Полковник сделал паузу, оглядел присутствующих.
— Это была совсем молодая женщина, не больше двадцати пяти, но она-то и была мозгом всей операции. И после дела она бесследно пропала…
— Как холодно! — проговорила в наступившей тишине Лариса, зябко кутаясь в свою замшевую куртку. — Нинель Петровна, нельзя ли затопить камин?
— Да, я сейчас… — экономка поднялась с дивана, но невольно поморщилась и прикоснулась рукой к ушибленной голове.
— Я вам помогу… — спохватилась Лариса. Она опустилась на корточки перед камином, чиркнула спичкой, поднесла к огню скомканный листок бумаги…
И тут Олю словно что-то подтолкнуло.
Она метнулась к сопернице и выхватила из ее рук занявшуюся бумагу.
— Ты что!.. — зло выкрикнула Лариса, попытавшись вырвать у нее листок, но Оля отскочила в сторону, развернула бумагу…
Это был кусок бумаги для факса, и на нем — фотография молодой девушки.
— Дайте-ка мне! — Глеб Иванович повелительно протянул тяжелую руку.
Он разгладил смятый листок, внимательно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Ларису.
— А вы изменились, Светлана! — проговорил полковник в наступившей тишине.
— Не знаю, о чем вы говорите… — огрызнулась женщина.
— Я хотел сказать, — заговорил Федор, — вчера, когда мы с ней танцевали, Лариса расспрашивала меня о Дмитрии Ильиче. О том, где он жил раньше, чем занимался… и когда я ей сообщил, что он жил в Воронеже, она как-то напряглась…
— А я слышала, как Дмитрий Ильич спрашивал ее, где он мог прежде ее видеть! — подала голос Даша. — Мне, говорит, лицо ваше очень знакомо, я, говорит, обязательно вспомню, где вас видел… И еще… когда наверху раздался телефонный звонок — мы не все были здесь! Ее не было, — Даша обвиняющим жестом показала на Ларису. — Это она оглушила экономку, чтобы спрятать факс из Воронежа!
— Отрицать бесполезно, — холодно произнес полковник. — Мы проведем опознание по всем правилам. Вы, конечно, перекрасили волосы, даже изменили внешность — но некоторые параметры человеческого лица неизменны, и вам придется отвечать за ту аферу. Но сейчас меня больше волнует смерть Дмитрия… Дмитрия Ильича!..
— Я тут ни при чем! — выкрикнула Лариса… или Светлана… или как ее зовут на самом деле. — Да, я изменила имя, изменила внешность, чтобы не сидеть за ту историю… кстати, я там оказалась совершенно случайным человеком, меня втянули против воли, и денег у меня нет… И экономку я оглушила, чтобы спрятать факс… да, мне было стыдно, что всплывет та история, — но к убийству Дмитрия Ильича я не имею никакого отношения! Это он, он все задумал и хотел меня втянуть, но я отказалась! — и она указала рукой на своего мужа.
— Что? — Игорь побагровел, бросился к жене, но та ловко отскочила и спряталась за широкой спиной Федора. — Сволочь! Ты думаешь, тебе опять удастся выйти сухой из воды?! Это ты, ты все задумала и решила убить Дмитрия Ильича, когда он тебя узнал!
— Неужели вы ему верите? — Лариса, стоя на безопасном расстоянии от мужа, обвела всех присутствующих (в основном мужчин) трогательным, молящим о помощи взглядом. Взглядом невинной жертвы, которую ведут на костер или на плаху.
И самое удивительное, что на лицах мужчин появилось сочувствие, желание вступиться за «невинную жертву»! И Слава уже шагнул вперед, чтобы защитить ее от разъяренного мужа…
И тут Оля поняла, что настал ее час. Если она не вмешается, эта Лариса снова выйдет сухой из воды. Шагнув вперед, Оля подняла руку, в которой сжимала кисточку от Ларисиной куртки.
— Утром я вместе с экономкой вошла в комнату Дмитрия Ильича, и вот что я нашла на полу возле его кровати. Думаю, все узнают эту кисточку? Она ведь оторвалась от твоей куртки, Лариса, когда ты душила Дмитрия Ильича подушкой. С этим ты не сможешь спорить, правда?
Это был блеф, это была ложь, но слова сами слетели с ее губ.
Оля сделала еще один шаг вперед и приложила кисточку к куртке, в которую Лариса по-прежнему зябко куталась. Кисточка подошла как нельзя лучше.
— Что и требовалось доказать, не правда ли? — Оля обвела окружающих победным взглядом.
— Сволочь! — взвизгнула Лариса, отскочив к дверям. — Дрянь подзаборная! Довольна, да? Да, я убила старого козла, а что мне еще оставалось делать? Мне просто не повезло… если бы он меня не узнал, все было бы отлично! Все эти мужики плясали бы под мою дудку! Да если бы я только захотела — твой муж побежал бы за мной…
Она оттолкнула оказавшуюся на пути Дашу, распахнула дверь…
И налетела на шофера Глеба Ивановича. Парень ловко схватил ее за локти и втолкнул обратно в комнату.
— Ну что, — проговорил полковник, поднимаясь с кресла, — финита ля комедия… Светлана Лаевская, вы арестованы по подозрению в убийстве Дмитрия Ильича Светозарова, а также в целом ряде других преступлений! Кроме аферы в Воронеже, за вами числится махинация с акциями в Самаре, фальшивые банковские авизо в Нижнем Новгороде, мошенничество со страховкой в Новосибирске… до сих пор вам всюду удавалось скрыться, сдав властям своих компаньонов, но сколько веревочке ни виться — конец будет!
— Вот оно как! — опомнился Михаил. — Сейчас она со своим липовым «мужем» хотела обокрасть нашу фирму… Игорь подготовил крупную сделку на поставку для нас оборудования, мы должны были перевести поставщикам огромную сумму денег и после этого наверняка больше не увидели бы ни денег, ни оборудования, ни Игоря с Ларисой… хорошо, что не утвердили эту сделку до разговора с Дмитрием Ильичом!..
Он спохватился, что сказал бестактность, и виновато замолчал.
К вечеру, дав милиции показания и оставив свои координаты, все разъехались по домам.
Оля с мужем выехали самыми последними, Слава был мрачен и угрюмо молчал. Оля тоже пригорюнилась. Она оглянулась, на прощание обведя взглядом дом, и зеленые елки за ним, и пустые клумбы, и голые фруктовые деревья. Больше они никогда сюда не приедут.
— Что вздыхаешь? — муж наконец нарушил повисшее в салоне машины молчание.
— Жалко старика, — Оля смахнула слезу, — только подумать, что из-за этой… этой… даже слова такого не могу подобрать…
— Знаешь… — неожиданно признался муж, — а я ведь ночью тоже не спал, выходил на улицу, но ничего не слышал…
— А что ты там делал? — Оля напряглась. — Расскажи!
— Да я дурак такой… — хмыкнул Слава. — Ты когда спать ушла, мы с ребятами выпили еще. И ведь знаю, что смешивать напитки нельзя, а вот не удержался… В общем, проснулся ночью — худо мне, решил на воздух выйти, отдышаться. Ну и болтался по двору, в кусты какие-то залез, еле выбрался. Только хотел в дом пойти, смотрю — ты идешь, волосы растрепаны, глаза горят и бормочешь что-то. Ну, думаю — глюки начались, надо бросать пить, если в собственной жене ведьму по ночам видишь… Олька, говори честно, ты ночью никуда не выходила?
— Да ты что! — Олин голос зазвенел возмущенно. — Куда это я пойду? Тебе все приснилось! Пить надо меньше!
— Вот решимся на ребенка — капли в рот не возьму! — торжественно пообещал Слава и обнял Олю свободной рукой. — Ничего такая ведьмочка во сне была!
Машина притормозила при въезде в город. На небольшой площади все так же сидели старушки с подзимней клюквой и весенними грибами. А вот и Олин знакомый мужичок удобно расположился на ящиках. Смолит себе свою дешевую сигаретку, а рядом прямо на земле валяются лосиные рога — никто из проезжающих на них не польстился.
Оля выглянула из окна машины и помахала мужичку рукой. Он пригляделся и подмигнул ей понятливо.
— С кем это ты кокетничаешь? — ревниво спросил муж.
— За дорогой следи, милый, — ответила Оля.
— Валь, а Валь! — заискивающим голосом позвал Жека. — Может, ты колы хочешь? Со льдом, а?
— Не мешай! — буркнул капитан милиции Мехреньгин. — Вот только мысль поймал…
— Это же надо, какая жара! — вздохнул Жека Топтунов, друг и напарник. — Это же просто уму непостижимо, чтобы в нашем северном городе — и такая жара…
Никто Жеке не ответил, да он и не ждал. В комнате, кроме них двоих, никого не было, только им, несчастным капитанам, выпала нелегкая доля дежурить в этот солнечный, не в меру жаркий выходной день июля.
В тесной комнатке было душно, из распахнутого окна дул не свежий ветерок, а знойный мистраль, как будто там, в гигантской духовке, пеклись тысячи и тысячи пирожков.
От жары и духоты на людей нападала не то чтобы лень, а какая-то апатия. Но работа есть работа, накопилось много нудной бумажной волокиты, и теперь капитан Мехреньгин корпел над очередным отчетом. Отчеты у него всегда получались лучше, чем у Жеки, так что легкомысленный и ленивый его напарник давно уже свалил на Мехреньгина такую неблагодарную работу. Но сегодня с утра Мехреньгин заартачился. Договорились по-честному, что первую половину пишет он, а вторую — напарник. И вот теперь хитрый Жека старался заговорить ему зубы, дабы Мехреньгин не заметил, что делает уже не свою часть работы.
