– Щас придушу обоих, – разозленный укушенный тип шагнул к Лоле.
– Стоп! – крикнул Маркиз и повернулся к Вольфу. – Мне терять нечего. У нас был уговор: я вам – Монику, вы мне – Лолу и собачку.
– Ну да, да, – с досадой ответил Вольф, – давайте же быстрее!
Лола прижимала к груди безжизненное тельце и горько рыдала. Маркиз погладил шерстку и уловил слабое биение сердца.
– Лола, он просто в шоке от страха. И держи уж ты его крепче, чтобы не вырвался, когда в себя придет. Поехали!
– Считай, что ты уже труп! – с ненавистью сказала Лола, проходя мимо укушенного.
Тот только хмыкнул.
К Маркизу в «Лексус» посадили именно его, чтобы не создавать в «Ауди» беспокойной атмосферы.
– Пистолетик-то опусти, – попросил Маркиз, трогая машину с места, – там ямы, ухабы, как бы не выстрелил он ненароком…
– Не выстрелит, – успокоил парень.
– Нервничаешь ты очень, – продолжал Маркиз, – собак боишься, а они таких не любят…
– Гляди, как бы и правда пистолет не пульнул, – ровным голосом произнес парень, глядя на дорогу, и Маркиз умолк.
Леня свернул с шоссе на проселок и снизил скорость. «Лексус» мягко запрыгал по рытвинам и ухабам. Сзади на небольшой дистанции мелькали фары «Ауди». Дорога пару раз вильнула среди густых темных кустов, в свете фар вспыхивающих осенним золотом, и невдалеке показались тусклые огни маленькой деревеньки.
– Фары погаси, – вполголоса проговорил человек Вольфа.
– Дорогу не найду, – огрызнулся Маркиз.
– Погаси, тебя сказали, – боец повысил голос и для большей убедительности щелкнул предохранителем пистолета, но тут же проговорил чуть мягче, примирительным тоном, не желая, видимо, еще больше нагнетать напряжение в отношениях: – Колея глубокая, куда ты из нее денешься…
Маркиз выключил свет фар, и на машину сразу со всех сторон надвинулась ночь. Джип все время норовил съехать с дороги, Маркиз еще больше снизил скорость и вел буквально на ощупь. Он оставил включенными задние габаритные огни, чтобы у едущей за ним «Ауди» был хоть какой-то ориентир и чтобы она в темноте не врезалась в «Лексус».
Двигатели автомобилей работали почти беззвучно. Наконец Маркиз поравнялся с первым домом деревни. Как и говорил доктор Длуголенский, это была полуразвалившаяся старая хибарка. Одно окно избушки светилось тусклым красноватым огоньком.
– Останови, – прошептал Маркизу человек Вольфа.
Леня затормозил, выключил мотор, наступила полная тишина. Боец беззвучно распахнул дверцу джипа со своей стороны, спрыгнул на траву. Леня переждал несколько секунд и последовал его примеру. Тут же рядом из темноты на него надвинулась гибкая пружинистая тень, и в самое ухо Маркиза горячо прошептали:
– Только попробуй зашуметь или побежать, тут же прирежу! Тихо иди вперед к следующему дому.
Маркиз двинулся вперед, стараясь не шуршать сухой осенней травой и чувствуя рядом незримое, опасное присутствие своего конвоира.
Второй дом от начала деревни темной массой прятался в глубине ночного сада. В доме ярко светилось одно окно, бросая отсветы на ближние яблони и жухлую осеннюю траву под ними, и от этого вокруг казалось еще темнее.
Сопровождавший Маркиза боец тронул Леню за плечо, дав знак остановиться, и приложил палец к губам. Впрочем, Леня и так почти не дышал – сама ночь, темные купы деревьев и движения в густой окружающей людей темноте еще более темных и таинственных теней как бы призывали к молчанию.
Рядом из мрака показались еще два человека – гибкие, бесшумные. Один из них легко перемахнул забор и, проскользнув по саду, подобрался к освещенному окну. Приподнявшись и осторожно заглянув в него, он обернулся и издал негромкий крик, подражая голосу ночной птицы. Второй боец ответил ему таким же криком и, перепрыгнув через забор, двинулся к дому. Две фигуры слились с темной бревенчатой стеной, скользнули от освещенного окна к одному из темных мрачных проемов. Раздался еле слышный звон разбитого стекла, тихо скрипнула рама, и две гибкие фигуры, подтянувшись, одна за другой исчезли в доме.
Конвоир Маркиза подтолкнул его к забору. Леня, вспомнив, как ловко это проделали бойцы Вольфа, лихо перепрыгнул преграду, стараясь не ударить в грязь лицом, но при этом здорово ушиб колено. Он вполголоса чертыхнулся, и тут же в бок ему ткнулось холодное твердое лезвие.
– Только пикни! – прошептал боец и толкнул Маркиза к дому.
Послушно и тихо Леня пошел к освещенному окну. Возле самого дома они остановились, человек Вольфа приподнялся на цыпочки и приготовил к стрельбе пистолет, готовясь подстраховать своих коллег, находящихся в доме. Маркиз тоже приподнялся, держась руками за наличник окна, и заглянул в освещенную комнату.
В комнате были два человека. Один из них – высокий, худой мужчина сидел за столом спиной к окну и тщательно смазывал пистолет. Напротив него стройная темноволосая женщина с короткой стрижкой складывала вещи в небольшой кожаный чемодан.
Стоявший возле Маркиза спецназовец поднес к глазам светящийся циферблат часов, выждал некоторое время, следя за секундной стрелкой, и затем отчетливо постучал в стекло стволом пистолета.
Мужчина, сидевший за столом, мгновенно вскочил, как развернувшаяся пружина, и направил в сторону окна тут же возникший в его руке черный револьвер.
Следующие несколько секунд показались Маркизу бесконечно долгими, а уложившиеся в них события – растянутыми, как будто время потекло по другим законам, а воздух стал плотным и замедлял движения людей. Зато каждый их жест, каждое движение были отчетливо видны и навсегда врезались в память. Он хорошо разглядел повернувшееся к окну напряженное и встревоженное лицо человека с револьвером, ярко освещенное и выразительное, – и при этом совершенно явственно понял, что это не тот человек, который заминировал машину доктора Длуголенского.
В то же мгновение дверь комнаты с грохотом распахнулась, и на пороге возник один из боевиков Вольфа.
Мужчина с револьвером развернулся на звук открывшейся двери, непрерывно стреляя, но в него уже летел брошенный спецназовцем нож, и доля секунды, которая понадобилась ему, чтобы повернуться от окна к двери, оказалась для него роковой: тяжелый десантный нож вонзился в его горло, выйдя из затылка, и темная кровь брызнула во все стороны.
Бросивший нож боец согнулся пополам, чтобы не попасть под револьверные пули, и отскочил в сторону, пропустив вперед своего напарника, который, низко пригнувшись, прыгнул к женщине, складывавшей чемодан. В руке у нее уже блестел небольшой никелированный пистолет, но она не успела сделать ни одного выстрела – спецназовец повалил ее на пол и заломил руку с оружием за спину.
Револьвер в руке высокого мужчины все еще продолжал стрелять, оставляя черные пулевые оспины на стенах комнаты, но глаза его были уже мертвыми, изо рта пульсирующим потоком бежала кровь. Наконец ноги его подогнулись, и он тяжело рухнул на пол.
Наступила тишина. Конвоир Маркиза подтолкнул Леню вбок стволом пистолета, откашлялся и спокойным голосом, показавшимся очень тихим после грохота выстрелов, скомандовал:
– Иди в дом!
Маркиз послушно поднялся на крыльцо и через темные сени вошел в освещенную комнату. Стены и пол были залиты кровью, как будто здесь только что резали барана. Спецназовцы Вольфа связывали по рукам и ногам темноволосую женщину, а она злобно ругалась, мешая русские и немецкие слова. Маркиз еще раз взглянул на труп с торчащей из горла рукояткой ножа. Хотя смерть меняет людей, особенно такая страшная смерть, Леня окончательно убедился в том, что это был совсем не тот человек, которого он видел не так давно на улице Некрасова возле машины Бориса Львовича Длуголенского.
«И ведь доктор говорил, – вспомнил Маркиз, – что здесь, кроме Виктора, был еще один мужчина!»
Оставив эти размышления при себе, Леня решил ждать, как дальше обернутся события. Приставленный к нему охранник стволом пистолета направил его к стулу и заставил сесть.
В это время на крыльце послышались шаги, и секунду спустя, подталкивая перед собой упирающуюся Лолу, в комнату вошел Вольф.
– Отдайте мою собачку, жестокий человек! – верещала Лола.
– Заткнись! – рявкнул Вольф, оглядывая комнату.
Увидев лежащий на полу труп и залитые кровью стены, Лола решила, что переигрывает, и замолчала – всем было явно не до нее с ее песиком.
Взгляд Вольфа остановился на темноволосой связанной женщине, которую его подручные бросили на кровать. Неуверенно покосившись на Маркиза, Вольф спросил его:
– Это действительно она?
– Да, – Маркиз кивнул, – это Моника. Хочу напомнить вам, что мы с Лолой выполнили ваше поручение.
– Да-да, – отмахнулся от него Вольф и подошел к Монике.
При виде его немка забилась, пытаясь разорвать веревки, и поток двуязычных ругательств еще обильнее полился из ее рта.
– Да, фрейлейн, внешность вы здорово изменили, – насмешливо проговорил герр Вольф, – но манера цветисто ругаться осталась прежней. Однако здешний хирург хорошо над вами поработал, я ни за что не узнал бы вас в новом обличье!
