– Вы у меня сейчас слезу выбьете, – мрачно ответил Трофим. – Ваша любовь, я так понимаю, была превыше всего и требовала жертв?
– Да, это так, и в этом я не сомневалась. Но в номере было очень темно, и я не рассматривала, почему-то была уверена, что уж в номер ее заселили правильно, вот и убила опять не ту. Может, в моем возрасте уже поздно становиться убийцей? – спросила она то ли сама себя, то ли Трофима.
– А третья попытка для чего нужна была? – поинтересовался Трофим, не отвечая на ее глупый вопрос. – Вошли в раж? Не смогли остановиться?
– Совершенно верно. Как-то обидно стало. Два трупа на мне, и ни одного нужного. Как два выстрела и ни одного попадания.
– И вы решили разыграть этот спектакль с переодеванием? – уточнил он. – И не забыли о старинных украшениях?
– Именно. Какой же вы догадливый, – прищурилась она.
– Если у человека на руке след от укола, а до этого он схватил женщину за руку и упал замертво, а женщина эта утверждает, что никаких уколов ему не делала, и я ей верю… Что тогда получается? Что в руке этой женщины что-то было. Антонина рассказала мне, что вы надели ей на палец какой-то старинный перстень. И мы нашли этот перстень, вы не поверите… Он весьма интересен.
– Да что вы? Когда же это вы все успеваете, молодой человек? – сузила глаза Валентина Петровна, понимая свою дальнейшую судьбу.
– Да, в сейфе нашли, Антонина его опознала. В нем секрет есть – выдвигающийся механизм в виде иглы, туда яд налить можно. И тогда при крепком рукопожатии обладатель этого чудо-перстня сможет убивать своих оппонентов. Интересная штучка. Я бы назвал это оружием.
– Интересная, необычная, – как эхо повторила Валентина Петровна.
– Вы надеялись, что по незнанию и по неосторожности Тоня сама себя уколет, и все.
– Надеялась, – вздохнула она. – У нее очень хороший ангел-хранитель… Никак было не убить.
– А яд, который вы так ловко разбрызгиваете вокруг себя, словно ядовитая паучиха, тоже из восемнадцатого века? Наверное, нашли в одной из таких штучек с секретом? Поэтому современные эксперты мучаются над составом? Скорее всего, в наше время уже нет таких ингредиентов. Не поделитесь рецептом? Или дайте хоть одну капельку, а то в человеческом теле он так быстро разлагается, что состав понять невозможно.
– А ты все за науку радеешь? То за физику, теперь за химию. Нет, милый, израсходовала я весь старинный яд. Последняя капля Антонине в перстень ушла, и без результата. Канул в Лету этот яд, а может, оно и к лучшему?
Трофим закурил.
– И стоило ни в чем не повинных людей так вот убивать?
– Говорю же… Надо было спасти музей и Гену. Тогда бы он посмотрел на меня другими глазами… Может быть…
– Так вы не знаете, что Геннадий Альфредович давно позаботился о своем благосостоянии? Видно, вас он в свои планы не посвятил, – сказал Трофим.
– Что ты имеешь в виду? – напряглась Валентина Петровна.
– Вы вот старались для него, а он, опытный антиквар, давно нашел картину неизвестного автора, на которой изображена императрица. Картина так себе, ценности особой не представляет. Дело в другом. Разглядел Геннадий Альфредович в ее короне один интересный камушек. Все камни как камни, а один – изумруд с камеей. Заметить это было сложно, но Геннадий заметил, и я, ваш покорный слуга, тоже. И тут в музей сдают коллекцию камей. Геннадий Альфредович не верит своим глазам, но в одной камее он узнает ту, с портрета. Он оставляет камею в коллекции, потому что без знания родословной это просто дорогой камень. Но корону на портрете на всякий случай перерисовал. Но и этого Борису Альфредовичу показалось мало, когда он узнал реальную стоимость этого украшения – миллион долларов. Он замалевал портрет пейзажем. По случайности эта картина была продана Антонине. И он пришел к ней не за блудом, как вы решили, а за картиной. А вы его из-за своей бабьей обиды там и убрали. А камея в миллион долларов осталась у вас в музее. На деньги, вырученные от ее продажи, он хотел порезвиться со Светланой, – закончил свой рассказ Трофим.
Сказать, что воцарилось тягостное молчание, ничего не сказать… Словно воздух сгустился и стало нечем дышать.
– Аминь. Значит, так тому и суждено было быть. Я теперь ни о чем не жалею, – тихо сказала Валентина Петровна. – Я ему доверяла как самой себе, а он… так ничего и не понял. Миллион долларов… С ума сойти, а я пошла на такие преступления ради того, чтобы вытащить любимого из долговой ямы. Ирония судьбы.
– Скорее всего, ваше сумасшествие, – поправил ее Трофим и вышел из кабинета.
Их разговор записывался, и после ухода Трофима в кабинет вошли люди в строгих костюмах и занялись пожилой женщиной. Она не сопротивлялась, а, наоборот, как могла, стала помогать следствию.
А еще через какое-то время Трофим сделал Антонине предложение руки и сердца. Больше ничто не мешало их счастью. Тоня не была оригинальна в своем решении:
– Не надейся услышать что-то кроме «да»! – заявила она.
– Я счастлив. Больше скажу, мы с тобой будем вместе вечно, до конца наших дней. Ты – мой человек, я это понял совершенно точно!
– А долго ли будет длиться наше счастье? – спросила Тоня, готовая пережить еще раз все эти муки, только чтобы все привело к счастливому концу.
– Долго… Бесконечно… Я рассчитал, метеорит растворится в бесконечном пространстве, я ручаюсь за это… погрешность – ноль, – ответил Трофим.
– Господи! Угроза устранена? – ахнула Тоня, которая даже спрашивать его не хотела об этом, чтобы лишний раз не нервировать.
– Совершенно верно. Абсолютно устранена! – кивнул уставший Трофим, словно он остановил метеорит вручную, приложив невиданные физические силы.
– Ты гений! – потрепала она его по волосам.
– Да, я такой, – улыбнулся он. – Но хочу сказать, что ты мне замечательно помогла. Я всегда относился к своим обязанностям несколько халатно. И вот впервые захотел сделать что-то лично для тебя, для себя, чтобы жить и любить не абстрактно, а по-настоящему. Твоя любовь помогла мне завершить начатое, кажется, именно этого звена и не хватало, – сказал Трофим, привлекая Тоню к себе.
Жаркий поцелуй ожег ее уста, у Тони закружилась от счастья голова. Она подняла глаза к небу, по которому неслись легкие перистые облака, и счастливо вздохнула – эта небесная высь уже не несла никакой угрозы, хотелось полететь к звездам, в бескрайнее манящее пространство… И если человеческая глупость и подлость способны убить в человеке самые светлые надежды и погасить свет в его глазах, то возвышенное чувство, напротив, помогает ему воспарить к небесам и совершить необыкновенные подвиги во имя такой земной и такой божественной любви…
