— Ты считаешь, я должен пойти в милицию и все рассказать? — спросил меня Дьяченко.
— Неужели они на тебя сами до сих пор не вышли?
— Нет. — Он пожал плечами. — Не знаю, почему. Вроде, ни для кого не было секретом, что меня воспитывал Якушев, что потом я похоронил его. Но никто почему-то не заметил подмены клоуна. В миллионном городе люди часто равнодушны друг к другу и многие вещи могут остаться незамеченными.
— Не знаю, нужно ли тебе идти в милицию. Я понимаю, чем может обернуться интерес к тебе правоохранительных органов. По большому счету, я понимаю, что Жуля долго в каталажке не продержат, там все шито белыми нитками. Костя во время ограбления сидел с чемоданом денег на дереве, это может подтвердить куча свидетелей.
— Спасибо, что думаешь обо мне.
— Да не думаю я о тебе! Я… запуталась. В этих безумных, бессвязных событиях, в своих чувствах, желаниях, мыслях!
— Пришли, — вдруг сказал Щит и резко остановился.
Я огляделась и поняла, что стою у своего дома, возле подъезда, на том самом месте, где вчера ночью с упоением целовалась с Жулем.
— Машина! Я была на машине и оставила ее возле Дворца Спорта! Неужели мы прошли такое расстояние пешком?
— Да, прошли. Когда есть о чем говорить, время и расстояние незаметны. Если ты дашь мне ключи, я подгоню утром твой «Фольксваген» к твоему дому.
— Без документов и доверенности?
— Ты забываешь масштабы моей сегодняшней славы, — засмеялся он. — Самое большее, что позволяют себе гаишники, когда останавливают меня, это заискивающую просьбу дать автограф.
— Держи! — Придерживая цветы у груди, я достала из сумки ключи от машины и протянула ему. — Только у меня там дворники иногда заклинивает, поворотники не всегда работают и задняя скорость не с первого раза включается. Да, и бибикалка не бибикиет!
— Разберусь. — Он сунул ключи в карман джинсов. И подошел ко мне вплотную. — Можно… я тебя поцелую?
— Я…
— Знаю, любишь Константина Жуля.
— Люблю. Но после всего, что между нами произошло, странно, что ты спрашиваешь разрешения поцеловать меня.
— Я же понимаю, что то, что между нами произошло, с твоей стороны — временное помешательство. Я понимаю, что прав у меня на тебя не больше, чем неделю назад.
— Ты действительно понимаешь это?!
— Да.
— И не станешь настаивать на том, чтобы переехать ко мне немедленно, прямо сейчас?!
— Настаивать на этом может только абсолютный хам, эгоист и самонадеянный идиот. Я не такой. Так можно я тебя поцелую?
— Нет.
— Так я и знал.
Я спрятала лицо в прохладных, влажных цветах и зашла в подъезд.
— Я позвоню тебе завтра, слышишь?! — крикнул мне вслед Дьяченко.
— Нет, нет и нет, — пробормотала я в пахнущий землей, травой и клопами букет.
* * *
Дома было сильно накурено. Но возмутило меня не это.
Разуваясь в прихожей, я заметила две пары мужских ботинок. А из кухни неслась разудалая песня на два мужских голоса:
— Сползает по крыше старик Козлодоев, пронырливый, как коростель, пам-пам!![5]
Я усмехнулась. Недолго вынес Подъяблонский изоляции от общества. Уже привел собутыльника и пьянствует на моей кухне. Инкогнито он!
Я пошла на кухню, чувствуя, как злость заглушает усталость и чувство голода.
За сизой стеной сигаретного дыма я рассмотрела стол, сервированный бутылками водки, сковородкой с жареным мясом и глубокой салатницей до краев наполненной овощным салатом. За столом сидел Яша, держа на отлете руку с оттопыренным мизинцем на котором сверкал бриллиант. В руке дымилась сигарета, а Яша, закатив глаза, распевал:
— Стремится в окошко залезть Козлодоев к какой-нибудь бабе в постель, трам-пам-пам!!
Ему подпевал голый по пояс мужик с взлохмаченными волосами:
— Бабе в постель! Хэ-хэ!! — Резким движением мужик опрокинул в себя рюмку водки и подцепил на вилку кусок мяса.
В раздражении я пнула пустой пакет из-под томатного сока, попавшийся под ноги.
— Пьянствуете?! У меня дома?! С дружками! Так-то вы скрываетесь, господин Подъ…
— Делай ударение на букву «я», кукла! — заорал Яша. — Господи, ну как же я ненавижу свою фамилию!! И потом, кукла, я вовсе не пьянствую, а культурно развлекаю твоих друзей. Лечу им душу и тело! Может, сгоняешь в киоск за томатным соком, а то мы с Валериком «Кровавую Мэри» соорудить не можем?!
Присмотревшись, я с удивлением обнаружила, что лохматый, полуголый мужик — Киркин муж.
— Валер, ты чего тут делаешь?!
— Кирку ищу, — еле ворочая языком, ответил Валера.
— Нашел? — усмехнулась я.
— Нет! — всхлипнул Валера. — Все шкафы твои перерыл, нет Кирки!
— Ты рылся в моих шкафах?!
— Рылся, — подтвердил Подъяблонский. — А я ему помогал. Я думал, ему инструмент такой огородный нужен — кирка, и помогал искать.
Я обессилено опустилась на стул, взяла рюмку с водкой и выпила ее залпом.
— У тебя неприятности, кукла? — серьезно спросил меня Яша. Он совсем не выглядел пьяным.
— Не знаю, — пробормотала я.
— Где Кирка?! — стукнув кулаком по столу, заорал Валера.
В душе моей творилось черт знает что. Если бы я была собакой, я бы завыла. Если бы я была кошкой, изогнула бы спину, выпустила когти и зашипела. Если бы мне посчастливилось родиться птичкой, я бы взмахнула крыльями, долетела до облаков и посмотрела на все свысока. Но я была Мисс, красавица, девочка-припевочка, запутавшаяся в том, что происходило со мной. Я не могла ни выть, ни шипеть, ни летать, я могла только выпить водки с криминальным авторитетом, у которого была страшно неприличная фамилия.
— Кукла, если это тебя тот монгол достает…
— Да нет, — отмахнулась я. — Не достает.
— А кто тебе, кукла, такой беспонтовый букет задарил?
Только тут я заметила, что до сих пор прижимаю к себе лохматую охапку цветов, из которой клочьями торчит газонная трава. По траве вольготно разгуливали многочисленные жучки и букашки.
— Знакомый клоун мне такой беспонтовый букет задарил, — сказала я Яше и поставила цветы в трехлитровую банку.
— Где Кирка?!! — белугой взревел Валера.
Я достала из сумки мобильный и набрала Кирку.
— Кира, ты где?
— Дома сплю, — заспанным голосом ответила Кирка.
— А твой Валера тебя у меня по шкафам ищет.
— О, господи! Скажи ему, что я кровать новую купила. Она стоит у окна в спальне, которая раньше была гостиной! А еще передай ему, что дома надо чаще бывать, тогда будет знать, где что стоит и лежит, — недовольно пробормотала Кирка и нажала отбой.
— Спит твоя Кирка на новой кровати, которая стоит в спальне, которая раньше была гостиной. Дома надо чаще бывать, — монотонно, без интонации повторила я слова Кирки.
— О, дает! Бабу свою в доме найти не смог! — захохотал Подъяблонский и хлопнул себя по коленкам.
— Ки-ирка-а!! — Валера с воплем бросился к распахнутому настежь по случаю жары окну и, мелькнув голой спиной, исчез в темном проеме.
— О, дает! — восхитился Яша. — Небось, ноги переломал.
Я подошла к окну, выглянула наружу и увидела, что Валера, шатаясь, поднимается с газонной травы.
— Не переломал, — успокоила я Подъяблонского. — У него уже стало входить в привычку, выходить от меня после поисков Кирки именно таким образом.
— Ася! — задрав голову, заорал Валера. — Ася, ты себе отхватила такого клевого мужика!! Береги его, Ася! Мне никто никогда так хорошо не помогал искать Кирку!! Береги его!!
— Поняла, кукла? — поднял палец вверх Яша. — Береги меня.
Валера, шатаясь, побрел по улице, громко распевая про Козлодоева:
— И свистом всех женщин сзывал Козлодоев заняться любовью в кусты!
— По-моему, он не Кирку ищет, а компанию, чтобы напиться, — сказала я Подъяблонскому. — Где ты взял водку?
— В магазин сходил.
— Ты же прячешься!
— Я и прячусь. Панамку твою надел, усы фломастером нарисовал и сходил в магазин за продуктами. У тебя же дома шаром покати! Я с голоду пухнуть не собираюсь.
— А деньги где взял?
— Где, где… — Яша смутился. — В шкафу, под стопочкой трусиков.
— Ясно, — вздохнула я. — Ну как я забыла, ты же вор!
— Я, кукла, свое получил и давно отсидел. Не советую тебе сроком меня попрекать и жизни учить.
— Я и не учу. Я и не попрекаю. В сущности, мне на тебя плевать.
— Вот и хорошо, кукла. — Яша по-хозяйски уселся за стол и налил себе водки.
Я села напротив. Он и мне налил.
— Пей, кукла. Легче будет. А то у тебя на лице следы душевных метаний. В мужиках, что ли, своих запуталась?
— С чего ты взял?
— А в чем еще может запутаться молодая смазливая девка?
— В своих поступках, например.
— Так это и есть — в мужиках! Не мути болото, оно и так все в тине! — Яша чокнулся со мной, и мы выпили.
Господи, до чего я дожила? Пью водку с бывшим уголовником, и это еще не самое страшное, что я сегодня сделала.
