вздох, потом прозвучал тихий, немного усталый голос:
— Наверное, — и после паузы Нина добавила: — Она со мной об этом не говорила.
— Почему же она мне ничего не сказала? Хотя бы когда Марина уехала в свою Францию. Сама ведь мне говорила, что не чает внуков дождаться, а тут…
— Ей так было удобнее. С женой сына не станешь обращаться, как с кухаркой.
Когда такого рода душещипательные беседы встречаются в книжках, всегда можно пропустить две-три страницы текста. Жаль, что в жизни такое невозможно. И чего меня сюда понесло?
Мелодрамы, как памятные фотографии — интересны только участникам событий. Незаинтересованному свидетелю они в лучшем случае скучны. Я расплатилась за кофе и, притворившись маленькой ниндзей, быстренько смотала удочки.
Не прошло и года, как Герман пригласил меня на свадьбу. Угадайте, какой ресторан они выбрали? Я поздравила, восторженно поблагодарила и, конечно, не явилась. Хватит с меня «Золотых львов»!
[1]
Сконвертировано и опубликовано на http://SamoLit.com/
Эти события изложены в повести «Никогда в жизни».
