Пробка из бутылки выскочила с характерным звуком.
– Согласна с тобой.
– Ничего, что у меня только пластиковые стаканчики?
– Не до изысков, мне бы в себя прийти… Наливай, выпьем по-простому, – отмахнулась она.
– Вот и в деревне жизнь простая и здоровая, – снова начал подтрунивать над ней Матвей. – В лес будем ходить по грибы, по ягоды…
– Я, когда по грибы хожу – пару раз и правда приходилось, – только мухоморы и вижу… потому что они одни яркие такие.
– Будешь их собирать, – не унимался Матвей.
– Зачем?
– Может, и они пригодятся.
– Так ведь ядовитые же! – Глаша присела в кресло и, подперев свое личико руками, показала свои знания в грибном деле.
– Зато красивые. Может, они нужны в фармакологии, при производстве лекарств каких-нибудь… Разберемся. А я буду собирать белые и лисички. Любишь лисички?
– Не пробовала. А белые только в сушеном варианте – из покупного пакетика суп варила. Чего ты с таким недоверием смотришь на меня? Ну, не было у моих родителей домика в деревне.
– Все, решено, я тебя познакомлю с Русью-матушкой. С ума сойти, человек всю жизнь живет на асфальте и не знает, что такое природа! Отсюда будут разные заболевания, товарищ доктор.
– Какие, интересно?
– Нервные! Потому что человек – часть природы, и если нет единения, подсознательно разрыв наружу и вылезет. Чем ты дышишь в городе? Испражнениями, извини, заводов, машин и тысяч людей. Нет, дорогая, в деревню! Да, в деревню! Я лично соберу для тебя боровиков и приготовлю классический грибной суп – наваристый, с хрустящими, упругими кусочками грибочков, с собственным экологически чистым золотистым лучком и яркой морковкой… А еще мы туда добавим чего? – хитро посмотрел он на нее.
– Чего? – сглотнула Глаша слюну и отпила вина, чтобы хоть чем-то наполнить неожиданно напомнивший о себе во время его рассказа желудок. И куда только недавно съеденные чебуреки делись? Наверное, только что от пережитого стресса испарились.
– Добавим домашней сметанки. Густой, кремовато-ванильного цвета, в которой ложка стоит, – продолжал между тем искуситель.
– Стоит… – как эхо повторила Глафира. – А лисички – грибы вкусные?
– Лисички я тебе пожарю на второе. С молодой, румяной и рассыпчатой картошечкой, – подхватил Матвей. – А на ужин приготовлю овощное соте и напеку для тебя оладушки…
– Остановите его, люди! – издала она возглас отчаяния.
– Меня уже не остановить! Еще по четвергам я стану ходить на речку – раз в неделю у нас будет рыбный день – и варить уху на костре с дымком из собственноручно выловленной рыбы, добавив в нее рюмочку водки, как в классическом рецепте.
– И ты все это умеешь? – посмотрела на него Глаша расширившимися глазами.
– Конечно! Я же вырос в деревне. И все могу, ты не пропадешь со мной. Еду я в дом всегда добуду! Вечером же подою корову и принесу тебе стакан парного молока. Любишь – не любишь, хочешь – не хочешь, а выпьешь. Есть такое слово – надо! Мы будем жить в доме, в большой деревенской избе в деревне Боровки у моей тетки Тамары, строгой, но доброй женщины. Ты станешь помогать ей по хозяйству, а я буду выполнять мужскую работу. Когда осенью похолодает, я растоплю печку и уложу тебя на нее, укутав одеялом на гусином пуху. А на ноги надену носочки из козьей или собачьей шерсти, что Тамара вяжет в дар всем своим знакомым и родным.
Глаза у Глаши стали размером с блюдце.
– А еще…
– Что может быть еще? – оторопела она, понимая, что в детстве недослушала сказок и сейчас слышит из уст этого сильного мужчины, который просто опутывает со всех сторон ее, самую красивую и завораживающую на свете.
– Еще, если ты захочешь помыться, я всегда смогу растопить тебе баньку. Потом мы пойдем на душистый сеновал и займемся там любовью. Как тебе мое «дас ист фантастиш»? Не смотри так, я все помню: только по согласию и в твердой памяти. Я не кот-баюн, который заговорит тебя сладкими речами да и сделает свое «черное дело». Хотя какую тетя Тамара делает самогоночку и наливочку! Настойка на меду, на клюкве, на облепихе…
– Хватит! Я поняла! Ты – садист. Кулинарный извращенец. Ты так запудрил мне мозги, что я уже захотела грибов, молока и сеновал.
– Особенно последнее меня очень радует! – ухмыльнулся Матвей.
– Я же только что ела чебуреки, а после твоих рассказов во мне снова проснулся голодный зверь. Стой! У меня же в номере есть два чебурека, сейчас я их принесу нам на закуску… – Глафира вскочила с места и запнулась.
– Боишься? – спросил Матвей, улыбаясь.
– Ага.
– Да не сунутся они больше, – потер он свой большой кулак. – Но могу сопроводить.
– Если тебя не затруднит…
Вернулись они с пакетом, в котором лежали чебуреки с сыром.
– Уже не горячие, но все равно свежие, – развернула их Глаша и предложила один Матвею. – Хоть какая-то закуска… Давай выпьем за упокой души Павла Петровича, а?
– Давай.
Они выпили терпкое, вкусное вино со сложным ароматом, с большим аппетитом заедая его чебуреком.
– Матвей, расскажи мне еще что-нибудь о деревне, – попросила Глаша.
– А, зацепило? – засмеялся тот. – Я там отдыхал каждое лето. Прямо с конца мая и до сентября. Вырос, появились другие интересы, деньги. Имел возможность посетить многие страны, плавал в круизах, загорал на Мальдивах… Но нигде лучше себя не чувствовал, чем там. Если мне становится особо плохо, я еду туда и снова набираюсь энергии, словно возрождаюсь… Знаешь, как красив закат на речке? Сидишь, дышишь свежим воздухом и смотришь на отдыхающих людей на противоположном берегу, а на темно-синем небе проступает красноватое зарево, в которое упираются черными рельефными зубчиками верхушки сосен, словно бы подпирающих небо. А потом деревянные домики, окруженные садами, начинают утопать в густомолочном тумане, спускающемся особенно часто в августе и сентябре. Ты идешь как будто в облаке, и тебя не покидает чувство некой таинственности. А голову дурманит аромат леса, малины, росы…
– Как же хорошо! – выдохнула Глафира. – Ты так все рассказал, что я словно сама там побывала. Прямо душой отдохнула… А еще я здорово опьянела. Вино всосалось в кровь, как вода в песок пустыни.
– Я рад, что мои байки тебе понравились. – Матвей улыбнулся.
– А все-таки, ты кто? – приблизила свое лицо к его Глафира.
– В смысле…
– Кем ты работаешь? Кто ты? Что ты? Женат ли?
Матвей вдруг взял ее лицо в свои ладони.
– Тебе так интересно? Я же рассказывал – у меня частная охранная фирма… не женат… занимаюсь любимым делом… Я не могу сказать, что олигарх, но я далеко не беден и способен обеспечить тебе хорошую жизнь.
– Мне? – поперхнулась Глаша, почему-то чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. – По-моему, ты слишком много выпил и не совсем себя контролируешь.
– Именно тебе. Я готов защищать, оберегать, любить и уважать тебя всю жизнь.
– Матвей, ты с ума сошел? Ты же меня совсем не знаешь! Мы знакомы несколько часов!
– А такое ощущение, будто знаю всю жизнь! Я сразу почувствовал, что ты – мой человек, и был бы очень счастлив, если бы такая женщина была всегда рядом со мной. – Матвей поцеловал ее. А дальше случилось то, что случается иногда между взрослыми одинокими людьми, которых безумно тянет друг к другу…
Глафира лежала щекой на слегка волосатой груди у Матвея, слушала, как ровно бьется его сердце, и не испытывала никакого чувства стыда или растерянности. Наоборот, все ее тело наполнилось каким-то спокойствием и умиротворением.
– Мне тоже кажется, что я тебя знаю всю жизнь… Сколько прошло времени? – спросила она.
– Вечность… Я не знаю сколько. И я сейчас подумал о том, сколько времени мы потеряли, – ответил он.
– Да, – покрепче прижалась к нему Глафира.
Они были свободны от брачных обязательств и очень сильно увлечены друг другом. Глаша поймала себя на мысли, что впервые не думает о работе, не сожалеет о полученной травме. А просто хочет быть с Матвеем.
– А я ведь нехороший человек! – вдруг всполошилась она.
– Чего так?
– Забыла сообщить тебе очень важную вещь.
И Глаша рассказала ему о разговоре двух медиков, случайно подслушанный ею в бистро, и о своей с ними договоренности, что заключение о смерти Павла Петровича будет верным.
– Значит, его все-таки убили? – нахмурился Матвей. – Я так и думал.
– Но ведь тогда выходит, что в санатории убийца! – ахнула Глаша, еще сильнее прижимаясь к нему.
– Подожди. Ты сама ушла от родника черт знает куда и добралась до поселка. Следовательно, мог прийти убийца и затаиться на территории санатория.
– Чтобы подозрение упало на кого-то из наших? – спросила Глаша.
– Или потому, что Павел Петрович дальше родника не ходил. Только там убийца и мог его подкараулить, – объявил Матвей, вставая с кровати и начиная одеваться.
– Ты куда?
– Дойду до морга и заберу заключение, пока врачи не передумали быть честными. Да следователю знакомому позвоню, пусть расследование на контроль возьмет, чтобы точно дело не замяли.
