Я сделал несколько затяжек, изучая расположение лунок на подставке.
— Недавно один парень выиграл фонарик, — сказал он поощрительно. — Хороший фонарик с зелёным светом.
И наверняка потерял на нём не меньше доллара, подумал я. Фонарики выглядели в лучшем случае на тридцать пять центов.
— Я согласен. На мне вы потеряете сразу нож и зажигалку.
Он наклонился над прилавком.
— В одной из этих лунок лежит жетончик с номером двадцать. Если вы найдёте её, я выплачу вам двадцать долларов.
Я не казался убеждённым.
— Вы недовольны, что никто не пробил эту лунку до меня? И не подсовываете мне уже использованный пульт?
Мои слова немного задели его.
— Что вы, мистер. Приз на месте. Мы ведём честную игру.
Десять шансов против одного шанса из девятисот шестидесяти. Я положил десятицентовую монетку на прилавок, взял в руки ключ и пробил лунку. Я достал из неё туго скатанный комочек плотной бумаги и развернул его.
На бумажке ничего не было.
Я порылся в карманах в поисках десятицентовиков.
— Как жареные орешки. Стоит только начать, и потом уже не остановишься.
Я потерял ещё тридцать центов и только потом набрал на центральной панели восемь вниз и семь вправо. Ещё через несколько секунд я протягивал ему узкую полоску бумаги, при взгляде на которую у него отвис подбородок.
— Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь, — сказал я скромно.
Моя скромность стоила ему огорчённого покачивания головой, записи в графе убытков и двух бумажек по десять долларов, которые он отдал мне с заметным сожалением.
Ещё один панч был в «Шведской таверне», кварталом выше по главной улице.
Я выиграл двадцать долларов и там. Других подставок для панча в городе не было.
Следующим по списку шёл Итон-сити.
Эта история началась вчера, когда Ирэн Роджерс пришла в бюро и рассказала мне о своём деле.
— Как долго отсутствует ваш муж? — спросил я.
— Сэм обещал мне позвонить, в понедельник или, самое позднее, в среду, но не позвонил. Сегодня была пятница.
— Не вижу поводов для расстройства. Наверняка он просто немного перебрал где-нибудь в дороге.
— Сэм почти не пьёт. Маленький стаканчик пива — его предел. И то когда заставляют.
— Я не отказываюсь от работы, миссис Роджерс, поймите меня правильно, но почему бы вам не обратиться в полицию? Их всё-таки гораздо больше, чем нас. Кроме того, у них есть специальный отдел по розыску пропавших лиц.
На первый взгляд Ирэн Роджерс можно было дать не больше двадцати пяти — двадцати шести лет, но её зелёные глаза уже научились тщательно и бесстрастно оценивать всё окружающее.
— Если с Сэмом всё в порядке, я не хотела бы причинять ему лишние хлопоты.
— Что, по-вашему, могло произойти?
Она задумчиво изучала меня.
— Могу я надеяться, что то, что я собираюсь сказать вам…
— Оно умрёт во мне.
Она удовлетворённо кивнула.
— У Сэма есть напарник — Пит Кейбл. Пит разъезжает по городам и продаёт подставки для панча везде, где это возможно, — в тавернах, бакалейных лавках, на заправочных станциях. Подставки идут по пяти долларов за штуку и, кроме обычной прибыли, могут принести другую, более крупную выгоду — двадцать долларов. Тот, кто покупает подставку у Пита, должен выплачивать их из своего кармана, если кто-нибудь из играющих пробьёт выигрышный номер, но даже и в этом случае её новый хозяин чаще всего не остаётся внакладе.
Она достала из плоского металлического портсигара сигарету.
— На каждой подставке тысяча лунок по десять центов. Покупателю важно не только вернуть первоначальные пять долларов, но и получить сверх этого как можно больше, прежде чем будет пробита лунка с главным призом. Даже выплачивая выигрыш, он почти наверняка остаётся с прибылью, которая может составить долларов пятьдесят — как повезёт.
Я дал ей прикурить.
— Но ведь вычислить, где выигрыш, невозможно.
— Нет, конечно. Но это специальные подставки, и Пит знает, в какой лунке выигрыш. Он составляет список мест, где продал подставки, и звонит мне в отель. Мой муж дня через три-четыре едет вслед за Питом и, покупая для отвода глаз пару галлонов бензина или стакан пива, набивается на приглашение сыграть в панч. Разумеется, он выигрывает двадцать долларов.
Я захотел прикинуть в уме, какой доход мог приносить им панч.
— Сколько подставок Питу обычно удавалось продать в поездке?
— От десяти до пятнадцати за день.
Я принял за среднее двенадцать. Получилось, что Сэм Роджерс, следуя маршрутом Пита, собирал посеянный им урожай в двести сорок долларов, который они, по всей вероятности, делили пополам.
Ирэн Роджерс продолжала:
— Пит предпочитал продавать подставки в маленьких городах. Мы полагали, что в крупных городах больше опасность нарваться на неприятности.
— Вы сказали, что ваш муж обычно звонил вам. А вы сами ездили с ним?
— Нет. Чаще всего я останавливалась в отеле на месяц-другой, если мы задерживались в одном месте. Сейчас я снимаю номер в отеле «Вашингтон». Пит звонит мне и перечисляет все места, где он продал подставки, а я передаю список Сэму. Обычно Сэм звонил мне на третий или четвёртый день.
— Как давно вы занимаетесь этим?
— Около трёх лет.
Доля Сэма составляла около тридцати пяти тысяч долларов в год, и я не поручусь, что он делился ими с дядей Сэмом. Но я подумал и о другом. Тридцать пять тысяч в год и отель «Вашингтон» с дешёвыми четырёхдолларовыми номерами плохо сочетались друг с другом. Кроме того, междугородные автобусы никогда не ходили после семи часов.
— Пит знает об исчезновении вашего мужа?
Она ответила не сразу:
— Нет.
— Почему вы не поставили его в известность?
— Я не уверена, что он одобрительно отнесётся к моему намерению пойти к вам.
Она стряхнула пепел на поднос.
— В прошлую среду, когда Сэм позвонил, я передала ему последний список Пита. Он должен был закончить с ним в понедельник или, самое позднее, в среду и снова позвонить мне. Но я так и не дождалась от него звонка.
— А не могло так получиться, что он ещё не всё закончил?
Она покачала головой:
— Вряд ли. Но даже если бы дело обстояло именно так, он всё равно должен был позвонить. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
— Вы знаете, где сейчас может быть Пит Кейбл?
— Нет. Знаю только, что он предпочитает отели «Медфорд» любым другим и вообще находит удовольствие в постоянстве привычек. Но я не хотела бы, чтобы вы сейчас встречались с ним. Во всяком случае, чтобы это произошло по вашей инициативе.
— У вас сохранилась копия списка, который вы передали мужу в последний раз?
Она порылась в своей сумочке и достала из неё листок бумаги. Я пробежал глазами первые несколько строк:
«Рокфорд:
«Гараж Джека» — Л — 18 — 2.
«Таверна Ви и Дика» — С — 9 — 11.
«Пивная Гарольда» — Л — 6 — 14.
Нью-Оборн:
Продовольственный магазин «Красная звезда» — П — 12–16.
«Таверна Кловера» — С — 17 — 1».
— На листе отмечено сорок семь мест, — объясняла Ирэн. — Буквы «Л», «С» и «П» означают левую, среднюю и правую панели, а цифры — направление вниз и направо.
Она протянула мне фотографию своего мужа. У Сэма Роджерса были некрупные, но чрезвычайно чёткие и энергичные черты лица, однако что-то неуловимое в них сообщало взгляду выражение некоторой озабоченности и даже беспокойства.
— Какая машина была у Сэма?
— «Форд», модель «седан» выпуска 1956 года. Окрашена в тёмно-голубой цвет.
Я записал номер водительского удостоверения Сэма.
— «Седан» пятьдесят шестого года?
— Да. Сэм боялся лишних подозрений. Он говорил, что в маленьких городах никто не будет доверять чужаку с новой машиной.
У меня уже сложилась одна версия, но я не считал её серьёзной.
— Вам не приходила в голову мысль, что он собирался сбежать от вас?
Её лицо стало непроницаемо холодным.
— Если так, я хочу знать об этом.
Я мог начать с первых строчек на листке, переданном мне Ирэн Роджерс, но потом решил, что не будет большого вреда, если я начну с другого конца. В конце концов, я не против двадцатидолларовых экспериментов.
Я приехал в Итон-сити в начале восьмого и остановился у «Закусочной Харрисона». Потом купил ещё две пачки сигарет, и, пока я курил, хозяин всё время вертелся около панч-пульта.
С четвёртой попытки я протянул ему узкую полоску бумаги и снова разыграл удивление.
— Первый раз в жизни выигрываю что-нибудь.
Отдавая мне двадцать долларов, он вздохнул и с досадой посмотрел на часы.
— Мне следовало бы закрыться в семь, как всегда.
В списке против Итон-сити значилась ещё одна строчка — «Станция обслуживания и гараж Торка».
Мой бак был полон до отказа, с маслом всё в порядке, и шины содержали ровно столько воздуха, сколько им требовалось. Я отсоединил проводок звукового сигнала и поехал вниз по главной улице, пока не добрался до цели.
