— Врешь! — облизнула губы Ева. — Кто ты?!
— Как меня зовут, ты знаешь. Почему я пришел к тебе? Все очень банально началось, как и большинство моих романов. Я пришел в ваш институт к одной из своих знакомых и увидел тебя… Не знаю, что произошло, но я почувствовал, что ты станешь важным человеком в моей жизни. Короче говоря, ты мне чертовски понравилась!
— Как трогательно, — прошипела Ева, — так я и поверила! Просто увидел красавицу, неземную красоту!
— Зря иронизируешь. Я увидел тебя такой, какой бы ты могла быть без своей нелепой одежды и старомодных очков.
— Я не верю ни единому слову, но все равно продолжай! — приказала Ева, боясь поверить ему и выпустить ситуацию из-под контроля.
— Потом проследил за тобой, так как не смел подойти, — ты выглядела слишком неприступной, а я с такими женщинами не имел опыта общения.
— Да, я такая! Если бы не твой подлый обман, то даже разговаривать бы с тобой не стала! Много таких красавчиков у нас в институте тусуется по курилкам.
— Ты сама ответила на свой вопрос! Как бы я мог подойти к тебе? Дождавшись, когда ты вышла, я решил позвонить к тебе домой и выяснить, с кем ты живешь. Твоя мама оказалась очень милой женщиной, мы с ней быстро нашли общий язык.
— Еще бы! Она любит каждого субъекта в штанах, а уж если он еще и богат, то моя мама просто будет бредить свадьбой своей великовозрастной дочери с не сорвавшимся с крючка простачком. Ты выбрал самую благодатную почву!
— Твоя мама мне и подсказала, что подходить к тебе с фразами типа «Девушка, вы мне очень понравились» совершенно бесполезно. Мы вместе и решили придумать эту легенду, что я твой сводный брат. Только так у меня появилась возможность познакомиться с тобой, начать общаться и показать тебе, что я за человек.
— Вот молодцы! — всплеснула руками Ева, не выпуская ножа из руки. — Не знала о предприимчивости своей мамы и о ее богатой фантазии.
— Мария Валентиновна — чудная женщина, а вот ты — несносна! Человек истекает кровью, а ты не хочешь ему помочь!
Ева кинула ему кухонное полотенце.
— Чудная женщина, моя мама, пошла даже на то, чтобы очернить память отца. Это надо же такое придумать — у отца был роман, последствием которого стал незаконнорожденный ребенок! — продолжала возмущаться Ева.
— Судя по рассказам твоей мамы, роман у твоего отца действительно был, правда, без рождения ребенка… Ева, помоги мне.
Она с опаской приблизилась к нему.
— Ты только что душил меня!
— Это было понарошку! Я все думал о словах Кристины, когда она говорила, что оцепенела от страха при нападении на нее преступника. Быть такого не могло! Я проверил на трех девушках, нападая на них внезапно сзади и душа…
— Представляю себе! И многих ты передушил? — спросила Ева.
— Не передергивай, никого я не задушил, это являлось экспериментом. Мне была важна их реакция.
— И что?
— Все девушки, как бы внезапно я на них не нападал, оказывали сопротивление. Одна расцарапала мне шею, другая порвала одежду… вот только ножом резанула ты одна.
— Нечего нападать на женщину, режущую ножом сыр на кухне, — хладнокровно заметила Ева.
— Согласен, мой просчет.
Она бросила в сторону орудие защиты, встала на колени и наложила Диме давящую повязку на бедро.
— Ты несешь полный бред. Но не знаю почему, я очень хочу тебе верить, — призналась Ева.
— Я понял, что Кристина лжет! — воскликнул Дима.
— Можно сказать, ценой собственного здоровья, — Ева продолжила его фразу.
— Не могла она не оказать никакого сопротивления, тем более такому дохлому профессору.
— Что за выражения? Твои эксперименты добром не закончились, и в милиции про это даже и слушать не станут, — ответила она.
— Мы найдем еще что-нибудь! Главное — посеять зерно сомнения! — радостно заключил Дима.
— Ладно, хватит сеять. Я отвезу тебя в одно место, там окажут помощь, — сказала Ева.
— Куда? Я не хочу в больницу! Рана — просто царапина, у тебя легкая рука, моя роковая женщина.
— Мы поедем в морг, — устало ответила Ева и тут же, спохватившись, добавила: — Но это не то, что ты подумал.
— Считаешь, рана так опасна? — покосился Дима на кровавое полотенце на ноге.
— Там работает мой друг, бывший хирург, — пояснила она. — Будешь как новый.
Ева помогла ему встать, и они вместе, пошатываясь и спотыкаясь, направились к выходу.
— Убираться нет времени, — заметила она, — надеюсь, что мама, увидев кровь, не подумает, что я прирезала своего поклонника, узнав страшную тайну?
— Ты недалеко ушла от истины, — ответил он, стуча зубами и сильно хромая на раненую ногу.
— Тем лучше, теперь не будет больше никого ко мне сватать, — философски заметила Ева, отключая сигнализацию. — Где ты припарковал своего «монстра»?
— За углом.
— Поедем на моей машине, а то в твоем «Хаммере» я не впишусь в первый же поворот, — пояснила она, помогая Дмитрию сесть на место рядом с водителем.
— Зато в моей машине больше места, — ответил он, сдерживая стон и еле размещая раненую ногу в тесном салоне автомобиля Евы.
«Как же мне надоели эти раненые мужчины… — подумала она. — Почему они сваливаются мне на голову так часто в последнее время?»
Машина тронулась с места и полетела в сторону медицинского института с хорошей скоростью. Дмитрий вздрагивал на каждой кочке, но звука не подавал.
— И как долго ты собирался скрывать факт, что ты не мой брат? Эта ложь далеко могла тебя завести…
— Когда я принял это решение, то не думал, что все так закрутится… чем дальше заходил я в своей игре, тем труднее было решиться на откровенный разговор.
— Мы жили в одном номере, фактически спали на одной кровати! Ужас! Чужие люди!
— Я все это время старался сделать так, чтобы ты не считала меня чужим.
— Тебе это удалось! Я считаю тебя братом, — ухмыльнулась Ева.
— Я ведь ничем не обидел тебя?
— Своим обманом ты вверг меня в шок! — отрезала Ева, чувствующая себя необыкновенно легко с новой стрижкой, словно от нее отстригли все тяжелые мысли.
Она въехала на стоянку родного института и осторожно припарковала автомобиль. Притащила Диму к моргу и привычно громко постучала в металлическую дверь. Ева уже знала о том, что жена Евгения Ильича беременна и должна родить со дня на день, поэтому взашей вытолкала своего пьющего мужа из дома, чтобы тот не нервировал ее. Еве не совсем была понятна логика поступков жены патологоанатома. Жить вместе с мужем она не хотела, а рожать от него собиралась. Дверь дрогнула, и на улицу выглянуло лицо Евгения Ильича.
— Ну, кто… Ева? Евочка, ты ко мне?! Ты опять с трупом… тьфу, с другом? — перевел он взгляд на облокотившегося на нее Дмитрия.
— Евгений Ильич, окажите парню помощь, у него ножевое ранение бедра.
— Опять криминал? — прищурил глаза доктор. — Мне хотелось бы, чтобы ты, Ева, поняла. Я, конечно, благодарен тебе за то, что у моей дочери появился компьютер после той перевязки лысого парня. Но это не значит, что буду…
— Евгений, это я его стукнула ножиком! — выпалила она. — Выручив его, ты выручишь и меня!
— Ты?! Что вы такого сделали ей, молодой человек? — переключился он на Диму.
— Интересное дело, вы настолько уверены в безупречности Евы?
— Я знаю ее больше десяти лет!
— Ну, неудачно напугал ее, — отвел глаза Дмитрий.
— Глупо, очень глупо… Ну что ж, друзья, проходите. Ева, проводи его на стол для вскрытий, я сам помогу ему взобраться на него. Не иначе как вы решили, образно говоря, приударить за Евой Дмитриевной?
— Я бы задумался, стоит ли это делать, если бы заранее знал, что всех своих кавалеров Ева Дмитриевна привозит в морг.
— Придется обрезать ваши шикарные джинсы, иначе, если вы будете их снимать, потеряете много крови, — предупредил Евгений Ильич.
— Поступайте, как считаете нужным, — лег на холодный металл Дима и сложил руки на груди.
На этот раз второй стол в анатомичке был пуст, а на третьем располагался покойник под белой простыней.
— Знаешь, Ева, я даже приобрел ампулы с анестетиком, — похвалился доктор, обрезая ножницами джинсовую ткань штанины выше раны.
— Мы хорошо наложили повязку? — поинтересовалась она.
— Молодцы… Но шить придется! Крупные сосуды, по всей видимости, не задеты, а вот ткань большой берцовой мышцы порвана.
— Прости, Дима, — вздохнула Ева.
— Ничего страшного, — облизнул пересохшие губы Дмитрий.
— Кем вы приходитесь друг другу? — спросил патологоанатом.
— Мне бы это тоже хотелось знать, — призналась Ева. — Еще недавно я считала его братом.
— Я — Дмитрий Парамонов, двадцати восьми лет, и это правда, оказался в детском доме тогда еще города Ленинграда в малом возрасте. Естественно, каким образом я там появился, никто знать не мог, так как меня просто подкинули. В возрасте восьми лет меня усыновили. С приемными родителями мне повезло, люди были интеллигентные, уже в возрасте. Своих детей бог им не дал, поэтому к усыновлению ребенка они подошли очень ответственно. Вся нерастраченная любовь и нежность достались мне. Мой усыновитель, которого я всегда называл и буду называть отцом, Леонид Иванович Старостин, является известной фигурой. Он — крупный путешественник, археолог, искатель приключений, кладоискатель… можно назвать его как угодно. Фактически всю жизнь отец провел в экспедициях, в одиночку или с группой таких же одержимых людей, как он сам. Я общался с ним не так часто, как хотелось бы, но зато эти встречи были очень познавательны для меня, — рассказывал Дима, скорее всего, для Евы, пока Евгений Ильич обкалывал ему рану обезболивающим лекарством.
